Версия для печати
Вернуться к списку

Андрей ФИНКЕЛЬШТЕЙН: СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ РОССИЙСКОЙ НАУКИ: ПРОБЛЕМЫ И РЕШЕНИЯ

I. Внесение правительством поправок в Федеральный закон «О науке и государственной научно-технической политике»

На мой взгляд, в том, что Российская академия наук будет ныне определена как государственное учреждение, государственная академия, я не вижу ничего странного, а тем более страшного. Напомню, что Российская академия наук (ранее - Императорская академия наук и художеств, Императорская академия наук, Императорская Санкт-Петербургская академия наук, Академия наук СССР) была создана именно как государственное учреждение, сотрудники которого (вначале ординарные академики и адъюнкты, а затем научные и инженерно-технические сотрудники академических учреждений), материально поддерживаемые государственным бюджетом, должны обеспечивать научно-технические потребности российского государства.

Государственный статус академии наук был отменен ее временным уставом 1991г., согласно которому РАН вдруг стала определяться как общероссийская самоуправляемая организация. Принятию этого устава предшествовали времена демократического романтизма, а также та общая неопределенность в положении Академии наук СССР, в которую она попала в хаотический период распада Советского Союза. Я убежден, что такое определение РАН привело к множеству последствий, которые мешали и до сих пор мешают ее нормальной работе. В частности, чиновники стали воспринимать РАН как некую общественную организацию со всеми вытекающими отсюда правовыми последствиями. В общественном сознании стало распространяться мнение, что РАН ничем не отличается от множества других общественных организаций, название которых содержит слово Академия. Устав 1992 г., который в основных своих положениях работает до настоящего времени, хотя и определил РАН как общероссийскую самоуправляемую организацию, имеющую государственный статус, но не снял всех правовых противоречий.

В связи с вышесказанным, я бы считал, что положение о том, что РАН – это государственная академия, необходимо не только поддержать, но и усиливать. В частности, целесообразно внести в закон положение о том, что РАН подчинена непосредственно Правительству Российской Федерации, которому и представляет ежегодный отчет о своей деятельности, а также и то, что РАН имеет право законодательной инициативы. Это позволит поставить академию на уровень государственного органа власти и, как следствие, усилит ее роль в качестве структуры, ответственной за фундаментальные научные исследования. Кстати говоря, первое из этих положений присутствовало в уставе академии вплоть до 1991г. и не вызвало никаких возражений со стороны научного, в том числе и академического, сообщества.

Положение об утверждении избранного Общим собранием президента РАН Указом Президента Российской Федерации мне представляется положительным явлением, которое усиливает положение руководителя высшего научного учреждения России не только юридически, но и публично. Как известно, со дня основания до 1935г. президент Российской академии наук утверждался высшим должностным лицом государства, либо его высшим исполнительным органом. И хотя в уставе 1935г. эта норма была опущена, тем не менее, кандидат на должность президента Академии наук до его выдвижения на выборы всегда согласовывался с высшими государственными органами власти. Замечу, что это происходило даже в демократическом 1991г., когда президентом был избран академик Ю.С. Осипов. Более того, разумные члены Академии наук считали эту процедуру абсолютно необходимой, понимая, что президент должен был работать в очень тесном контакте с высшими должностными лицами государства

Наконец, положение об утверждении правительством устава РАН, который принимается ее Общим собранием, мне также не кажется противоречащим ни интересам РАН, ни каким-либо демократическим принципам. Кстати говоря, большую часть своей истории законодательство РАН, как в советские, так и в досоветские времена, содержало подобное положение, которое действовало либо как уставное (в досоветское время), либо как следствие специального постановления правительства (в советское время). Я знаю, что многих беспокоит то обстоятельство, что правительство может настаивать на таком уставе РАН, который не устроит академическое сообщество. Однако нужно иметь в виду, что, согласно российском законодательству, устав может быть не утвержден только в том случае, если он противоречит законодательству. РАН сегодня руководствуется уставом, в свое время утвержденным Минюстом России. Как я понимаю, его, прежде всего, необходимо скорректировать в соответствии с теми немногочисленными поправками, которые будут в ближайшее время внесены в Федеральный закон «О науке и государственной научно-технической политике». Содержание этих поправок, недавно переданных в Государственную Думу, уже не только известно, но и согласовано руководством РАН. Строго говоря, только этим можно и нужно ограничиться на настоящем этапе. Это позволит в ближайшее время провести на законном основании выборы президента и президиума Академии наук, устранить основу для различных спекуляций и обеспечить нормальную работу академических учреждений.

