http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=97ad36a2-be61-4368-9aec-e6d4c07d706c&print=1© 2024 Российская академия наук
Известный российский географ, заведующий кафедрой рационального природопользования МГУ Андрей Петрович Капица – едва ли не единственный ученый, резко выступающий против апокалиптических прогнозов, связанных с глобальными изменениями климата. По его мнению, ни новый ледниковый период, ни очередной Великий потоп нам не грозят. Бояться следует совсем других вещей, полагает ученый.
– Андрей Петрович, почему вы пошли в географию, а не в физику, как ваш знаменитый отец, нобелевский лауреат академик Петр Леонидович Капица?
– Я бы поставил вопрос иначе: почему отец пошел в физику, а не в географию.
Прадед по линии матери, генерал царской армии Иероним Стебницкий, был начальником топографической службы, вице-президентом Российского географического общества. Он был удостоен Константиновской медали и звания члена-корреспондента Императорской академии наук.
– Тогда другой вопрос: почему же Петр Леонидович пошел в физику?
– Виновата система образования. Когда он учился в гимназии, ему очень плохо давались греческий и латынь.
За это в Кронштадте он был исключен из гимназии. Кстати, когда отец стал дважды Героем Социалистического Труда, ему должны были поставить памятник, и он настоял, чтобы это произошло не в Ленинграде, как планировалось, а в Кронштадте, во дворе школы, откуда его выгнали.
– Отомстил?
– Ну да. «Вылетев» из гимназии, отец пошел в реальное училище, но его выпускники не могли тогда поступать в университет. Поэтому выбор пал на Политехнический институт. А там в это время была очень сильна группа молодых физиков, которые в дальнейшем под крылом академика А. Ф. Иоффе создали новую физическую школу.
– Как вы теперь думаете, обязательно ли ученому, который глубоко занимается тем или иным научным направлением, знать предметы, которые могут ему и не пригодиться?
– Сейчас думаю, что чем больше ученый знает, тем лучше.
– Кто-то из ваших потомков занимается наукой?
– Нет. Дочери не стали учеными, внуки тоже.
– Обидно?
– Что поделаешь? Так складывается жизнь. В нашей стране наука не востребована, и прожить на то, что она дает, невозможно. Мы все – пожилые ученые, и нам практически нет смены. Те, кого мы могли бы считать своими преемниками, уехали за рубеж. Есть хорошие студенты, аспиранты, но, оканчивая университет, они обычно уходят в более перспективные области, где можно заработать, чтобы прожить.
У нас в университете научный сотрудник получает зарплату около 12 тысяч рублей. Минус налоги. Что тут еще можно сказать?!
– Вы участвовали во многих антарктических экспедициях. Как все начиналось?
– Я окончил университет в 1953 году. Кстати, участвовал в строительстве нового здания МГУ, где мы сейчас с вами ведем беседу. Не так давно я обнаружил свой старый студенческий пропуск для прохода на стройку университета и с удивлением прочел, что он выдан мне ГУЛАГом. МГУ же строили заключенные, поэтому удостоверения выдавала эта организация. Такой вот исторический документ.
В 1955 году случайно зашел в Управление морским флотом Академии наук СССР и встретил известного полярного исследователя И. Д. Папанина.
Он с ходу предложил мне: «Собирайся в Антарктиду, мы набираем экспедицию». В короткие сроки надо было заказать все – от гвоздя до взрывчатки и самолета.
Помню, был такой Шапошников, который занимался изготовлением для полярников теплой одежды и палаток для полевых работ. Надо было выяснить, сможем ли мы в этой одежде переносить низкую температуру. Я договорился с одним военным институтом, арендовал у них специальную камеру, температура в которой держалась около минус 60° по Цельсию. Натянув полярную одежду – теплые штаны, куртку, шапку, унты, я влез в камеру, где должен был пробыть два часа. И быстро промерз, что называется, до костей. Датчики показывали, что у меня на коже температура около нуля.
Я страшно огорчился, поехал к начальству и доложил, что образцы полярной одежды не выдерживают никакой критики. Вызвали Шапошникова.
