http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=9ba95110-76b8-492e-8451-4a53d5df4b1e&print=1© 2024 Российская академия наук
Велик соблазн, говоря о Гейдельберге, оглянуться на 400 тысяч лет назад - таков примерный возраст находки, сделанной в его окрестностях у берегов реки Неккар в начале минувшего века. Тогда нашли нижнюю челюсть питекантропа - самый ранний след нашего с неандертальцами общего предка на территории Европы, антропологи назвали его «гейдельбергским человеком», так что город в определенном смысле все-таки связан с незапамятными временами. Археологи ведут исчисление первых поселений на его месте с VI – VIII веков, самое ранее письменное упоминание относится к XII столетию, но слава Гейдельберга, чье название родилось из слов «черничная гора», начиналась позже.
Славой город обязан, прежде всего, своему университету – старейшему в Германии. Он был основан в октябре1386 года, предстоящей осенью Гейдельбергскому университету исполняется 625 лет. С ним связаны легендарные имена, чего стоит хотя бы упоминание о Лютере, Гегеле, Фейербахе, Вебере, Ясперсе, Хайдеггере… Этот город с полным правом можно назвать приютом мыслителей, вот и близ Старого моста сохранился своеобразный указатель «Дорога философов», откуда живописными старинными улочками можно пройти к университету. Не исключено, и в наши дни этой тропой ходят будущие великие философы, но среди студентов, составляющих значительную часть 143-тысячного населения Гейдельберга, все-таки больше тех, кто связал свое будущее с естественными науками.
Да, именно эта область знаний формирует сегодняшний облик города. Конечно же, и здесь не обошлось без университета, ведь его профессора и выпускники были у истоков большинства научных центров, появившихся в Гейдельберге во второй половине минувшего века. Это, в частности, Немецкий центр исследований рака (DKFZ), созданный в 1964-м по инициативе профессора Карла Генриха Байера - в те годы ректора университета и Европейская лаборатория молекулярной биологии (EMBL), которая открылась десятью годами позже. В обоих этих центрах довелось побывать в июле этого года, и то, что увидела там, объясняет, почему в Гейдельберге делают ставку на естественные науки, почему так уверены в отдаче, обеспечивающей развитие страны.
Это сегодня Германия представляет заманчивые перспективы для ученых, а ведь еще на памяти ныне живущих поколений времена, когда наука в этой стране находилась в жесточайшем упадке. В некоторых областях знаний Германия до сих пор не вернула позиции, утраченные в годы нацизма, а сразу после 2-й мировой войны положение ее науки было почти катастрофическое. Многие ученые эмигрировали еще во времена третьего рейха, но и после его крушения активно продолжалась утечка умов в США, этому способствовали не только разрушенная экономика, но и, в первую очередь, потеря научных школ. Ответом стала интенсивная организация крупных научных центров, в том числе - с широким международным участием. Благо, перед глазами был хороший пример – Европейский центр ядерных исследований под Женевой, созданный объединенными усилиями стран истощенной войной Европы.
Собственно, EMBL - аналог ЦЕРНа, только с курсом на молекулярную биологию. А принцип организации такой же: у истоков Лаборатории изначально были десять стран, первым ее директором стал широко известный британский химик, Нобелевский лауреат сэр Джон Кендрю (sir John Kendrew), чей авторитет помог привлечению ученых. Можно сказать, традиция продолжается и сегодня, ибо нынешний генеральный директор Лаборатории, профессор Йен Маттай (Iain Mattaj) тоже из Великобритании, он воспитанник Эдинбургского университета. Впрочем, интернациональный состав команды – отличительная особенность EMBL, ведь почти полторы тысячи ее сотрудников представляют около 70 разных государств. Из них лишь двадцать – официальные страны-участницы научного содружества (то есть число их возросло вдвое), а не так давно статус ассоциированного члена получила Австралия.
Будем надеяться, уже в ближайшем будущем в состав этой престижной международной научной коллаборации войдет и Россия: переговоры, по словам профессора Маттая, начались в нынешнем году, и генеральный директор EMBL надеется, что они будут успешными. Что нам даст такое партнерство?
Здесь, наверное, нелишне еще раз вспомнить ЦЕРН: наше участие в его проектах не только помогло поддержать планку отечественной физики в трудные для нее годы, но и обогатило научный центр под Женевой интересными идеями, опытом, интеллектом. Современная наука ставит столь сложные задачи и требует такого дорогостоящего оборудования, что одной стране, даже самой богатой, не справиться, здесь уже нельзя обойтись без сложения усилий. Только так сегодня могут развиваться, например, космические проекты, исследования в области астрофизики или информационных технологий. Не менее остро стоит вопрос для биологов, биотехнологов, генетиков, медиков... Для России, где эти области знаний долгие годы развивались в очень сложных условиях, что во многом определило наше почти катастрофическое отставание в исследованиях, участие в международной коллаборации более чем важно. Даже беглое знакомство хотя бы со структурой Европейской лаборатории молекулярной биологии не оставляет сомнений в преимуществах тесных с ней контактов.
