http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=948cdd21-8475-4582-8488-3ba34a732f22&print=1© 2024 Российская академия наук
Отдача от вложений в российскую науку значительно ниже, чем в других развитых странах, заявил вчера руководитель президентской администрации Сергей Нарышкин, говоря о необходимости перевода отечественной экономики на инновационный путь развития. Власти обеспокоены тем, что лишь небольшая часть открытий и изобретений идет у нас в коммерческое использование. В результате российская наукоемкая продукция все больше теряет позиции на мировом рынке. Эксперты полагают, что виновата здесь вовсе не наука, а экономическая политика самих властей, из-за которой многие открытия оказываются просто не нужны.
Показателем неэффективности научных вложений, по словам г-на Нарышкина, является, например, тот факт, что наша страна вкладывает значительно больше бюджетных средств в науку, чем государства с сопоставимым уровнем ВВП. «Число научных сотрудников у нас сравнимо с самыми развитыми государствами, но в результате – ничтожно малое количество зарегистрированных патентов, – посетовал руководитель администрации. – Лишь 5% из них приобретаются для коммерческого использования. Скромные успехи в этой сфере демонстрирует и бизнес. В результате доля России на мировом рынке наукоемкой продукции сокращается и составляет около 1%, в то время как доля США – 36%, Японии – 30%, Германии – 17%».
Директор Института экономики РАН Руслан Гринберг не согласен с тем, что наша наука много берет и мало отдает. «Вся Российская академия наук имеет такой же бюджет, как один американский университет, – рассказал он «НИ». – По отношению к ВВП у нас затраты на науку раза в 3–4 раза меньше, чем в других цивилизованных странах. А сравнивать нас, например, с Бразилией, у которой такой же объем ВВП, а науки вообще нет – просто некорректно. Там никогда научной деятельности и не было, а Россия относится к числу государств, которые имеют комплексную науку. И эти страны можно сосчитать по пальцам одной руки».
По словам ученого, отечественная наука достаточно эффективна с точки зрения создания научных продуктов, а внедрение собственных изобретений в массовое производство ее и не должно касаться. «Страна, и в частности правительство, не заботится о том, чтобы научные достижения коммерциализировались в серийное производство, – подчеркнул эксперт. – Это проблема государственной деятельности. У нас нет спроса на внедрение научных открытий, потому что мы имеем примитивную экономику, топливно-сырьевую. Там и так большие доходы без всякой науки».
Ректор Российской экономической школы Сергей Гуриев также считает, что причина такого отставания кроется не в науке, а в экономике страны. «Фундаментальная наука, в общем, не обязана приносить моментальную отдачу, но у нас действительно не работает механизм коммерциализации научных результатов. И это проблема не фундаментальной науки, а бизнес-климата, – пояснил он «НИ». – У нас не хватает конкуренции, не хватает защиты интеллектуальных прав собственности. Российская экономика по-прежнему монополизирована, и поскольку российские компании знают, что даже в отсутствие внедрения новых технологий государство защитит их от конкуренции, у них нет спроса на инновации. Пример тому – «АвтоВАЗ», который на протяжении двух десятилетий в трудную минуту всегда мог рассчитывать на поддержку государства».
Тем не менее, по мнению г-на Гуриева, некоторые претензии к отечественной науке предъявить можно. «Если посчитать расходы на науку и, скажем, статьи в международных изданиях, то окажется, что наши ученые на самом деле неэффективны с точки зрения не только количества статей на одного сотрудника, но и количества цитирований на один вложенный рубль, – отметил эксперт. – Это связано с неэффективной структурой организации науки, которая по-прежнему устроена так, как будто мы живем в плановой экономике».
Руслан Гринберг убежден: в тех условия, в которых находится российская наука, она и так делает все, что может. «Наука сильно постарела, многие уехали, но здесь еще остались люди, которые продолжают самоотверженно работать, – пояснил он. – На самом деле русский интеллектуальный потенциал – это единственное, что еще держит нас на плаву. И это проблема не науки, а власти, что выдающиеся ученые уезжают туда, где можно спокойно проявить свои таланты».
Надо отметить, что руководитель кремлевской администрации не первый, кто сетует на малый эффект от научных инвестиций. В канун кризиса, обсуждая эту статью бюджетных расходов, премьер Владимир Путин настоятельно потребовал увеличить отдачу от вложений в науку, особенно с учетом того, что власти обещали вложить в эту сферу больше обычного. Обещали, но не сделали. Возможно, именно неверие государства в способность ученых приносить прибыль сыграло главную роль в том, что при антикризисной корректировке бюджета на 2009 год наука оказалась одной из немногих статей, расходы на которую были серьезно сокращены. Почти на 20%, по сравнению с первоначальным планом. В результате в этом году на фундаментальную науку будет выделено 76 млрд. руб., а общие расходы на прикладные научные исследования в рамках ФЦП составят 92 млрд. «Я думаю, сократили из-за неадекватного понимания роли науки в современном мире, – считает Руслан Гринберг. – Надо нашим руководителям почитать речь Обамы перед американской академией наук, где он сказал, что только наука в состоянии вывести страну на столбовую дорогу прогресса. И как бы нам ни было плохо, я на стороне тех, кто говорит, что науку надо мощно финансировать, потому что теперешние затраты окупятся с лихвой в ближайшие годы».
