ИНВЕСТОРОВ ЗОВУТ ВЛОЖИТЬСЯ В БУДУЩЕЕ

http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=a2b1f609-abb9-468a-9c8c-3c0b1b300d18&print=1
© 2024 Российская академия наук

Госпрограмму научно-технологического развития России на период до 2025 года, которая горячо и на разных уровнях обсуждалась, профильное Министерство образования и науки РФ предлагает утвердить. Рожденный в стенах этого ведомства соответствующий проект постановления правительства опубликован в четверг, 21 сентября, на открытом портале нормативных актов.

Первое и главное, на что сразу обращают внимание, это финансовое обеспечение программы. Вилка, согласно проекту, предусмотрена такая: от 428 миллиардов рублей в 2018 году до 704 миллиардов в 2025 году - в ценах соответствующих лет. Рассуждать в критериях "много-мало" сегодня, увы, не приходится. А почему - недвусмысленно дано понять в пояснительной записке к документу.

Ключевой задачей новой госпрограммы ее разработчики считают повышение инвестиционной привлекательности научной, научно-технической и инновационной деятельности в России. Именно эта задача, выражаемая в объемах инвестиций в исследования и разработки, в нашей стране не решена. Даже несмотря на ежегодно фиксируемый прирост внебюджетных средств, "общий объем таких инвестиций в исследования составляет порядка 1,1 процента".

Это означает, что научный потенциал страны не удастся превратить в ключевой ресурс развития национальной экономики и общества только лишь за счет государственной поддержки исследовательского сектора. Ставится задача сформировать "внешние" по отношению к науке цели. Это - во-первых. А во-вторых, "настроить" на достижение этих целей все инвестиционные механизмы.

Проектные объемы финансирования госпрограммы - от 428 миллиардов рублей в 2018 году до 704 в 2025-м

Еще одной особенностью новой госпрограммы называют то, что она реализует новые подходы в государственных инвестициях в исследования и разработки. В частности, планируется утвердить правила многостороннего финансирования комплексных научно-технических программ и проектов, а также общие подходы к экспертизе инициативных проектов, претендующих на государственную поддержку. Кроме того, в рамках правил предоставления субсидий на обеспечение комплексных научно-технических программ планируется снять ограничения по срокам и обеспечить возможность выхода на более длительные, от 3 до 7 лет, горизонты планирования.

Центр инноваций "Сколково" не смог развиваться без участия государства, а работа с высокими технологиями требует выработки новых подходов - об этом заявил, выступая в Петербурге, советник президента РФ по развитию Интернета Герман Клименко. "В Сколково мы вложили много денег. Там получилось прекраснейшее освоение земли, это правда. Там построили прекраснейшие совершенно дома, жилье, дороги проложили, а вот жизнь там не завелась", - приводит мнение Клименко агентство ИНТЕРФАКС СЕВЕРО-ЗАПАД. По его же словам, проект "Сколково" показателен и в другом отношении. "Ровно насколько мы отрегулировали, ровно настолько туда пришли "Яндекс", "Рамблер", "Мэйл", - констатировал советник президента. - Проблема сравнения Силиконовой долины с нами заключается в том, что не то время и не то место. Это не значит, что это плохо. Это значит, что методы, которые мы берем оттуда и пытаемся адаптировать, устарели".

В ближайшее время Российской академии наук предстоит сделать выбор, который во многом определит ее дальнейшую жизнь. Пусть и со второго захода, но РАН должна наконец сформировать новые руководящие органы. Предпосылки к этому как будто бы имеются. Все формальные моменты, связанные с организацией выборов, учтены.

В ожидании развязки “Поиск” решил собрать “наказы избирателей” новому президенту РАН. Мы попросили представителей академического сообщества рассказать, чего они ждут от главы академии и его команды, какими должны быть их первые срочные действия.

Главная проблема РАН - это и главная проблема российской науки. Наука должна быть востребована экономикой. Когда мы, в значительной степени своими реформами, разрушили экономику страны, сильнее всего пострадала отраслевая наука, а также вузовская, которая жила за счет договоров с промышленностью. Академическая сохранилась несколько лучше, но понесла урон от реформ последнего времени. Если будет возрождена отечественная высокотехнологичная промышленность - а ее нужно поднимать в первую очередь - будет востребована и наука, в том числе фундаментальная. Однажды президент Лондонского Королевского общества Джордж Портер, с которым я был хорошо знаком, сказал, что вся наука прикладная, разница лишь в том, что одни приложения возникают быстро, а другие через столетия. Эту формулу нужно всегда помнить. Наука и технологии - чрезвычайно тесно связанные вещи: наука создает технологии, и технологии должны быть востребованы.

