Исполнилось 50 лет
главной интеллектуальной телепередаче страны «Очевидное-невероятное», 40 из
которых до самой своей кончины ее вел бессменный телеведущий Сергей Капица.
После его смерти передача прекратила свое существование. Популяризация науки
стала делом его жизни, а он сам — примером для всех тех, кто сегодня продолжает
заниматься научной журналистикой.
Даже
для крупных ученых участие в передаче было престижным
В 1973 году Сергей
Капица был преуспевающим профессором физики, преподавал в самом престижном
советском вузе — МФТИ, заведовал там кафедрой, числился ведущим научным
сотрудником в ФИАНе. Решение работать на телевидении далось ему нелегко.
Как все начиналось
Вот как вспоминал
об этом сам Капица: «Для меня это было непростое решение. Помню, я спросил Льва
Арцимовича, идти ли мне на телевидение? "Попробуйте,— ответил он,— но
стоить это вам будет дорого, это неизбежно отразится на отношении к вам
коллег-ученых и разрушит вашу академическую карьеру". Так оно и оказалось.
Но, по-моему, это стоило того: ведь я получил трибуну, с которой перед громадной
аудиторией можно говорить о проблемах науки и общества — тех проблемах, которые
я много обсуждал и с ним, и с моим отцом (Нобелевским лауреатом по физике,
академиком Петром Капицей.— «Ъ-Наука»). Я думаю, что без этих разговоров, без
этой домашней работы мне было бы очень трудно вести свои передачи и рассчитывать
на их успех».
Изначально идея
заключалась в том, чтобы показывать небольшие научно-популярные фильмы, а перед
этим ведущий должен был сказать вступительное слово. Однако, по словам самого
Сергея Петровича, это вскоре стало неинтересным ни ему, ни зрителю, и формат
изменился — долгие годы каждую неделю на голубых экранах появлялись интервью с
учеными, повествующими о разных областях научного знания. Главной задачей был
рассказ о месте науки в современном мире.
Первый выпуск
передачи вышел на экраны 24 февраля 1973 года, и далее передача выходила один
раз в неделю. Хорошо помню, как мои родители садились перед телевизором и
слушали умные разговоры, смысла которых в силу возраста я тогда не понимала, но
тоже слушала, чтобы не отстать от них. Задавала вопросы отцу, профессору
физики, и он терпеливо отвечал.
«Видно ли нас из
телевизора?»
По воспоминаниям самого
ученого, работа над программой быстро его увлекла. Очень много сил и времени
ушло на овладение собой: надо было научиться держаться, думать и говорить перед
камерой. «В этом мне очень помогло терпеливое, полное веры в успех отношение
моих коллег, профессионалов телевидения,— рассказывал Сергей Капица.— Было ли у
нас и у меня, в частности, с самого начала понимание цели — дать ответ на требования
времени, на ожидания зрителей? Пожалуй, было только ощущение нужности работы.
Понимание этих требований и ожиданий пришло потом, не ранее чем через год после
того, как начала выходить передача. Первые же полгода можно назвать
ученическими или, во всяком случае, временем поиска. В свое время многие
говорили мне: "Зачем вещи, которые известны любому кандидату наук,
рассказывать устами великого академика или Нобелевского лауреата?" Может
быть, кандидат что-то расскажет даже лучше, но магия личности является решающим
фактором на телевидении. Иногда я и сам удивляюсь тому, как люди воспринимают
телевидение. С моими родителями жила старушка Марья Сергеевна, помогала им по
хозяйству, замечательно готовила. Как-то мы с ней вместе смотрели одну из моих
первых передач, еще в черно-белом варианте. И вот она, сидя рядом со мной на
диване спрашивает: "Сергей Петрович, когда вы там говорите, вы же меня
видите?" Думаю, что она была не одинока. Что еще можно сказать о влиянии
телевидения на сознание?»
