http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=97f7f3c3-5a79-4b90-b686-bf576e1777d7&print=1© 2024 Российская академия наук
— Стандарт для единого учебника истории разработан. Уже можно сказать, каким он будет — этот единый учебник?
— Говорить об учебнике что-нибудь конкретное можно не раньше, чем он будет написан. А наша рабочая группа занималась разработкой историко-культурного стандарта. То есть концепцией, на базе которой еще только предстоит написать новые учебники. И, позвольте поправить вас, ни о каком "едином учебнике" речи не идет. Будет линейка учебников.
— Когда они появятся в школах?
— Сначала их надо написать. На это уйдет не меньше года. А до этого надо объявить конкурс, четко объяснив, какие учебники могут быть допущены до конкурса.
— Видимо, те, которые впишутся в историко-культурный стандарт?
— Стандарт — это рекомендации к содержанию. А учебник должен быть современным. То есть написанным с учетом того, что книга сейчас не единственный и не самый главный источник информации. Мне лично понравилась идея, что новый учебник должен стать навигатором в нынешних информационных потоках. Сам учебник должен быть написан хорошим языком, чтобы увлечь школьника. Поэтому группе историков, которая решит выйти на конкурс, наверняка потребуется помощь писателя. К такому учебнику обязательно нужно электронное приложение, куда логичнее перенести все таблицы, диаграммы, карты и весь дополнительный материал.
— Кто будет проводить конкурс на новый учебник истории?
— Объявить конкурс должно по логике Российское историческое общество. А проводить его и определять победителей, уверен, должно большое общественное жюри. Развитие государства, развитие общества — это не черно-белая картинка. Это многоцветие. На любом историческом этапе есть масса вариантов, по которым может пойти развитие. И значит, всегда есть проблема выбора пути. Кто его делает — личность или общество? Альтернативные пути, которые никто не выбрал,— это упущенные возможности или нежизнеспособные, а может, и катастрофические варианты? Ответы на эти сверхтрудные вопросы и должна давать история. Если ученик, оканчивая школу, найдет на них ответы, то не возникнет и проблем с воспитанием патриотизма, с которым чаще всего связывают этот школьный предмет — историю. Патриотизм воспитывается не только на победах, он включает в себя и ошибки, а гордость за свою страну не исключает понимания трудного процесса.
— Можно ли вплести в одну канву, к примеру, такую историческую личность, как Сталин, который для одной части общества — эффективный менеджер, а для другой — кровавый палач?
— Можно. История не складывается исключительно из подвигов, но также из ошибок и трагедий. Важно только не политизировать историю, и тогда место в ней найдется всему. Поэтому мы сразу же в первоначальном проекте определили трудные вопросы, по которым нет единого мнения в обществе, нет общей оценки среди профессионалов-историков. Весь XX век у нас оказался в разряде трудных вопросов, в том числе годы правления Сталина. Был вариант назвать их периодом "сталинского социализма", употреблен и термин "советский вариант модернизации". Но в конечном итоге решили назвать этот период просто — "Советский Союз в 1929-1941 годы". В этом разделе будущих учебников должно быть отражено все: и индустриализация, и коллективизация, и репрессии. С одной стороны, в стране была создана промышленность. Но, с другой стороны,— какими методами и какой ценой. О коллективизации все, кто работал над стандартом, сошлись во мнении, что она была насильственной. Поэтому голод 1932 года также включен в историю этого десятилетия. И отдельно — тема ГУЛАГа.
— И как после этого школьники смогут вынести однозначную оценку сталинской эпохе?
— Разве реформы бывают однозначно хорошими или однозначно плохими? В том-то и задача истории, чтобы дети научились объективно оценивать свое прошлое. Мне кажется, что в новый учебник стоит включить такое понятие — "реформа и ее цена", которое сопровождало бы не только 30-е годы. Во всяком случае в стандарт мы заложили именно такой подход к описанию любой эпохи реформ. Это касается и эпохи Ивана Грозного, которая тоже была в разряде трудных вопросов. Реформы Петра также имеют неоднозначные оценки, которые должны быть отражены в будущих учебниках. В силу этого о реформах Александра II мы предлагаем писать без прежней апологетики. При этом подробнее, чем прежде, будут освещены реформы Александра I. По-иному следует рассказывать и о реформах Петра Столыпина, не ограничиваясь только аграрными, как это делается сейчас. Помимо этого, по новому стандарту в школьный курс будут включены годы правления Елизаветы Петровны, а также царствование Ивана III Великого.
— Если, к примеру, сталинские реформы получат альтернативные оценки, то можно ли будет тогда по достоинству оценить хрущевскую оттепель с ее развенчанием культа личности Сталина?
— И XX съезд КПСС, и оттепель — все включено в историко-культурный стандарт. Оценить эту эпоху можно будет по достоинству, если не забывать, что история не пишется черно-белыми красками.
— А как теперь следует писать о революциях XX века?
— Революции вошли в число трудных вопросов уже по ходу работы над стандартом. До этого казалось, мне по крайней мере, что споров об этих событиях быть не может. Но споры начались. И тогда мы решили отказаться от терминов "февральская революция", "октябрьская социалистическая революция". Потому что одни считают эти события революцией, другие — переворотом. А наша задача была прийти к консенсусу. И в итоге, мне кажется, мы пришли к неплохой идее — "Великая российская революция".