Решать эту проблему новому руководству академии нужно вместе с руководством страны. Безусловно, стратегически наиболее важное значение имеет наноэлектроника (когда-то микроэлектроника). Говорю так не потому, что всю жизнь работаю в этой области, а потому, что она сегодня определяет развитие не только вычислительной техники, ее элементной базы, но и промышленности, социальной сферы, экономики в целом. Скоро компьютеры, в которых триллионы элементов, будут делать очень многое за нас. Исходя из сказанного, президентом РАН должен быть человек, который хорошо понимает современную науку и технологии и является настоящим ученым, прежде всего в этой области. Ну а когда изберем и доверим ему академию, первые шаги, надеюсь, правильные, сделает он сам.

Четыре года действия Федерального закона №253-ФЗ с очевидностью показали контрпродуктивность попытки передать руководство наукой от ученых менеджерам.

К счастью, выбор руководителя ФАНО оказался редкой удачей: своими осмотрительными, взвешенными действиями он минимизировал возможность отрицательных последствий реформы.

Полагаю, оптимальным выходом из этой коллизии будет объединение Академии наук с ФАНО с четким распределением функций: академия ставит и решает научные задачи, агентство обеспечивает их решение.

Жизненно важной государственной задачей в сегодняшних условиях является восстановление прикладной науки - инструмента для беспрепятственной и стимулируемой государством трансляции фундаментальных результатов науки в практику. Без этого постоянно действующего “кровотока” весь хозяйственный механизм обречен на отставание в конкурентном современном мире.

На академию целесообразно возложить (возможно, временно, на период восстановления) руководство прикладной наукой и ответственность за развитие науки перед руководством страны. При этом было бы полезно введение президента РАН в состав Правительства РФ в должности заместителя председателя, как это было в период деятельности Государственного комитета по науке и технике.

Для достоверной информации о деятельности Академии наук было бы полезно ежегодно заслушивать доклад президента РАН на сессии Госдумы и заседании правительства.

Первое, что я предложил бы новому президенту и новому Президиуму РАН, - это попытаться исправить последствия той нелепой исторической ошибки, которая была совершена четыре года назад, когда была предпринята так называемая “реформа” Академии наук. Я беру слово “реформа” в кавычки, потому что на самом деле это была попытка прямой и стремительной ликвидации академии. И только бурная реакция научной общественности укротила энергию разрушителей.

Ошибка - это самое мягкое слово. Я не сомневаюсь, что пройдет немного лет и совершившееся будет рассматриваться как преступление против российской государственности. То, что произошло, не имеет прецедентов в мировой истории. С начала Нового времени наука всегда и везде управлялась самими учеными. Научное сообщество состоит из честолюбивых людей, понимающих, однако, что их репутация зависит не столько от их собственной самооценки, сколько от мнения товарищей по профессии. Так возникают авторитеты, которым научное сообщество вручает бразды правления. При этом старшие авторитеты находятся под постоянным надзором ревнивых младших. Так функционирует наука во всем мире и функционирует, надо сказать, вполне успешно.

А вот над нашей наукой поставили счетоводов и учетчиков. Кажется, Россия в очередной раз, по Чаадаеву, преподала человечеству урок, как делать не надо! И не то чтобы наши счетоводы и учетчики из ФАНО плохи сами по себе. Они усердно работают, но, волею обстоятельств, поставлены в сложное положение, поскольку вынуждены заниматься не своим делом - руководством и учетом научных исследований. От непонимания специфики научного процесса они издают какие-то смехотворные указы. Последний их перл состоит в предложении учитывать время, потраченное ученым на выполнение работы по гранту, и вычитать его из восьмичасового (как им представляется) рабочего дня. Да что они понимают в работе исследователя? У него рабочий день не нормирован! Ученый иногда и ночью просыпается, чтобы записать пришедшие в голову идеи.

ФАНО оказалось организацией не только бесполезной и раздутой, но и вредной. Борьба за ликвидацию агентства или за придание ему подобающего статуса вспомогательной службы должна стать первоочередной задачей нового президента и Президиума РАН.