Тем не менее, я думаю, что этот план не будет осуществлен, а вместо него начнется длительная и сложная процедура подготовки нового устава РАН и согласования его с Минобрнауки России и рядом других ведомств. Этот процесс будет продолжаться не менее полутора лет и завершится не ранее, чем к середине 2008 г. Это, как мне кажется, в настоящее время устраивает, хотя и по разным причинам, и руководство Минобрнауки, и руководство РАН.

II. Об отмене возрастных ограничений

Как известно, в свое время Президиум РАН своим постановлением ввел возрастное ограничение в 70 лет на замещение должностей президента, вице-президентов, руководителей отделений и членов Президиума РАН, а также директоров научных учреждений. Сейчас ряд членов РАН внесли предложения либо поднять эту границу до 73-75 лет, либо вообще отменить это ограничение. На мой взгляд, принятие этих предложений абсолютно недопустимо. Снятие ограничений неизбежно приведет к тому, что в высшем руководстве РАН будут присутствовать люди в основном старшего поколения, которые в быстро изменяющемся мире не смогут адекватно реагировать на новые общественные вызовы. Я подчеркиваю, что речь идет не о руководстве научными исследованиями, где ограничение в возрасте неприемлемо, а о занятии административных и особенно высших административных должностей.

Сейчас авторитетному и активному ученому, а тем более члену академии наук, вне зависимости от его возраста, предоставлено множество возможностей не только заниматься наукой, но и активно влиять на формирование научной политики внутри и вне академии. Достаточно вспомнить разнообразные государственные, межведомственные и академические научно-технические советы, ученые, диссертационные и экспертные советы, советы по программам и проектам и т.д., чтобы понять, насколько активной и содержательной может быть научно-организаци-онная деятельность и вне чисто чиновничьей сферы.

Наличие жесткого возрастного ограничения и, как следствие, понимание неминуемой передачи руководства институтом, отделением, академией неизбежно заставит любого руководителя заранее заниматься подготовкой и отбором кадров для занятия соответствующих административных академических должностей. Ведь нужно подготовить и выбрать не только тех, кто, наряду с научными, обладает и административными талантами, но и тех, кто сможет обеспечить преемственность перспективных научных исследований, поддержать и развить существующие научные школы, обеспечить связь поколений и сохранить традиции.

Поэтому, на мой взгляд, возрастные ограничения должны быть не только сохранены, но и закреплены в уставе РАН.

III. Кто должен управлять академической наукой

В настоящее время наука – дорогое дело, прежде всего потому, что для выполнения научных исследований на мировом уровне требуются крупные установки и приборы, стоимость которых, даже не самых больших, часто оценивается в десятки и сотни миллионов долларов. В связи со все увеличивающимися материальными затратами государственных бюджетных средств на научные исследования, содержание которых в подавляющем большинстве случаев оказывается понятным только специалистам в данной предметной области, встает вопрос, кто и как должен определять порядок планирования и расходования средств.

Определенное время господствовала точка зрения, согласно которой сообщество ученых не может формулировать и реализовывать разумную политику финансирования научных исследований. В частности, считалось, что профессиональные интересы ученых, как правило, увлеченных стремлением познать законы природы, не всегда совпадают с государственными или общенациональными интересами. Кроме того, полагалось, что научное сообщество при распределении средств будет руководствоваться одним из двух принципов – либо «всем сестрам по серьгам», либо «кто сильнее, тот и прав». Однако после Второй мировой войны, трагический опыт которой показал значение как прикладной, так и фундаментальной науки, компромисс между исследователями и государством был достигнут. Он состоял в создании государством общенациональных или региональных координационных органов, состоящих из ученых, уполномоченных распределять государственные средства, выделяемые на науку. Ученые в качестве экспертов и консультантов участвовали в разработке научных приоритетов и определении необходимых объемов финансирования по крупным научным направлениям, в том числе и тем, которые требуют заметных капитальных вложений. Утверждение этих положений и контроль за расходованием средств осуществляли высшие государственные чиновники и политики. Ученые же несли ответственность перед государством за исполнение принятых решений. В СССР таким общенациональным органом стала Академия наук (ныне – РАН), которая вплоть до распада Союза активно и эффективно исполняла эту функцию. Весь опыт академии показал, что этот подход оказался не только верным, но и единственно возможным, ибо профессиональную оценку научных и научно-технических направлений невозможно осуществлять без привлечения ученых, т.е. людей, не только детально и глубоко понимающих предметные области, но и имеющих точное представление об объективных и субъективных механизмах научных исследований.