Тот изумился: «Это же образцы не для испытаний. Они сделаны на вате, а не на гагачьем пуху. Как вы вообще живы остались?!» Потом я много лет работал при температурах до 70–75 градусов ниже нуля, по нескольку часов был на улице – и ничего! Костюмы оказались первоклассными.
– Вы сказали про взрывчатку. Что надо было взрывать в Антарктиде?
– Я взрывал поверхность ледника. Сейсмические волны шли вниз, к коренному ложу, и, отражаясь, возвращались наверх, где были установлены сейсмические приборы. По времени пробегания волны мы узнавали толщину ледникового покрова и получали точные данные о состоянии ложа.
Эти данные легли в основу составленной мною впервые в мире карты подледного рельефа Антарктиды. Работа стала темой докторской диссертации. Но, чтобы взрывчатку применять, мне пришлось окончить специальные курсы и получить профессию взрывника. Разрешение на проведение таких работ выдавал Моссовет. Пришел я туда, а с меня требуют карту местности, где конкретно будет использоваться и храниться взрывчатка. А карты такой в природе не существовало. Мы же еще не знали, в каком районе Антарктиды создадим нашу базу. «А вы так и напишите», – говорят. Я и написал: «Карту приложить не можем, поскольку место проведения работ на карту мира не нанесено».
Как ни странно, на эту бумагу тут же была наложена резолюция – «разрешить». И в Антарктиду привезли несколько тонн взрывчатки.
– Много же вам пришлось освоить профессий!
– Да, приходилось водить тягачи, быть метеорологом, работать радистом, собирать данные о погодных условиях, бурить скважины, не говоря уже о том, что надо было варить для себя и своих коллег кашу.
– А ваша первая в мире подледная карта Антарктиды в наши дни действительна?
– Конечно, появились другие, современные, карты, полученные на основе более детальных исследований. Карта, безусловно, изменилась. Но тогда она была первой, и мы получили Государственную премию.
– Сейчас много говорят о том, что ледники тают, и это может принести нам серьезные неприятности. Так ли это?
– Верно, ледники тают. На протяжении веков идут глобальные потепления, потом похолодания.
Они сменяют друг друга. Так, в ХI веке был период, когда, в Гренландии например, стало настолько тепло, что там поселились выходцы из Исландии – викинги. Не зря «Грин Ланд» – в переводе на русский означает «зеленая земля». Сейчас этот остров целиком покрыт льдом, а тогда все цвело, стояла вечная весна.
Потом начался малый ледниковый период, викинги покинули Гренландию и вернулись в свою Исландию. Кстати, именно викинги, а не Колумб, на мой взгляд, первыми открыли Америку, путешествуя в поисках более пригодных для жизни земель. Все это мы поняли, изучая рельеф Антарктиды. Удалось выявить закономерность в колебаниях температур воздуха. Пробурили скважину глубиной в 3,5 км и по анализу керна определили, какое количество углекислого газа выбрасывалось в атмосферу в разные периоды жизни Земли. Получилась кривая, которую я до сих пор на лекциях демонстрирую студентам. Стало очевидным, что колебательный природный процесс никак не связан с выбросами СО2 человеком в атмосферу.
Ведь почему происходили потепления? Количество СО2 увеличивалось за счет того, что огромные массы этого газа растворены в океане, и если океан потеплеет хотя бы на полградуса, он выбросит часть СО2 в атмосферу. Но такой газ особо не влияет на парниковый эффект и другие явления, связанные с изменением климата. На потепление, как и на похолодание, действуют совсем другие причины. Главным образом, астрономического характера.
Первый такой фактор – активность Солнца, которое может быть «холодным» или «горячим». Общий поток тепла, таким образом, колеблется. Далее. Земля движется по орбите вокруг Солнца, и эта орбита меняется. Она приближается к Солнцу или удаляется от него, что также может послужить причиной изменения климата. Третья причина: прецессия земной оси. Когда собственное вращение нашей планеты вызывает колебания ее оси.
Все три процесса могут совпадать или находиться в противофазе. В зависимости от этого и происходит похолодание или потепление. Это циклические процессы, время от времени происходящие в природе.
Такое объяснение впервые дал английский ученый-естествоиспытатель Дж. Кроль в середине ХIХ века. Однако все об этом позабыли. Потом теоретические расчеты сделал югославский ученый Миланкович. Но, как мы выяснили недавно, он во многом ошибся.