Я жду от нового президента, прежде всего, четких и решительных действий по усилению роли академии в научной и общественной жизни страны. Для этого, с одной стороны, ему необходимо поменять сложившийся стиль взаимоотношений с “внешним миром” - правительством, администрацией президента, Министерством образования и науки, другими ведомствами - в направлении позитивного и конструктивного сотрудничества по наиболее важным вопросам развития страны, особенно в части научной и образовательной политики, то есть в областях, которые все больше волнуют и население, и руководство России. С другой стороны, в соответствии с требованиями науки об управлении, президент должен четко определиться с вопросами бюджета, кадров, долговременных целей и сроков их реализации. Небольшие бюджетные ресурсы, находящиеся в распоряжении РАН, можно либо использовать гораздо эффективнее, либо найти способы их приращения, пустив в дело большой запас имеющихся у академии идей и разработок. Для этого потребуется перестройка работы Президиума и отделений РАН, профессорского корпуса. Кадровый потенциал академии - это, конечно, не только академики и члены-корреспонденты, а еще и десятки тысяч опытных и молодых сотрудников академических институтов. Они должны увидеть новые профессиональные горизонты, разделить с президентом новые цели, задачи и приоритеты.

Очень важен и консенсус внутри самой академии с учетом новых отделений - сельскохозяйственного и медицинского. Президент должен получить поддержку также и крупных региональных отделений, нестоличных научных центров РАН: мы не должны забывать, что РАН - “научная скрепа” всей страны.

Главным риском я считаю реализацию инерционного сценария - не конструктивная, методичная работа, а сетования на низкое финансирование и бюрократизм ФАНО, невостребованность результатов научных исследований, невозможность организационного и содержательного взаимодействия с министерствами и ведомствами, учеными из других стран.

Если говорить о нашей аграрной науке, то для нее, на мой взгляд, наиболее остро стоят две проблемы - изношенность материально-технической базы НИИ аграрного профиля и нехватка молодых, талантливых ученых, приводящая к нарушению преемственности.

Решение любых проблем РАН должно базироваться на четком обозначении статусов Академии наук и ФАНО, разделении их полномочий. Что же касается агропромышленного комплекса, то тут магистральный путь развития - создание агроуниверситетских научно-образовательных комплексов, в которых должны сочетаться наука, образование и практика современного уровня.

От нового президента РАН я жду поэтапного и неукоснительного выполнения положений предвыборной программы. Если научное сообщество отдает за конкретного кандидата свои голоса, значит, оно поддерживает его видение сложившейся ситуации, стоящих перед наукой и академией проблем и путей их решения. Следовательно, оно вправе рассчитывать на результативные действия, какие бы трудности на выбранном пути ни возникли.

Российская академия наук является неотъемлемой частью современного общества, поэтому крайне важно, чтобы РАН реагировала на происходящие в нем изменения активно и желательно даже с опережением. Отсюда вытекает необходимость выстраивать работу в рамках имеющегося правового поля и сложившихся реалий, конструктивно формируя и поддерживая устойчивую инфраструктуру контактов РАН как с внешними организациями, отвечающими за разработку и реализацию научно-технической политики страны (Минобрнауки, ФАНО, Администрация Президента РФ, профильные комитеты Государственной Думы и Совета Федерации), так и между академическими институтами, создавая комплексные научные коллективы для решения возникающих задач.

Рабочая группа профессоров РАН по разработке политики опережающего развития Академии наук провела анализ ситуации и сформулировала конкретные предложения по Стратегии опережающего развития Российской академии наук, которые согласуются с новой Стратегией научно-технологического развития России и готовящимся Законом о науке и учитывают факт формального окончания реформирования РАН в соответствии с ФЗ №253, а также появление такой новой структуры, как корпус профессоров РАН. Хочется верить, что новое руководство академии рассмотрит подготовленные предложения и предоставит профессорам РАН “карт-бланш” на их реализацию.