В Российской академией наук высшим органом является Общее собрание, состоящее из членов РАН и научных сотрудников научных учреждений РАН, а между Общими собраниями руководство РАН осуществляется Президиумом РАН, в состав которого избираются не только ученые, работающие в академических институтах, но и те, кто работают в научных организациях различных министерств и ведомств, в том числе и в организациях с различной формой собственности. По этой причине организационно РАН построена весьма демократично, и, что особенно удивительно для нашей страны, в законченном виде эта структура возникла, существовала и развивалась во времена Советской власти.

В последние годы с разных этажей государственной власти стали подаваться идеи о том, что РАН необходимо поставить под контроль некоего Менеджерского совета (вместо Президиума РАН), который должен состоять из ученых, доказавших свою способность к эффективному менеджменту, и из менеджеров, имеющих опыт внедрения научно-технических достижений. Предлагается, что они будут управлять академическим сообществом и академической наукой как акционерным обществом со 100% государственным капиталом. Это предложение, инициатором которого является Центр стратегических разработок, поражает своей наивностью и полным непониманием того, что собой представляет РАН и для чего она была создана.

Вместе с тем, я хотел бы сказать, что к руководству РАН нужно привлекать большее число наиболее активных и молодых ученых. Для этого имело бы смысл изменить Устав РАН, чтобы позволить избирать в Президиум РАН (подобно выборам в Президиумы отделений и научных центров РАН) научных сотрудников РАН, не являющихся академиками и членами-корреспондентами. Замечу, что в настоящее время в Президиум РАН входит всего лишь один член-корреспондент. Еще одним эффективным методом привлечения активных людей явилось бы серьезное повышение статуса Совета директоров РАН. Институты - главная составляющая РАН, а ее директора, которые в своей значительной части не являются членами академии, избираются научными коллективами и более чем кто-либо понимают научные и организационные проблемы нашей науки. По моему мнению, Совет директоров РАН должен иметь статус, сравнимый со статусом Президиума РАН в части формирования научно-организационных решения академии.

Возвращаясь к идее о Менеджерском совете РАН, хочу сказать, что до этого не могли додуматься даже коммунисты в самые черные времена российской истории.

IV. О научной и инновационной деятельности

За последние 15 лет общество и власть забыли, что Академия наук – это высшее научное государственное учреждение страны, которое создано не только для развития и координации фундаментальных исследований, но и для участия в реализации крупнейших наукоемких государственных научно-технических программ и проектов в интересах экономики и обороны страны. Замечу, что это было связано не только с тем, что у государства не было достаточных средств для реализации крупных проектов, но с тем, что часть высшего руководства РАН, а также часть ученых, считали, что основной задачей академии должно быть развитие только т.н. чистых фундаментальных исследований (т.н. basic research), которые нацелены на создание предельно широких представлений о природе. Я хорошо помню, какое неприятие у ряда руководителей АН вызвали такие крупные академические проекты, как «Реактор-ПИК», создаваемый Санкт-Петербургским институтом ядерной физики, и «Квазар-КВО», которые реализовывался Институтом прикладной астрономии.

Однако всем хорошо известно, что наука – это не только мир чистых исследований, она включает в себя ориентированные фундаментальные исследования (oriented basic research), которые могут служить для решения предвидимых прикладных задач, и собственно прикладные исследования (applied research), а также экспериментальные работы по созданию и внедрению новых материалов, изделий, технологий (experimental development). Долгие годы существовала достаточно четкая граница между фундаментальными и прикладными исследованиями и между людьми, их осуществляющими. Эта граница определялась не только организацией работ, но и в определенном смысле разными системами ценностей. Фундаментальные исследования были нацелены на свободный поиск и подчинялись внутренним потребностям науки и творческим интересам ученых, а прикладные исследования были нацелены на решение конкретной задачи в конкретные сроки с конкретной ответственностью перед конкретным заказчиком.