Поначалу передача
записывалась на видеомагнитофон — тогда не было современных возможностей
видеомонтажа. Иногда сигналом к тому, что через шесть секунд надо заканчивать
говорить, служил жест самого ведущего,— он снимал очки. В других случаях он
должен был точно уложиться в «окно». Такие жесткие рамки заставляли строго
следить за временем. Зрителям казалось, что телеведущий никуда не спешит,
говорит размеренно, несколько растягивая слова, но на самом деле в кадре царила
жесткая дисциплина.
Бога нельзя
Название передачи
предложила Ирина Железова, которая была старшим редактором всего отдела. Оно
происходило из научно-популярного фильма, снятого Киевской студией. Название
показалось привлекательным и закрепилось на долгие годы.
С самого начала и
вплоть до закрытия телепередачи в качестве эпиграфа использовалось неоконченное
стихотворение Пушкина 1829 года:
О, сколько нам
открытий чудных
Готовят
просвещенья дух,
И опыт, сын ошибок
трудных,
И гений,
парадоксов друг,
И случай, бог
изобретатель.
До 1988 года
последняя строка опускалась по соображениям цензуры: слова «бог» на советском
телевидении быть не должно
Борьба за зрителя
Популярность передачи
в советские годы была небывалой для научно-популярных программ. Достаточно было
смотреть «Очевидное-невероятное» и выписывать «Науку и жизнь», чтобы прослыть
интеллигентом. В 1980 году создатели программы Сергей Капица и Лев Николаев
были удостоены Госпремии СССР. Были потом и другие престижные награды. Однако
прошло немало времени, прежде чем эта деятельность начала получать признание в
высоких научных кругах.
«Крупные ученые —
а именно их участие для нас было принципиально важно — поняли, что от них ждут
в передаче не отчета, не ликбеза, а дают им возможность поделиться своими
взглядами на мир и познание, поразмышлять о природе вещей, о перспективах
наук,— рассказывал Сергей Петрович.— Причем шире, чем это возможно в их
повседневной работе, ограниченной, как правило, рамками специализации. Участие
в передаче стало престижным».
Команде
«Очевидного-невероятного» нередко приходилось преодолевать разного рода
запреты. В 1980 году в Ленинграде на празднование столетнего юбилея Абрама
Федоровича Иоффе собрались все его ученики, и телекоманда планировала снимать
это событие для телевидения. По словам Сергея Петровича, буквально накануне выезда
ему позвонил помощник и сообщил, что все телевизионные камеры в Ленинграде на
ремонте и снимать нельзя. Приезжайте, говорит, мы вам расскажем подробности. «Я
приезжаю и узнаю, что камеры-то в полном порядке, но ленинградское начальство,
первый секретарь обкома Романов, категорически против того, чтобы центральное
телевидение снимало про Иоффе и Ленинградский физико-технический институт,—
вспоминал Капица.— Тогда я обратился к тем, кто меня поддерживал в ЦК, и они
обещали разобраться. Через несколько часов мне звонят и говорят: "Ты
знаешь, все камеры починили!" Мы поехали и сняли всех главных атомщиков
страны».
Отец водородной
энергетики
В своей речи Юлий
Борисович Харитон замечательно рассказывал о том, как он молодым человеком
пришел в институт и какое впечатление на него произвел Иоффе, и тут Капице
пришла в голову идея записать интервью с Харитоном. Он попросил камеры не
убирать, а снять разговор с Юлием Борисовичем, его рассказ о том, как встреча с
Иоффе определила его путь в науке.
Перед съемкой
подскакивает телохранитель: «У вас есть разрешение снимать академика?» Капица
бросает через плечо: «Вопрос согласован. В случае чего нас поправят». Сказал на
их щучьем языке. Он понял и тут же отскочил. По-видимому, это был первый случай,
когда Харитон показался на экране со своими тремя звездами Героя Социалистического
Труда.