Постараюсь коротко описать суть этих предложений и ожидаемые результаты. Необходимо обеспечить повышение роли РАН в научно-технологическом развитии России в условиях реализации Стратегии научно-технологического развития РФ. Для этого потребуются эффективная реструктуризация самого ФГБУ РАН и оптимизация процессов выполнения возложенных на академию функций за счет создания максимально комфортных условий для проведения исследований и разработок, формирования эффективной системы научного управления, организации института независимой профессиональной научной экспертизы, повышения эффективности взаимодействия на межрегиональном и межведомственном уровнях, развития международного научно-технического сотрудничества, более активного привлечения и закрепления талантливой молодежи.

Приведу лишь один пример для иллюстрации разработанных нами предложений. В настоящее время инновационный цикл настолько сжат, что фундаментальные и прикладные исследования сложно разграничить. Например, в медицине время от открытия тех или иных иммунологических механизмов в рамках фундаментальных работ до начала доклинических исследований иммунобиологических препаратов в ряде случаев исчисляется месяцами. Поэтому определение приоритетов фундаментальных исследований (что является одной из ключевых задач РАН) необходимо проводить крайне динамично, а значит, новое руководство академии должно создать “систему быстрого реагирования” по постоянной коррекции этих приоритетов. Помощь в практической реализации этой задачи может оказать корпус профессоров РАН, который объединяет перспективных молодых ученых, ведущих активную научную и научно-организационную работу в своих учреждениях. Уникальным преимуществом данной структуры является совместная деятельность в рамках рабочих групп, включающих представителей разных специальностей, что обеспечивает мультидисциплинарный подход к решению стоящих перед РАН задач, который зачастую затруднен в рамках отделений академии.

Искренне хочется надеяться, что предстоящие выборы состоятся и избранный президент и органы управления РАН начнут эффективно работать над тем, чтобы вернуть академии ее былую мощь и авторитет.

На мой взгляд, сегодня основная проблема РАН - некомпетентное руководство академическими институтами со стороны ФАНО. А проблемы науки в целом связаны с непониманием многими ее роли в развитии страны, вызванным практически полным отсутствием высокотехнологичной промышленности. Следствием всего этого стали не только обнищание науки, но и непродуманные реформы.

Вредным мне кажется курс на “омоложение”, когда принципиальным является не потенциал кандидата, а его возраст. Очень мешает работать и невероятная бюрократизация процесса. Делающийся в последнее время упор на “перспективные” направления, уверен, приведет к тому, что мы будем плестись в хвосте мировой науки. Известно, что лаборатории Курчатова и Прохорова в свое время были на грани закрытия из-за “полной практической бесперспективности”, а в итоге полученные ими результаты во многом определили лицо современной цивилизации. Когда анализируешь происходящее, кажется, что академию сознательно лишают экспертной роли и возможности проведения эффективной кадровой политики.

В современном мире к двум союзникам России - армии и флоту - должен прибавиться третий - наука. Пусть не покажется странным, но я вижу единственный выход в возврате к организации исследований по образцу АН СССР 1950-1985 годов. Ведь именно тогда наша наука гремела в мире.

Сегодня необходимо отменить непродуманные, мягко говоря, новации в организации науки. Оценивать деятельность институтов можно только по научной эффективности. Роль науковедческих индексов должна быть снижена, основной упор нужно делать на учет экспертных оценок. Важно поднять значение научных школ и приветствовать их разнообразие, для чего отказаться от практики слияния и укрупнения научных организаций. Должно быть восстановлено базовое финансирование, достаточное для существования небольших поисковых групп и лабораторий. Там, где возможно, необходимо заниматься коммерциализацией результатов, возвращаясь к системе хоздоговоров. Не стоит упускать из виду такую область деятельности, как популяризация науки: мы должны объяснять народу ее необходимость, рассказывать о достижениях крупных ученых.

Мой наказ следующему президенту РАН - восстановить самоуважение; принципиально отстаивать на всех уровнях свое мнение и добиваться, чтобы с ним считались; бороться с ролью, присвоенной себе ФАНО.

Главное, что бы хотелось пожелать новому президенту РАН, - наладить продуктивный диалог с Правительством РФ. Нынешнее состояние этих отношений напоминает мне притчу о Ходже Насреддине. Ходжа шел мимо пруда и увидел тонущего в нем купца. Люди на берегу протягивали ему руки и кричали: “Давай, хватайся”, но купец не реагировал и продолжал тонуть. Ходжа подошел к пруду и, протянув тонущему руку, сказал: “Бери”, купец схватился и был спасен.

