http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=9646c308-38f4-451a-9284-f95ad82a8cbc&print=1© 2024 Российская академия наук
На Пушкинской улице в Петербурге уже несколько месяцев не работает магазин «Техническая книга». В чем там дело – банкротство, корпоративный конфликт или реорганизация – не столь важно. Важно другое: это событие практически никого не интересует. Редкие публикации сообщают, что магазин откроется вновь, хотя указанные в материалах сроки давно прошли. На форумах аспирантов и специалистов царит полный раздрай: одни уповают на электронные носители технической информации, другие связывают с будущим этого книжного магазина свою судьбу: «Закроют „Техническую книгу“ – эмигрирую. Что здесь делать без технической книги?»
Иное дело – реформа высшей школы. Эта сфера социальной жизни вызывает в обществе бурные дискуссии, фамилией профильного министра еще недавно пугали детей. Согласитесь, странно, когда профессиональная среда – люди в основном книжные – равнодушна к судьбе специализированных книжных магазинов и гиперактивна в вопросах реформирования системы подготовки своей смены. Создается впечатление, что причина этой активности лежит не в сфере профессиональных интересов, а в чем-то другом.
Движущей силой перестройки были люди с высшим образованием, интеллигенция, рассчитывавшая взять социальный реванш у номенклатуры, торгашей и даже рабочих. Но не зря говорят, что Россия – страна казенная: в результате всех победила бюрократия. Теперь «казенные люди» пришли в высшую школу, на «родовую поляну» интеллигенции, и разбивают там «регулярный парк» по своему усмотрению, лишая прежних обитателей последней радости – свободы в профессиональной деятельности. Неужели теперь придется изучать и учить других не тому, что тебе кажется нужным и интересным, а тому, за что платят деньги? Ужас, ужас, ужас!
Характерно, что интеллигенция уже не протестует против нового общественного строя, но в образовании, которое лет 20 остается оазисом социализма, ничего менять не хочет. А придется. Социализм – дело общественное, и его строительство – забота всего общества, поэтому система образования была такой, чтобы все имели возможность в процессе участвовать. А капитализм – дело частное. Здесь надо прорываться самому, не рассчитывая, что другие налогоплательщики подставят плечо тебе и твоим детям на старте гонки: у них свои дети есть. Так что – потерявши голову, по волосам не плачут.
У советских профессионалов все шаги реформаторов вызывают неприятие и протест. Будь то Болонский процесс с его непонятными бакалаврами и магистрами, или зачисление по результатам ЕГЭ, или ранжирование вузов по новым статусам и управление по рейтингам. Автор этих строк тоже без восторга относится к большинству новаций. Однако если бы реформаторы не тормошили высшую школу «острой палкой» перемен, болото на кафедрах и факультетах заросло бы тиной еще больше.
Недовольны профессионалы и кажущимся перепроизводством экономистов и юристов. Они забыли, что рыночное мировоззрение в России до недавнего времени по понятным причинам не воспитывалось и в семьях, так как папы с мамами и дедушки с бабушками все как один – родом из социализма. Когда в вузах начали открывать множество новых экономических и юридических кафедр и факультетов, их основатели ориентировались не только на свой административный ресурс, но и на спрос со стороны родителей, среди которых было немало бизнесменов, постигавших рыночную экономику с азов – путем проб и ошибок. И пусть большинство выпускаемых юристов и экономистов – непрофессионалы, но школа, в том числе и высшая, должна решать проблемы не только профессиональной подготовки, но и адаптации новых поколений к изменившимся условиям. И с этой задачей вузы пока справляются лучше, чем средняя школа или современная российская семья.
Встречая в штыки министерские новации, сама высшая школа ничего нового не предлагает, считая себя самодостаточной. Она удовлетворена всем, кроме зарплаты. Это странно в изменяющемся обществе, где высшая школа как интеллектуальный авангард должна порождать социальные и технические инновации. Если этого не происходит – или происходит, но не в стенах высшей школы, – значит, высшая школа сама отстала от динамики перемен и оказалась в арьергарде общества.
Последней каплей, переполнившей чашу терпения защитников высшей школы, стал министерский рейтинг вузов, обидевший многих, имевших до этого события завышенную самооценку. Весь мир именно по рейтингам управляет не только высшим образованием, но и целыми отраслями, деньгами инвесторов. Придется и нам привыкать. В столь тонком деле, как качество человеческого капитала, управлять можно только за счет проектного финансирования с измеряемыми показателями или по рейтингу. Дело за малым – настроить рейтинги на решение стоящих перед высшей школой задач.
И не столь уж это незнакомое дело. В свое время в вузовских профсоюзах была система измеряемых численных показателей, по которым оценивались вузы. Можно стряхнуть с них советскую пыль, доработать и предложить как альтернативу. Главное здесь в другом – все субъективное, неизмеряемое надо забыть или оставить для PR-служб. Ведь со статусом и рейтингом связано самое важное в рыночных условиях – финансирование.
Правильно говорил мудрый Зебуннисо: «Пока из знаний мудреца мир пользы не извлек, мудрец отличен от глупца всего на волосок». Российской высшей школе пора понять: даже если она по какому-то неизвестному миру рейтингу самая лучшая, все ее доблести остались в прошлом или демонстрируются за рубежами нашей родины. И пока современных достижений не явлено, лучше бы интеллигенция давала свой последний бой не чиновникам от образования, а на поле практического освоения главной мантры рыночной экономики – «Если не можешь продать то, что ты делаешь, делай то, что можешь продать».