Случались и
опасные для жизни ситуации. Помню, как в 1986 году отец, вернувшись с лекции в
МФТИ, возбужденно рассказывал: сегодня на профессора Капицу было совершено
покушение! Молодой член общества «Память», как потом выяснилось, официальный
душевнобольной, специально приехал из Ленинграда, чтобы убить «жидомасона»
Капицу. К слову, ни тем, ни другим ученый никогда не был.
Мы с мамой
испугались: «Он жив?» «Жив, жив,— успокоил отец.— Он отнял у нападавшего топор
и сам ему навалял!»
Сам Сергей
Петрович потом рассказывал, как было дело. В перерыве между лекциями он шел по
коридору, молодой человек подбежал сзади и нанес ему удар топором по голове, а
затем, когда профессор обернулся,— второй.
Капица действовал
машинально: выхватил у него топор и повалил на пол. Следующий миг — Капица
сверху, а парень барахтается под ним, пытаясь освободиться. Вроде бы логичным
было ударить его топором. Но показалось «непедагогичным» убивать человека на
глазах у студентов. Тогда подумалось ударить по глазам — но и это привело бы к
смертельной кровопотере. По зубам — но и это жестоко. И тогда ученый перевернул
топор и ударил деревянной частью по лбу.
Тот сразу затих и
обмяк. Позже его принудительно отправили на лечение в закрытое психиатрическое
учреждение, а на физтехе усилили меры безопасности. Капицу же госпитализировали
в Боткинскую больницу, где наложили 17 швов. Раны были серьезными. Но для меня,
юной студентки МГУ, он тогда окончательно стал героем.
Требования времени
Черные времена для
телепередачи наступили в 1991 году, когда она была закрыта по решению
руководства «Первого канала». «Это было время, когда на экране царил
Кашпировский и подобные ему Чумаки,— вспоминал Сергей Петрович.— Разумное
слово, с которым я был связан, никогда этому не изменял и не изменю, не
находило места в общественном сознании. Кризис передачи "Очевидное-невероятное"
совпал с кризисом отношения к науке в общественном сознании, но наука переживет
любые кризисы».
Но окончательно
закрыть передачу не удалось. Какое-то время она кочевала по разным каналам
(РТР, ТВЦ, «Россия» и, наконец, «Культура»), всюду от нее требовали
динамичности и соответствия новым реалиям. Однако прогибаться под эти реалии
Сергей Петрович не хотел — как когда-то его знаменитый отец Петр Леонидович
Капица, изгнанный с поста директора Института физических проблем АН СССР, не
прогнулся под Берию и продолжал свои опыты в дачном сарае на Николиной Горе.
Потом Берию сняли, а Капица вернулся в родной институт.
Благодаря усилиям
продюсера Светланы Поповой и упорству самого Сергея Петровича передача ни разу
не прекратила своего вещания и все 40 лет продолжала выходить в эфир —
по-прежнему раз в неделю, по субботам. Сергей Капица вошел в Книгу рекордов
Гиннесса как телеведущий с самым долгим стажем.
Не нравится — не
ешь
Каким человеком
был Капица? Энциклопедически образованным, с прекрасно поставленной речью, так
что, расшифровывая интервью с ним, не надо было менять ни слова. Очень
пунктуальным. Считал, что точность — вежливость королей. Помню, как однажды
из-за пробок опоздала на встречу с ним, хотя делать это страшно не люблю. Извинялась,
наверное, целый час, но Сергей Петрович долго не отходил, возмущался: «Что мне
ваши извинения? Как вообще можно опаздывать?!» Мне было очень стыдно.
При этом с юмором
у него все было в полном порядке. Однажды я рискнула рассказать ему анекдот,
как Сенкевич, Дроздов и Капица пошли в экспедицию и Капица всех замучил умными
разговорами. Ночью Дроздов просыпается. Сенкевич сидит у костра и что-то жарит.
«Что-то не нравится мне этот Капица, такой нудный»,— говорит Дроздов. «Не
нравится — не ешь»,— отвечает Сенкевич.