Академия не должна постоянно чего-то просить у правительства, а потом обижаться на то, что этого не дали. Необходимо предлагать государству решения актуальных социально-экономических и оборонных проблем. Только при таком подходе РАН может доказать свою полезность для государства и вернуть уважение общества, которое было во времена СССР.

Одним из таких предложений является создание Южного отделения РАН, объединяющего потенциал академического сообщества от Крыма до Дагестана, что особенно актуально сейчас, после вхождения Крыма в состав России. Создание Южного отделения позволит, с одной стороны, сформировать прочную научную базу для решения острых социально-экономических проблем очень сложного южного региона России, а с другой - обеспечить преемственность в развитии проводимых здесь фундаментальных научных исследований, поскольку в настоящее время высвобождающиеся вакансии при очередных выборах в академию попадают в “общий котел” и зачастую уходят в другие регионы.

Надо признать, что срыв выборов в марте оказал важное стимулирующее воздействие на академию и все академическое сообщество. Нам вновь показали, что мы должны озаботиться собственным переустройством, иначе РАН будут реформировать менеджеры и финансисты.

Новый президент, на мой взгляд, должен не просто координировать работу академии, но иметь видение будущего и уметь воплотить его в конкретные реформаторские действия. Это видение должно хотя бы в общих чертах совпасть с позицией власти, без поддержки которой он ничего сделать не сможет.

Если говорить о конкретных шагах, мне кажутся важными предложения А.Хохлова по реформе работы Президиума РАН, в частности, создание при президиуме Коллегии инспекторов. Президиум РАН - это орган, принимающий, “освящающий” решения, но не готовящий их. Собрание академиков не может разработать научную политику: академический афоризм “три ученых - пять мнений” имеет под собой основания. Поэтому необходим отдельный рабочий инструмент по выработке научной политики страны, опирающийся на интеллектуальную мощь академического сообщества, своего рода “мини-ГКНТ” для академии.

Схема работы Коллегии может быть такой. Она управляется лично президентом РАН и работает в тесном взаимодействии с научными советами РАН. В ее состав входят как отраслевые группы (например, авиация, медицина, космос, строительство, транспорт), так и команды, представляющие отделения. Все эти группы объединены в семь-восемь управлений, руководители которых составляют экспертное бюро РАН. Для всех членов Коллегии это основное место работы - никаких совместительств. Коллегия отвечает за разработку программ развития национального уровня, сопровождает их принятие, формирует состав участников из разных ведомств. Кроме того, она по заданию президента РАН составляет прогнозы развития страны, проводит корректировку Стратегии научно-технологического развития, разрабатывает и предлагает Наблюдательному совету РНФ тематики конкурсов, формирует программы мегасайенс, согласует их с Минобрнауки. Еще одно направление работы - оценка планов НИР институтов, проверка их выполнения, подготовка обоснований по организации, ликвидации и реорганизации институтов и высших учебных заведений.

При наличии такого инструмента состав президиума можно резко сократить, ограничившись академиками-секретарями и небольшим числом вице-президентов с четко прописанными полномочиями. При выполнении этих двух условий работа президента и Президиума РАН станет результативной и динамичной.

Будущий президент РАН, на мой взгляд, не должен оставить без внимания и один из важнейших стоящих перед академией вопросов - связанный с омоложением кадров. Предлагаю следующий механизм формирования вакансий с ограничением по возрасту. Когда член академии достигает 80-летнего возраста, на его специальность открывается вакансия. При этом он сохраняет все свои права и привилегии, включая выплату стипендии, а избранный по этой специальности молодой член академии работает “на общественных началах”. Его финансовая поддержка может быть отсрочена, к примеру, на пять лет. В этом случае избранные на вакансии с ограничением по возрасту и по основной процедуре будут уравнены в правах.

Введение фильтров по формальным показателям при выдвижении кандидатов в члены РАН мне кажется бесполезным: в последнее время появились примеры феноменального наращивания индексов с использованием административного ресурса. Достаточно, чтобы формулировки открывающихся вакансий были более общими, а не под конкретного кандидата.

В заключение мне хотелось бы пожелать членам академии ответственности и выразить надежду, что выборы окажутся результативными. Давайте проведем их красиво!

