Грамотно составлять концепции мы, кажется, научились

Совещание по Концепции технологического развития Российской Федерации до 2030 года

Правительство России утвердило Концепцию технологического развития (КТР) до 2030 года. Главная задача концепции – обеспечить достижение технологического суверенитета через внедрение результатов собственных исследований и разработок. С такого рода концептуальными текстами не часто бывает, что их, помимо всего прочего, интересно читать. Возможно, потому что в КТР представлена реалистическая и самокритичная по отношению ко всем субъектам управления экономикой оценка уровня научно-технологического развития РФ. Вот только один из показателей: по доле венчурных инвестиций Россия в 11 раз уступает странам – членам ОЭСР. Отсюда, кстати, одна из трех ключевых целей к 2030 году: «…переход к инновационно ориентированному экономическому росту, усиление роли технологий как фактора развития экономики и социальной сферы». Две другие – обеспечение национального контроля над воспроизводством критических и сквозных технологий и обеспечение устойчивого развития производственных систем.

Документ разработан под руководством первого вице-премьера Андрея Белоусова по поручению президента РФ. «По сути, впервые за 25 лет, с начала 2000-х годов, у нас появляется самостоятельный предмет технологической политики», – отметил Белоусов, представляя КТР. То есть основной целью субъектов технологической и научной политики до сих пор был «расширенный оборот новых научных знаний в рамках исследований и разработок. Технологические инновации являются скорее побочным продуктом этого метапроцесса, чем его результатом».

Теперь предметом (объектом) технологической политики становятся два понятия: «критические технологии» и «сквозные технологии». Это ядро (стержень) концепции. Чистая наука ради науки отменяется. И это понятно, ведь номенклатура производств в отраслях промышленности, которые должны обеспечить первоочередные потребности в импортозамещении, порядка 300–400 наименований.

Реверанс в сторону фундаментальной науки и ее главного актора – Российской академии наук тоже сделан: «На предыдущих этапах технологического развития в Российской Федерации в значительной мере был утерян престиж профессий, связанных с наукой». Вообще-то такое «развитие» называется деградацией. Предполагается также формирование в системе РАН научных советов по приоритетным направлениям критических и сквозных технологий. «Их функция – целеполагание, мониторинг и проведение экспертизы научных исследований в интересах технологического развития» – это прямо-таки бальзам на раны РАН, настойчиво стремящейся в последние годы к статусу главной экспертной организации страны. Так, концепция предусматривает участие РАН в отборе критических технологий. Но это, пожалуй, и все «пряники» фундаментальной науке в КТР.

О том, чего нет в КТР. Концепция технологического развития – это огромная нагрузка на корпус чиновников. И одновременно вызов этому чиновничьему корпусу, проверка его на адекватность настоящим обстоятельствам, на дееспособность. Только такой корпус мотивированных грамотных администраторов сможет иерархически управлять сложнейшим научно-технологическим организмом, который предполагается вырастить. Судя по отмеченным в КТР результатам «развития» последних 10 лет, с этим могут возникнуть проблемы. Уровень компетентности управленцев, госслужащих не обсуждается в КТР. Кстати, в течение месяца Минэкономразвития и Министерство науки и высшего образования должны представить план первоочередных мер.

Общее впечатление. Если угодно, Концепция технологического развития – это ближнесрочная утопия, то есть образ желаемого мира к 2030 году. Хорошо уже, что не антиутопия. Не случайно, видимо, согласно мартовскому опросу ВЦИОМа, в будущем хотели бы оказаться только 3% россиян.