— По аналогии с Великой французской?
— Да. У Великой российской революции, которая началась в 1917 году, есть февральский этап, есть октябрьский, и есть этап Гражданской войны, которая завершилась в 1921 году.
— А русская иммиграция как фрагмент революции?
— Конечно, есть. Русская иммиграция включена отдельной темой в стандарт и будет обстоятельно развернута в учебниках.
— В первоначальном варианте стандарта не было народников да и представителей других политических течений, сыгравших значительную роль в истории XIX века. Они теперь не в счет?
— Мы включили в школьный курс истории и декабристов, и народников, и народовольцев, и анархистов. В учебниках будет представлен весь общественно-политический спектр тех времен со всеми плюсами и со всеми минусами. Повторяю, мы вышли на такой текст концепции будущих учебников, вокруг которого складывается общественный консенсус. Мы не получаем никаких серьезных возражений и претензий ни слева, ни справа.
— И по временам Смуты нет возражений? Обычно у нас одной из главных причин как Смуты, так и Гражданской войны называется вмешательство извне.
— Мы решили считать это все-таки внутрироссийским явлением. При этом из учебников не исчезнет ни создание народного ополчения Мининым и Пожарским, ни изгнание из Кремля иноземцев.
— Крестьянские войны тоже не забыты?
— Иван Болотников, Степан Разин, Емельян Пугачев. Эти личности и каждое из восстаний под их предводительством по-прежнему в сфере интересов профессиональных историков. Только теперь мы решили не называть их "крестьянской войной", чтобы не придавать той классовой значимости, которая придавалась этим событиям в советские времена. Тогда ведь главной канвой в учебниках истории было развитие государства от феодализма к капитализму, от капитализма к социализму. Теперь той парадигмы нет. Новый историко-культурный стандарт рассчитан на то, что история как, пожалуй, самая главная из гуманитарных дисциплин, должна отражать те закономерности, которые складываются из пересечения, сплетения интересов государства, общества и человека. Как развивается государство под воздействием общественных настроений. Из чего и почему складываются эти настроения. Как человек своей повседневной частной жизнью взаимодействует с государством и с обществом, возможно, и не догадываясь, что он взаимодействует.
Кроме того, называть восстание войной в науке или учебнике неуместно. Для таких терминов есть публицистика, беллетристика. Поэтому мы отказались в том числе от термина "татаро-монгольское иго".
— Татаро-монгольское иго — это беллетристика?
— Это не научный термин. Его в таком виде в учебниках нет уже лет десять. Везде пишется "ордынское иго".
— Но все же иго?
— Этот термин тоже беллетристический. Мы предлагаем говорить о монгольских завоеваниях и "системе зависимости русских земель от ордынских ханов (так называемое ордынское иго)". В этой связи роль новгородского князя Александра Невского будет раскрываться не только через победу на Чудском озере, но и через его специфические отношения с Золотой Ордой.
— Сочетание "татаро-монгольское" исключено как уступка историкам Татарстана, имевшим претензии к первоначальному варианту стандарта?
— Один из главных оппонентов первоначального проекта, действительно, вице-президент Татарской академии наук Рафаэль Хакимов. Но претензии касались не терминов. Речь шла о роли кочевнического мира в создании древнерусского государства. Поэтому в стандарт теперь включены такие понятия, как Степь, степной коридор.
— Как же в таком случае будет описана роль Литовского княжества в формировании русского государства?
— Так, как эта роль и складывалась. В первоначальном периоде было два крупных государства: Московское княжество и Великое княжество Литовское. Мы постарались уйти от тех стереотипов, которые сложились среди историков в советские времена и остаются до сих пор в трактовке того, как возникло древнерусское государство: норманисты, антинорманисты, которые в чем только не обвиняли друг друга. Наш подход иной. Древнерусское государство — это синтез различных племен. И когда "володеть" пришел Рюрик, он адаптировался в обществе, в формировании которого участвовали и славяне, и финно-угры, и балты, и Тюркский каганат. Тем самым мы подчеркиваем, что наше государство изначально складывалось как многонациональное.
— Осталось только убедить в этом национальные регионы, которые, судя по прошедшему обсуждению, не устраивает та история, которая строится в основном вокруг событий в Москве и Санкт-Петербурге.
— Региональная проблематика была самой спорной при обсуждении стандарта. И в этой проблеме два аспекта. Во-первых, как преподавать историю России в целом и историю конкретного региона. Это проблему, видимо, придется решать на практике тем, кто будет писать учебники. Чтобы историю Татарстана знали не только школьники этой республики, а история Сибири не начиналась с Ермака. Во-вторых, самым сложным после ХХ века оказался вопрос о присоединении территорий, о вхождении народов в состав России. Мы предлагаем рассматривать эти периоды истории в том числе с позиции последствий присоединений. А последствия двоякие. С одной стороны, давление центра империи, а с другой стороны, сотрудничество с национальными элитами. И, конечно же, доступ к прогрессивным технологиям, к достижениям мировой культуры, который через Россию получили присоединившиеся народы. Кроме того, на этих территориях шел процесс роста национального самосознания.