Сергей Петрович
засмеялся и ответил: это признак популярности. И рассказал, как однажды,
незадолго до Нового года телевизионный начальник осторожно показал ему пародию
на него Хазанова. Пародия показалась Капице удачной, он долго смеялся.
«Появилась даже песня Высоцкого, посвященная нашей передаче — "Письмо в
передачу «Очевидное-невероятное» из Канатчиковой дачи",— рассказывал Капица.—
Замечательный артист, голос эпохи так прореагировал на то, что я делаю. Я
считаю, что это одна из самых высоких оценок той деятельности, которой я занимался,
и выражена она в бесспорно талантливой манере».
Незаменимые есть
Вот как вспоминает
о нем один из его телегероев академик Алексей Хохлов: «Мне всегда были
интересны вопросы организации науки. К началу 2012 года у меня сложилось
собственное видение тех реформ, которые необходимо провести, чтобы российские
научные исследования были более эффективными. Я решил обнародовать свои
предложения и написал статью, которая вскоре была опубликована.
Статья вызвала
резонанс в научном сообществе. После ее выхода мне позвонил Сергей Петрович и
предложил на ее основе сделать очередную передачу
"Очевидное-невероятное". Я, конечно, согласился: участие в такой передаче
было для меня честью.
Сергей Петрович
был уже тяжело болен. Мою статью он прочел, лежа в больнице, и сразу решил, что
на ее основе нужно делать передачу. Однако его состояние не было заметно в ходе
записи. Лишь время от времени мы прерывались, и Сергей Петрович уходил
ненадолго в комнату отдыха, откуда возвращался бодрый и готовый продолжить беседу.
Мне он запомнился
удивительно живым и внимательным собеседником, задававшим точные, умные
вопросы. Чувствовалось, что передо мной большой профессионал.
Поскольку по ходу
беседы речь зашла также о моих научных работах в области физики полимеров,
материала было отснято довольно много, так что хватило на две передачи, которые
были показаны на канале "Культура" в мае 2012 года. Этим двум передачам
было суждено стать последними выпусками знаменитой телепрограммы.
Сейчас таких
программ на телевидении остро не хватает. Я понимаю, что заменить Сергея
Петровича нельзя, но не обязательно, чтобы на его месте был такой же выдающийся
человек — пусть это будет просто грамотный, профессиональный ведущий. Очень
важно, чтобы отечественному зрителю рассказывали о проблемах и достижениях
науки, а не только пичкали его пустыми зрелищами».
Сергей Капица
вошел в книгу рекордов Гиннесса как телеведущий с самым долгим стажем
«Культуру
надо насаждать»
А вот что думает
по этому поводу научный руководитель направления «Экология морей и океанов»
Института океанологии РАН академик Михаил Флинт: «Несколько поколений
российских ученых и просто мыслящих людей выросли на передаче
"Очевидно-невероятное". Мне не довелось стать ее участником. Хотя
поклонником таланта Сергея Капицы я был всегда. Думаю, это сыграло определенную
роль, когда меня пригласили на телевидение вести научно-популярную передачу
"Большая наука". Я сразу согласился и вел передачу десять лет. Это
был интересный и полезный опыт, а главное — я знал, как эта передачу нужна
людям.
Однажды я уехал в
экспедицию, и тут же посыпались звонки. Люди с тревогой спрашивали: "Куда
вы подевались? Передача будет выходить? Нам это очень важно!" Звонили
обычные зрители, мне незнакомые. Одна женщина позвонила из Находки, молодой
человек — аж из Киргизии! И сейчас, когда я передачу не веду, многие коллеги
меня призывают вернуться. А примером для всех нас всегда был Сергей Петрович.
Я уверен, что
такие передачи остро необходимы на нашем телевидении. Они стимулируют мысль и
учат грамотной речи, носителем которой в основной части являются именно ученые.