Однако во второй половине XX века начали действовать процессы, которые, на мой взгляд, навсегда размыли эту некогда четкую границу. С одной стороны, все фундаментальные исследования, даже починенные лишь весьма отдаленным или опосредованным интересам общества, начали использовать все технические и технологические достижения прикладной науки. Для этого достаточно вспомнить об исследованиях в области физики элементарных частиц и о космических исследованиях. С другой стороны, для решения прикладных задач стали использоваться самые передовые теоретические концепции, фундаментальные физические теории и средства самых развитых разделов математики, которые ранее находили свое применение только в чистых фундаментальных исследованиях. В качестве таких, на мой взгляд, наиболее ярких примеров можно указать на то, такая фундаментальная физическая теория, как квантовая механика является сейчас рабочим инструментом в твердотельной электроники, а общая теории относительности – в современных координатно-временных и навигационных технологиях.

В связи со всем вышесказанным я считаю, что РАН обязана стремиться участвовать во всех крупных наукоемких государственных проектах. При этом нужно понимать, что таковыми являются не только научно-технические проекты, но и гуманитарные и социальные проекты. На мой взгляд это - главная задача РАН, и только этим РАН сможет доказать и обществу, и власти свою необходимость, необходимость поддержки государственными средствами.

Вместе с тем, заключительная фаза научных исследования, фаза инноваций или внедрения, в том числе и коммерческого, мне не представляется одной из основных задач РАН. Я это утверждаю, несмотря на то, что в настоящее время в сознании российских государственных деятелей и отчасти в общественном сознании эта фаза рассматривается в качестве наиболее серьезного обоснования бюджетных затрат на науку. Однако идеи инноваций возникают там, где нет ни богатства, ни сосредоточения власти, т.е. тех условий, которые являются критическими для инновационного процесса. Поэтому требуется, чтобы основная, и особенно начальная поддержка как крупной, так и средней инновационной деятельности, основы которой могут зарождаться в структуре РАН, осуществлялась государством. И мы знаем, что именно так и происходит в хорошо организованных государствах, управляемых ответственными правительствами. Достаточно сказать, что в США государственная поддержка только малых и средних инновационных предприятий, где не менее 30% дохода связано с инновационной деятельностью, составляет, начиная с 1995г., более 3,5 млрд.долл. в год. В России до недавнего времени затраты на инновации были в сотни раз меньше и большая часть из них шла на создание инновационных фирм и соответствующих им инфраструктурных матриц – инкубаторов, технопарков и т.д., а не собственно на доведение научно-технической идеи до серийного производства и передачи ее в коммерческий оборот.

Существует еще ряд механизмов, кроме денег, которые могли бы способствовать участию РАН в инновационном процессе. Упомяну о двух, которые мне представляются наиболее важными и которые требуют законодательного оформления. Первый – это разрешение учреждениям РАН выступать учредителями инновационных предприятий. Это позволит создать естественный мост между наукой и бизнесом. Второй - законодательное закрепление нематериальных активов учреждений РАН и разрешение передавать их в качестве учредительных взносов в учреждаемые инновационные предприятия. Это позволит обеспечить нормальное и достойное взаимодействие науки и бизнеса.

V. Ученые и чиновники

События, которые происходят вокруг РАН, свидетельствуют о непрерывном снижении компетентности подавляющего числа чиновников. Они все чаще и чаще принимают решения, руководствуясь ложными идеями или поверхностными знаниями о предмете, в отношении которого они их принимаю, порождая этим самым все новые и новые проблемы. При этом поражает то, что они уверенно, иногда даже искренне, претендуют на знание всех ответов на все вопросы.

Мне представляется, что главными действующими лицами при реформировании РАН должные быть непосредственные участники этого процесса – научные сотрудники РАН, от младшего научного сотрудника до действительного члена академии. Именно они все вместе должны решать будущее Российской академии наук. Роль чиновников состоит в том, чтобы содержательно участвовать в этой дискуссии, вносить предложения от имени государства, внимательно выслушивать мнение членов научного сообщества и терпеливо искать согласия. Если же позиция чиновника, даже самого высокого ранга, будет сводиться только к указаниям, неизвестно кем и зачем сформулированным, то с российской наукой будет покончено.