И вот сейчас сотрудник нашего факультета, доктор физико-математических наук Вячеслав Большаков, разработал окончательную теорию, объясняющую влияние всех известных природных факторов. Согласно его расчетам, изменения нашего климата зависят главным образом от астрофизических причин.
– Но никак не от нас?
– В периоды потепления возможно таяние льдов, но это не связано с деятельностью человека. Сохранились исторические источники, указывающие: когда Петр I был в Англии, Темза замерзала. Теперь такого там не увидишь. Даже краешек Темзы не замерзает – не то что вся река.
Или другой пример. Старые фламандские художники изображали на своих полотнах, как все катались тогда по каналам на коньках. Теперь зимой ни пруды, ни каналы в Голландии не замерзают. А все потому, что идет общее потепление. Но в далекие времена человечество не могло выбросить в атмосферу столько углекислоты, чтобы запустить глобальное потепление. Значит, основная причина, повторяю, астрофизическая.
Мы живем в климате, при котором температура на несколько градусов выше, чем была во времена Петра I. Что будет дальше – предсказать очень трудно.
– В наши дни звучит немало апокалиптических прогнозов. Например, что в связи с таянием ледников будет новый Великий потоп.
– Нет, потопа не будет. Процесс колебания уровня моря не связан с происходящим в Ледовитом океане. Если там льды и подтают, это будет означать для нас лишь то, что станет легче преодолевать Северный морской путь, меньше потребуется ледоколов. Но ледники – и антарктический, и гренландский – настолько массивны, что изменения их температуры – ничтожно малая величина, неспособная их поколебать.
Чтобы растопить такие ледники, потребовалось бы столько энергии, сколько человечеству и не снилось.
– Тем не менее многие ученые связывают этот процесс с учащением разрушительных стихийных бедствий – ураганов, наводнений, цунами…
– Все это, конечно, связано с изменениями климата и поведением Гольфстрима. Самое теплое океаническое течение видоизменяется, и это вызывает похолодание в Европе. Такой процесс, по всей видимости, продолжится.
– Так вы согласны с тем, что Гольфстрим остывает?
– Вероятно, остывает, а может быть, меняет свое направление. Пока трудно сказать. Но то, что он нестабилен, – факт! Тот Гольфстрим, который обогревал Европу, делает это со все меньшей охотой. И причины такого явления тоже лежат в области астрофизики. Наши зимние морозы и летняя жара – одно из свидетельств нежелательного процесса, но с деятельностью человека все это не связано.
– Андрей Петрович, послушав вас, невольно приходишь к выводу: что бы мы ни делали, ничего плохого не случится.
– Конечно, это не так. Экологический вред, который способно нанести человечество самому себе, исключительно велик. Мы загрязняем промышленными отходами реки, вредными выхлопами – атмосферу. Количество опасных газов, выделяемых в результате работы промышленности и автомобильных выхлопов, должно быть резко сокращено. Мы, конечно же, чудовищно вредим, но не столько планете и климату, сколько самим себе.
Сейчас нет такой науки, которая бы так или иначе не занималась экологией. Все понимают важность такой проблемы.
– Но в то же время ничего особо и не делается.
– К сожалению, да. Делается очень мало. Не так давно было опубликовано постановление правительства о том, что в Байкал фактически разрешено сбрасывать сточные воды. А между тем Байкал – это 20 процентов мирового запаса пресной воды. Наступит время, когда мы будем строить не нефтепроводы, а водопроводы и продавать байкальскую воду дороже, чем нефть. Ведь запасы чистой пресной воды на планете иссякают.
Как можно загрязнять Байкал? Это безумие! Будучи депутатом Верховного Совета РСФСР, я предлагал, чтобы предприятия, отравляющие водоемы своими промышленными отходами, сбрасывали их выше, чем забирают. То есть чтобы гадили себе на головы. На мой взгляд, это совершенно адекватная и, главное, действенная мера. Но предложение бурно завалили.
С тех пор ничего не изменилось. Человечество должно бояться своей неразумной, самоубийственной хозяйственной деятельности, а не глупых страшилок об изменении климата и апокалипсисе. Человек сам создает себе конец света.