Нынешние выборы - очень важный этап в жизни РАН. Страна и академия нуждаются в таком научном лидере, который бы хорошо понимал нужды государства, академического сообщества, науки в целом. Человек, который возглавит академию, должен быть способен дать адекватную оценку потребностям развития прикладной науки и ориентированных фундаментальных исследований, которые позволяют решить актуальные для страны текущие задачи, одновременно понимать важность поисковых исследований. Если в этой сфере будут серьезные сбои, а в последнее время именно так и происходит, то прикладные “притоки” со временем “обмелеют”.

Желательно, конечно, чтобы руководитель РАН имел нормальные рабочие контакты с властью. Предпосылки для этого есть: в нынешней ситуации необходимость развития отечественной науки всем очевидна.

Новый глава РАН должен уметь отстаивать свои позиции. Необходимо, чтобы все в стране поняли, что управление фундаментальными исследованиями и формирование сети научных организаций - дело академического сообщества. Решения, связанные с передачей институтов из академической среды в бюрократическую, были ошибочными, и в них надо вносить коррективы. Это не вопрос амбиций, а условие нормального функционирования науки вообще и фундаментальной науки в особенности.

С моей точки зрения, на первом этапе разумно было бы перейти к институту двух учредителей - государство (от его имени эту роль могло бы исполнять ФАНО) и Российская академия наук. Это позволит четко распределить функции между учредителями. ФАНО будет заниматься имущественными вопросами, не дублируя при этом Федеральное агентство по управлению государственным имуществом. Сейчас агентство вместе с Росимуществом следит за тем, как институты распоряжаются переданной им государственной собственностью, а нужно, чтобы оно участвовало в содержании имущества, сдаче его в аренду, использовании получаемых средств на нужды науки. РАН, в свою очередь, должна будет сосредоточиться на стратегических и текущих вопросах управления наукой. Ей необходимо вернуть право распределять финансирование НИИ, без этого невозможно концентрировать средства на важнейших направлениях исследований.

Закон не запрещает двойного учредительства, но против этого механизма выступает Минфин, который исходит из соображений удобства финансирования. Однако в данном случае технические трудности не должны блокировать решение содержательных проблем.

Что касается такого варианта реализации принципа “двух ключей”, как назначение главой ФАНО кого-то из руководителей академии, то мне он кажется неэффективным. Боюсь, это приведет к тому, что представитель РАН будет находиться под двойным давлением - власти и научного сообщества, и в таком сложном положении мало что сможет сделать.

Прошедшая “реорганизация” Российской академии наук не только привела к отделению институтов от РАН, но и существенно ослабила связь между Президиумом РАН и ее рядовыми членами. Формальные ограничения, связанные со статусом академии, ставшей ФГБУ, препятствуют полноценному участию рядовых членов РАН в ее работе.

Приведу весьма показательный пример. Критически сократилась международная деятельность РАН, так как фактически стало невозможным участие ее членов, не имеющих трудовую книжку в президиуме, в работе, например, Международного совета по науке (ICSU) от имени РАН. Эта деятельность, относящаяся к сфере “научной дипломатии”, о важности которой сегодня так много говорится, не может быть поддержана из средств госзаданий институтов или грантов научных фондов.

Примеров подобного дистанцирования рядовых членов академии от президиума можно приводить много. Это проявилось даже в ходе избирательной кампании, когда некоторые претенденты предпочитали встречаться с бюро отделений, а не с членами РАН.

Возвращаюсь к задачам нового президента. Ему предстоит перестроить структуру и работу РАН так, чтобы она стала единой, эффективной и современной организацией. Другой важнейшей задачей является ликвидация разрыва между РАН и институтами. В программах некоторых кандидатов в президенты говорится приблизительно так: “Академия должна предлагать государству прорывные проекты и отрабатывать механизмы, чтобы эти предложения были услышаны и востребованы государством, тогда постепенно можно вернуть прежний статус и функции РАН”. Но имеет ли сегодня академия право что-либо предлагать государству из работ институтов, относящихся теперь к ФАНО? Увы, нет! Функция “научно-методического руководства” институтами, закрепленная в ФЗ №253, оказалась неработающей, так же как и практика “двух ключей”. Решение здесь - только в придании РАН прав учредителя или, как минимум, соучредителя институтов, без чего нельзя влиять на формирование госзаказа НИИ и определять размер финансовой поддержки наиболее приоритетных направлений исследований.

