http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=a0adbf51-5e33-49d2-9a71-592c22ad35ab&print=1© 2024 Российская академия наук
Полное название престижной премии— Organometallics Distinguished Author Award Lectureship by American Chemical Society. Вручает ее Американское химическое общество (American Chemical Society, ACS) — самое массовое научное объединение мира, в состав которого входит больше 150 тыс. ученых и преподавателей-химиков со всего мира. Награда традиционно относится к числу самых престижных и отмечает лишь наиболее выдающиеся достижения международного значения.
О том, что чувствует, счастливый лауреат, обладатель награды, заведующий лабораторией Института органической химии имени Н.Д. Зелинского РАН и химической лаборатории СПбГУ Валентин Анаников рассказал в эксклюзивном интервью «Известиям».
— Российский ученый отмечается премией Американского химического общества впервые. Но хотя бы российские претенденты раньше были?
— Процедура выбора кандидата очень сложная и включает в себя экспертизу профессиональных ученых из разных стран. Список претендентов не разглашается, известны только лауреаты. По информации, полученной от секретариата Американского химического общества, других лауреатов из России до сегодняшнего дня не было.
— Награждают в основном американцев?
— Премия присуждается раз в год в течение уже многих лет. До настоящего времени ее получали только западные ученые из США, Канады и Европы и иногда из азиатских стран, например из Китая и Японии.
— С чем вы сами связываете этот успех? Ваше исследование объективно самое важное? Вам немножко повезло? И почему в США наконец обратили внимание на российских ученых, а до этого по каким-то причинам не обращали?
— Это очень важный вопрос. В нашей стране, в Российской академии наук всегда были развиты и до сих пор сохранились великолепные традиции для фундаментальных научных исследований. У нас всегда было стремление проникнуть в суть сложных явлений и раскрывать тайны Природы. Если говорить простыми словами, научные исследования в мире обычно подталкивают к развитию по такому типу: «Как решить задачу? Как получить патент? Как сделать продукт? Как получить прибыль? Как улучшить производство?». В нашей же стране академическая наука, как правило, действует по-другому: «Как понять это явление? Какие фундаментальные закономерности? Как установить механизм процесса? Как открыть новые явления? Как развивать новые теории и эксперименты?».
Возможно, отчасти разница в подходе и обуславливает наблюдаемую нами разницу в экономическом развитии. Конечно, наша страна не стоит на месте и пытается развиваться. Оптимисты считают, что и мы скоро научимся эффективно пользоваться результатами науки в производственном процессе. То есть, отвечая на ваш вопрос, можно сказать, что у нас было большое преимущество в желании разобраться в сути изучаемых химических процессов и понять, как на самом деле проходят химические реакции. Отрадно, что это удалось сделать и результат был отмечен мировым сообществом.
— Теперь расскажите подробнее, за какие именно заслуги вас наградили?
— У меня сейчас две лаборатории. Самая многочисленная и эффективно работающая находится в институте органической химии имени Н.Д. Зелинского Российской академии наук (ИОХ РАН). Вторая очень динамичная лаборатория была организована недавно на средства мегагранта Санкт-Петербургского государственного университета (СПбГУ).
Нас наградили за обнаружение так называемого коктейля катализаторов. Катализ комплексами и наночастицами металлов — это уникальное явление, которое сейчас повсеместно используется химиками для получения самых важных молекул. С помощью таких реакций происходят все промышленно значимые процессы, начиная от нефтепереработки до получения полимеров и заканчивая такими сложными объектами, как лекарственные препараты.
А мы установили, что в процессе реакции, прямо в колбе, происходит трансформация катализатора, который динамично меняет свое состояние и переходит из молекулярного состояния в кластерную форму, а затем в наночастицу. На этом химические приключения катализатора не заканчиваются, и он движется теперь уже в обратном направлении, от наночастицы к кластеру и далее к молекулярной форме. Если сделать стоп-кадр и посмотреть на содержимое колбы в момент химической реакции, вы увидите не просто отдельно взятый катализатор, а своеобразный «коктейль». Конечно, это лишь популярное изложение результатов нашей работы. Проведенные эксперименты намного сложнее, но их полное описание потребует отдельного обсуждения.
— Как долго вы шли к своему открытию?
— Больше десяти лет. По большей части работы были выполнены в моей лаборатории в ИОХ РАН, но в последние годы весьма интересные результаты были получены и в моей лаборатории в СПбГУ. Когда начинали эту работу, практически никто из коллег не верил, что мы добьемся успеха. Многие советовали заняться чем-нибудь другим, более простым и понятным, так как эта задача казалась нерешаемой. Действительно, первые 5–6 лет не давали результатов — сложные явления не поддавались расшифровке. Но затем наш институт приобрел новый электронной микроскоп и нам удалось совершить прорыв: мы своими глазами увидели картинку каталитической реакции, запечатлели на фотографии весь этот «коктейль» каталитических частиц. Дальше результаты накапливались уже лавинообразно, и сейчас практически каждый месяц нам удается открывать новые интересные химические явления.
Этот факт, кстати, еще раз подчеркивает важность нового научного оборудования — то, на чем отечественные чиновники обычно норовят сэкономить. Самый лучший приборный парк и ресурсные центры для физико-химических исследований в нашей стране сейчас сосредоточены в Санкт-Петербургском государственном университете, именно поэтому я и организовал там вторую лабораторию.
— Насколько российские химики впереди планеты всей и что нового происходит в науке?
— В области развития новых теорий и понимания явлений у нас всё еще есть хороший потенциал. В плане конкретных практических разработок и внедрений мы сильно отстаем. Реализовать имеющийся потенциал становится всё труднее ввиду непрерывной череды реформ научной системы в нашей стране, которая затягивается и не дает ощутимых плодов. Можно сказать, что результаты по-настоящему международного уровня имеют лишь отдельно взятые лаборатории, функционирование которых поддерживается благодаря героическим усилиям коллективов академических институтов и вузов. Результаты мирового уровня в нашей стране также дают некоторые лаборатории в рамках мегагрантов с приглашенными из-за границы нашими же соотечественниками.
— Награду еще официально не вручили? Сколько она составляет в денежном выражении? Вы решили уже, на что хотите потратить премию?
— Вручение награды пройдет на специальном симпозиуме Американского химического общества, который состоится в Филадельфии 20–25 августа этого года. Сама церемония и размер премии пока остаются сюрпризом, но с тем, чтобы найти хорошее применение этим средствам, у меня затруднений не будет, поверьте.
— Какие задачи ставите перед собой теперь?
— Как я уже говорил, мы почти каждый месяц открываем что-то новое в сложнейшей картине интереснейших химических реакций. Дальнейшее развитие я вижу в обучении этой экспериментальной технике аспирантов и молодых сотрудников моей лаборатории. Нужно переходить от единичных находок к широкомасштабному исследованию и обобщению результатов. Главное в этом деле — талантливые аспиранты, которых я приглашаю в свою лабораторию. Возможно, найдутся такие желающие и среди молодых читателей газеты «Известия».
— Напоследок поделитесь первой реакцией на получение премии.
— Первый момент помню очень хорошо — ощущение «Не может быть» стремительно переросло в «Мы смогли это сделать!». Это незабываемые впечатления! Кажется, моим друзьям и близким это запомнилось даже больше и вызвало целую бурю положительных эмоций. По этому поводу в наш институт из США специально приезжал профессор Принстонского университета Пол Чирик.