Инновационная система в России так и не сложилась
Национальная инновационная система не складывается, все тонет в бюрократическом болоте, констатировали участники слушаний в Совете Федерации.
На такой ноте закончились слушания в Совете Федерации на тему "Состояние и актуальные проблемы совершенствования законодательства в сфере науки и научно-технической деятельности". "Мы спотыкаемся об эти камни, препоны и прочие странности законодательства, - подытожил дискуссию председатель комитета СФ по образованию и науке Хусейн Чеченов. - Такое ощущение, что мы, как в 1918 году, заново создаем государство. При этом еще и друг друга не понимаем".
Начинались слушания в здании на Большой Дмитровке тоже далеко не сводкой побед. Несмотря на ежегодное увеличение ассигнований из федерального бюджета на научные исследования и разработки - до 166,5 млрд. рублей в этом году против, например, 77,1 млрд. рублей в 2006 году – реальная доля их в ВВП снижается. Сегодня по этому показателю Россия занимает 31-е место в мире – всего лишь 1,03%. При этом сокращается и доля частного бизнеса в финансирования научно-исследовательских и конструкторских работ. К тому же и здесь налицо явная диспропорция по сравнению с развитыми в области науки странами: если в России государство дает на эти цели 0,66 % ВВП, а бизнес – 0,3%, то в США эти цифры составляют соответственно – 0,77 и 1,7%, в Японии – 0,55 и 2,62%, в ФРГ – 0,7 и 1,68%.
Приводя эти цифры, выступавшие в слушаниях представители отечественной интеллектуальной элиты – от академиков РАН и проректоров ведущих вузов до директоров крупнейших корпораций и отвечающих за науку членов областных правительств – практически сходились в едином мнении: настоящему расцвету инноваций мешает абсолютно непонятная, неведомо откуда взявшаяся "кривизна" законов.
Проблемой оказываются сегодня правоотношения, связанные с созданием и деятельностью фондов поддержки научной и научно- технической деятельности, законодательное обеспечение защиты интеллектуальной деятельности, невозможность использования вузами и НИИ доходов от деятельности ими же создаваемых малых инвестиционных предприятий – тех самых, создание который разрешил 217-й закон. Вообще, как оказывается, Россия в юридическом смысле не знает, что такое "инновационная деятельность", "инновации", "инновационная продукция". Этих понятий нет в законодательстве, – констатировали участники слушаний.
Остро стоит кадровый вопрос. "Без кадров не будет инноваций, – убежден бывший президент Саха - Якутии и нынешний заместитель председателя Совета Федерации Михаил Николаев. - Но где взять кадры?»
Вузы не ориентированы на инновационное развитие. У нас 7 млн. студентов, из них 2,5 млн. – экономисты и юристы. А почему не идут в инженеры? Да школа (абитуриентов) не дает! У нее теперь другие приоритеты". Нам сегодня нужно создать сеть президентских физико-математических школ, предложил в качестве начальной меры восстановления отечественной системы образования зампред Совета Федерации.
К нему присоединяется представитель ОНЭКСИМ Михаил Рогачев: "Практика показывает, что инженера можно превратить в толкового экономиста. А вот противоположных примеров я не встречал".
В качестве первоочередных мер по налаживанию инновационной политики в России участники дискуссии предлагали не только принятие специального закона "Об инновационной деятельности в Российской Федерации", но и ряд практических мер. Прежде всего - по обеспечению партнерства в этой сфере между бизнесом и государством. Идеи сводились, в основном, к тому, что надо поддерживать предприятия реального сектора как заказчиков инноваций. Для малого бизнеса – освободить от налогов и проверок, упростить отчетность, хотя бы до тех пор, пока не "наберут жирка" на 5-10 млн. рублей. Для среднего – внедрить бюджетные гранты по софинансированию инноваций.
Похожий вариант предлагался и для крупного бизнеса. У больших корпораций уже появляются заказы на результаты фундаментальных исследований. Но они не смогут профинансировать всю цепочку от начала фундаментальных работ до внедрения их результатов в качестве инноваций. А вот если государство финансирует фундаментальные исследования, а предприятие подхватывает их результаты и вкладывает деньги в прикладные исследования и внедрение – такая схема работает.
Как отметил Хусейн Чеченов, завершая мероприятие, "время подгорает, надо что-то реальное, реализуемое, выполнимое сделать, чтобы создать систему инноваций, потому что есть отдельные хорошие результаты, есть отдельные прорывы - но системы нет". То есть надо торопиться. "Мы должны предпринять последнюю попытку довести все до ума, снять те угрозы, о которых сегодня говорили", - призвал глава комитета СФ в конце дискуссии.