Обе задачи трудно переоценить — люди стали мало читать и общаются на каком-то
странном, сленговом языке. Когда я это слышу, мне страшно, что мы теряем наш
"великий и могучий" — остается только жаргон и ненормативная лексика.
Поэтому такие умные передачи — это наш золотой фонд, его надо сохранять и
развивать любой ценой».
Прекрасное,
доброе, вечное
Научный
руководитель института Всеобщей истории РАН, академик Александр Чубарьян был
знаком с Сергеем Петровичем много лет, бывал у него в гостях. «Однажды мы
летели с ним в самолете — кажется, в Ереван,— рассказывает Александр Оганович.—
Я вообще не люблю летать, а тут все прошло как одно мгновение, потому что мы
разговаривали всю дорогу. Более интересного собеседника, чем Сергей Петрович,
трудно себе представить. Нам обоим был свойственен интерес к гуманитарному
знанию, тяга к литературе. Поэтому мы не могли наговориться. Я бы с удовольствием
продолжил тот полет, но самолет пошел на посадку.
В 2012 году Капица
позвал меня на свою программу. Он говорил, что всегда хотел расширить диапазон
обсуждаемых проблем, не ограничиваясь только естественными науками. Он считал,
и я полностью с ним согласен, что наука — это часть культуры.
Съемка проходила
не в студии, а в его московской квартире. Запомнилось, что обстановка там была
очень близкая мне по духу и настрою: много книг, разных памятных вещей. Совсем
не богато, но насыщенно. Я не люблю, когда стол пустой. Чувствовалось, что человек
живет активной жизнью».
Нейробиолог
академик Константин Анохин вспоминает, что участвовал в записи
«Очевидного-невероятного» много раз, начиная с 1990-х. К сожалению, далеко не
все эти записи сохранились. «Пожалуй, самым запоминающимся в этих встречах были
чаепития с Сергеем Петровичем до и после записи,— делится Константин
Владимирович.— Во время этих чаепитий полностью раскрывалась личность профессора
Капицы во всей ее удивительной эрудиции, тонком чувстве юмора, ни с чем
несравнимом обаянии. Мне жаль, что эти чаепития не вошли в программы.
Сейчас, конечно,
передачи о науке на телевидении тоже есть. Но если говорить о личности
ведущего, то ничего подобного я не вижу. Сергей Петрович был уникален и
неповторим. Это не просто ученый, телеведущий и популяризатор науки. Это человек,
впитавший в себя многовековые традиции русской интеллигенции, ее честность,
порядочность, высокие культурные принципы. Таких больше нет и, боюсь, не
будет».
«Главное чудо —
то, что мы живем»
В последний раз я
брала интервью у Сергея Петровича накануне его юбилея. «В следующем году
исполняется 40 лет "Очевидному-невероятному", а мне — 85. Получатся,
я почти полжизни веду эту передачу. Представить страшно! Но ни об одном выпуске
я не жалею, итоги не подвожу, потому что намерен продолжать работать»,— сказал
Сергей Петрович.
Мы стояли на
дощатом балконе дачного дома, на улице простирался заснеженный сад, а Сергей
Петрович показывал мне, где находился тот самый сарай, где он вместе с младшим
братом Андреем помогал отцу ставить физические опыты. Наука спасла тогда отца
от тяжелой болезни и скорой смерти. Именно наука спасала и Сергея Петровича,
который многие годы преодолевал болезнь и плохое самочувствие, веря, что делает
важное и нужное дело.
Через полгода его
не стало. Но медиахолдинг «Очевидное-невероятное» продолжает свое
существование. Туда входит некоммерческое партнерство по распространению
научных знаний, журнал «В мире науки», который как русскую версию Scientific
American создавал и долгие годы возглавлял Сергей Петрович, и портал «Научная
Россия». Так что, пусть и без него, дело популяризации науки продолжается.
Сергей Петрович был бы доволен.