Созданный изначально с международным участием, этот научный центр располагает пятью филиалами: центральный (EMBO) - в Гейдельберге, еще один - также в Германии, в Гамбурге, остальные – в Гренобле (Франция), Хинкстоне (Великобритания) и в Монтеротондо (Италия). Как раз из итальянской лаборатории недавно пришло любопытное сообщение об открытии, сделанном во главе с профессором Корнелиусом Гроссом: ученые обнаружили механизм, действующий в головном мозге наподобие «пылесоса». Есть участки мозга (так называемые клетки микроглии), которые помогают убирать остатки разрушенных, поврежденных нервных тканей, но как выяснилось, эти клетки выполняют и другую важную роль, они «прореживают» соединения между нейронами, помогая полноценному поддержанию их функций…
Работа уже привлекла внимание медиков, как и многие другие научные результаты EMBL, неслучайно по цитированию в области молекулярной биологии и генетики этот центр занимает сегодня четвертое место в мире, а сайты Лаборатории ежедневно регистрируют рекордное число посещений. Здесь каждый год проходят десятки научных конференций, собирающих многие тысячи участников. Лаборатория ведет и большую образовательную деятельность, осуществляя международные программы для аспирантов, постдоков, студентов, есть программы и тренинг-центры для специалистов.
Девиз EMBL – «Hire the best!» («Привлекаем лучших»), причем акцент неизменно делается на молодых исследователей. Большая их часть (почти 80%), пройдя обучение и стажировку в Лаборатории, возвращается в свои страны с новым опытом и новыми знаниями, говорит профессор Маттай, что в итоге работает на науку. Эти направления деятельности Лаборатории получили дополнительное развитие с введением в строй в марте прошлого года нового корпуса, чья необычная архитектура и удивительные стеклянные перекрытия уже сделали его своеобразным символом EMBL.
И есть еще одна специальная программа, она предназначена для посетителей научного центра, непрофессионалов, которым интересно получить представление о том, чем сегодня занимаются ученые. В EMBL относятся к таким визитам заинтересованной публики как к серьезному экзамену, ведь интерес общественности к изысканиям научного центра помогает поддерживать финансирование. В странах с открытым обществом такая логика работает четко: если налогоплательщику очевидна важность исследований, он поощряет поддержку науки, а это стимулирует правительство. Сегодня 57% бюджета Лаборатории составляет государственное финансирование (вклад стран-участниц), примерно пятая часть средств поступает из других источников, почти 11% приносят доходы от собственных лицензий.
Здесь на деле воплощают лозунг, который в условиях плановой экономики не удалось осуществить в отечественных институтах, – «от идеи до внедрения». Формулируется он, разумеется, иначе, и цепочка выстраивается по-другому: идея, фундаментальное исследование, лицензирование результата, апробирование в стартовой компании, которая способствует дальнейшему продвижению интеллектуального продукта. Но главное в этой цепочке все-таки - фундаментальные исследования. Для EMBL это изыскания в области молекулярной биологии, генетики, биофизики, биоинформатики, биоинженерии. Здесь с биологами плотно сотрудничают физики, химики, математики, программисты, медики, и самое серьезное внимание уделяется оснащению научного центра. Аппаратура только новейшая, ее использование расписано по часам и минутам…
От молекулы к организму – это еще один девиз Лаборатории, самым тесным образом связывающий ее с другим знаменитым научным институтом в Гейдельберге - Немецким центром раковых исследований (DKFZ). Основа для плотного сотрудничества закономерна, ведь сегодня все больше ученых склоняется к мысли, что раковые образования связаны с поражением генома, нарушением взаимодействия определенных генов. В каждом организме этот процесс носит индивидуальный характер, и если его понимать, лечение будет более целенаправленным, более эффективным. Иными словами, изучение генов прокладывает путь к индивидуальной медицине.
С этим вряд ли кто спорит сегодня. Но в Гейдельберге еще и делают вполне реальные шаги для приближения новой медицины. О некоторых результатах исследований в этом направлении надеюсь рассказать читателям в последующих публикациях, сегодня упомяну лишь об одной работе. Во-первых, потому что не так давно она была отмечена престижной международной премией, которая ежегодно вручается за наиболее перспективные результаты исследований в области детской гематологии и онкологии. Во-вторых, среди лауреатов этой премии наш соотечественник – профессор Андрей Коршунов, один из тех российских ученых, которые сегодня с успехом работают в Гейдельберге.
Профессор Коршунов и его немецкий коллега д-р Стефан Пфистер (Stefan Pfister) Пудостоены награды за исследования природы эпендимомы у детей. Это опухоль головного мозга, которая обычно развивается у детей в довольно агрессивной форме, плохо поддается лечению, чревата тяжелыми рецидивами. Вместе с тем, увы, она встречается часто, занимая второе место по числу злокачественных поражений головного мозга у детей. Ученым удалось выявить закономерности хромосомных изменений, позволяющие прогнозировать развитие этой болезни в каждом конкретном случае. Это значит, что, исследуя ДНК опухолевой клетки и имея четкое представление о характере хромосомных мутаций, можно назначить избирательный курс лечения, тем самым избавить маленького пациента от бесполезных в его случае и крайне тяжелых форм воздействия на опухоль. Предложенный метод уже используется на практике, его авторы задумались над следующим этапом. Группа профессора Коршунова, в частности, ищет новые возможности исследования хромосомы, которые были бы доступны в условиях обычной лаборатории. Это поможет врачу, говорит Андрей Коршунов, обнаружить опухоль еще у истоков, вовремя и грамотно отреагировать на опасность.
Вот, кстати, конкретный пример возможностей индивидуальной медицины. Скептики, правда, считают, что она придет к нам еще очень не скоро и будет дорогой, а значит, далеко не всем доступной. Но есть и другая точка зрения, которую отстаивают в Гейдельберге: чем активнее развивается наука, тем больше отдачи людям, и потому индивидуальная медицина на основе изучения генома – не за горами. Еще 10 лет назад расшифровка генома человека обошлась в миллиарды долларов, а сегодня осуществляется проект «Тысяча геномов». Это уже реально, и это тоже – движение к новой медицине. Какие еще шаги сделаны в этом направлении в Гейдельберге? Об этом – в другой статье.