— Народы из бывших советских республик, которые выделились в самостоятельные государства, останутся частью российской истории?
— Это еще один трудный вопрос. В нашем стандарте отражено все: и вхождение Грузии, Украины, и присоединение Средней Азии, Прибалтики. Но, к примеру, в Казахстане, Армении, Украине, Таджикистане и других ныне независимых государствах уже написаны собственные учебники истории. И почти в каждом из них тот период, который народ прожил в составе Российской империи и Советского Союза, назван колониальным. Но, с моей точки зрения, события того периода, которые происходили на присоединенных территориях, никак не укладываются в определение "колониализм". Я уже 12 лет возглавляю Ассоциацию директоров институтов истории стран СНГ. В ближайший месяц члены ассоциации соберутся в Киеве. Буду предлагать коллегам подумать об иных дефинициях, помимо колониализма. На мой взгляд, эти разделы в учебнике российской истории можно было бы расширить прежде всего за счет персоналий, сыгравших важную роль в судьбе каждого из присоединившихся народов.
— Как же российский школьник должен воспринимать развал Советского Союза — как геополитическую катастрофу? Или считать это закономерным процессом?
— К подобным историческим событиям в своей стране объективное отношение у наших школьников может сложиться, если они хорошо будут знать всеобщую историю. Например, при образовании древнерусского государства у нас происходили те же процессы, которые происходили и в Англии, и в Германии при их формировании. Наш Земский собор, 400-летие которого готовимся отметить, сопоставим с теми же Генеральными штатами Франции. И то и другое — тип сословного представительства. Распад империй — тоже не исключительное явление во всемирной истории. Поэтому для старших классов, может быть, стоит продумать специальный раздел под условным названием "Россия в мировой истории".
— Значит, распад Советского Союза — такое же закономерное явление, как и создание централизованного государства?
— Оценки и подробный анализ этого события мы пока оставили "за кадром" нашего стандарта. Слишком близко отстоит оно от нас.
— Но вы же решили, что в новом учебнике должна быть отражена вся история страны, включая последние 20 лет?
— Это так. Хотя в самом начале была идея остановиться на 90-х годах. Затем решили продлить до 2000-х годов. В итоге стандарт включает все события, в том числе президентские выборы 2012 года. Ведь новый учебник пишется для поколения россиян, которые проживают этот период сейчас. Они родились в это время, они знают о своем времени по собственному опыту или по рассказам родителей, или по сведениям, которые получают по телевидению, из интернета. Поэтому в стандарт включен довольно большой раздел, и он максимально фактографичен.
— Без оценок, что ли?
— Почему же? Мы отметили то, что вызвало наибольшую озабоченность населения. Это и "шоковая терапия", и методы приватизации...
— Но главная-то причина полярных настроений в обществе иная. Для одних ельцинские времена — годы страданий, а путинские — годы процветания. Для других 90-е — годы свободы и демократии, 2000 — годы торжества авторитаризма.
— Стандартная поляризация, которая во все времена возникает в оценке любой реформы в любой стране. В целом же, повторяю, объективное восприятие родной истории у школьников сложится, если они хорошо будут знать и всеобщую историю. Значит, закончив разработку одного стандарта, РИО должно приступить к обновлению стандарта всеобщей истории. Наша страна уникальна, потому что единственная из всех учит своих граждан "чужой" истории, начиная с древнего мира и до новейших времен. Этот курс тоже надо обновить, чтобы он также соответствовал современным научным представлениям.
— Школьная всеобщая история обычно замыкалась подробным изучением Европы. А тот же Китай, Индия и вообще весь мир проходили фоном.
— От этого подхода мы уже отказались в проекте концепции. Сейчас в нашем Институте всеобщей истории РАН мы готовим 6-томное издание Всемирной истории, в котором спектр значительно расширен. Наряду с историей европейского мира, будут не менее весомо представлены материалы о странах Азии, Африки и Латинской Америки. В том же духе предстоит обновить и школьный курс зарубежной истории. И самое главное: оба курса — отечественный и всемирный — нужно привести к синхронизации, чтобы школьники всегда могли сопоставить, какие события в один и тот же период истории происходили в России и в других странах. А пока новые учебники пишутся, учителям на переходный период потребуется методическая литература. Возможно, это будет серия брошюр по каждому историческому разделу. Материалы для педагогов, по-моему, могут содержать и конкретные оценки конкретных событий, чтобы учитель знал, на чем акцентировать внимание учеников.
— Если учителя начнут "по директиве сверху" акцентировать внимание учеников, не потребуется ли лет через 10 писать новый исторический стандарт, потому что действующему никто не будет верить?
— Если и потребуется, то вовсе не из-за "директивы сверху". Вся суть исторической науки — в ее постоянном движении, в поисках новых смыслов, постановке нетривиальных вопросов, в переосмыслении прошлого. Науку будет развивать новое поколение историков с их, возможно, новыми подходами и взглядами не только на исторические процессы, но и на содержание учебников.