Всем давно понятно, что “реорганизация” РАН с передачей институтов в ФАНО и отделением центра компетенции от центра управления оказалась вредоносной ошибкой. Если правительство было не удовлетворено работой академии, необходимо было исправлять недостатки, а не разваливать организацию, являющуюся национальным достоянием.

Если новый президент РАН не сможет объяснить власти, что нужно срочно возвращать академии функцию соучредителя институтов, наиболее активные члены РАН будут еще шире привлекаться к работе в ФАНО, которое благодаря этому сможет успешнее руководить институтами, фактически став прообразом былой РАН. И вот тогда у Академии наук действительно останется только функция научного клуба. Надеюсь, что будет избран президент РАН, который этого не допустит.

Я бы выделил четыре проблемы Российской академии наук. Первая и самая главная - отсутствие НИИ в составе РАН. Без институтов существование академии не имеет смысла. Вторая проблема - отсутствие стратегического планирования. В рамках грантов работы по приоритетным направлениям выполняются слабо связанными коллективами, с коротким горизонтом планирования, без координации задач. Такая работа крайне неэффективна. Третья беда - курс на “омоложение” академии. Отсеивание по критерию возраста вычеркивает кадры советского периода, которые сильнее тех, чье научное мировоззрение формировалось позже. Назначения должны производиться по научным показателям, без возрастных ограничений. Ученые за 80 имеют яркий и быстрый ум, потому что постоянно его тренируют. Слабо мыслят лишь те, кто избран в РАН не за научные заслуги. И наконец, четвертая проблема - неуместное применение “демократических” процедур. В административных делах тайное голосование применяется, чтобы снять ответственность с принимающих решение. Голосованием легко манипулировать. Поэтому решения должны приниматься на основе объективных доводов и персональной ответственности. При этом на всех этапах подготовки решения для всестороннего обсуждения вопросов надо привлекать коллективы. А голосования наиболее важны в рейтинговой форме, для выяснения предпочтений. Но за руководителем должно оставаться право принять непопулярное решение.

Новому руководству РАН предлагаю инициировать собрания научных коллективов институтов с обращениями о переводе из ФАНО в академию.

Надеюсь, что избранный президент РАН начнет работу по возвращению институтов в ее состав.

Главная проблема сегодня - оторванность РАН и науки в целом от общества. По большому счету, к деятельности ученых нет интереса ни у рядовых граждан, ни у представителей бизнеса, ни у властных структур. Реакция на проблемы, возникшие в академии в связи с реорганизацией, выборами президента, в обществе стремится к нулю.

Руководству РАН нужно активнее “идти в народ”. Именно членам академии. Да, в последние годы появилась масса СМИ, рассказывающих о науке, но чаще всего это центральные специализированные издания. А вот в газетах, журналах, на сайтах регионального и местного уровня, к примеру в моей Кабардино-Балкарии, материалы об ученых, институтах, их деятельности, проблемах науки - редкость. Это наше упущение, мы должны его исправлять. Без понимания обществом целей, задач академии, важности работы ученых, научных достижений для его развития сложно получить поддержку.

Новый президент академии должен внести, наконец, ясность во взаимоотношения РАН с ФАНО и правительством - определить функции каждого, выстроить деловое, рабочее сотрудничество на основе взаимного уважения и, опираясь на него, двигаться вперед.

Сегодня главная проблема РАН, как мне кажется, - найти свое место в системе развития науки, образования и в общественной жизни страны.

Должен констатировать, что, к сожалению, прошедшие годы были заняты в основном борьбой академии с ФАНО - попытками вернуть себе что-то из перешедшего под юрисдикцию агентства. Большинство резолюций, которые принимались, требовали или ликвидации ФАНО, или передачи обратно в академию институтов. По-моему, это достаточно утопические идеи.

Я думаю, сейчас РАН должна определить свое место, исходя из того, что есть, а не из того, чего хочется. И понять свою новую роль в развитии российской науки и во взаимоотношениях с государством, в котором РАН всегда отвечала за научные исследования.

Академия, на мой взгляд, должна остаться главным экспертом в области именно содержания науки, а не организационных дел, которыми она привыкла заниматься. По закону о РАН на академию возложена функция, которая открывает перед ней огромные перспективы - научная экспертиза развития науки в стране. Причем там записано (возможно, это даже излишне), что РАН дает экспертную оценку развитию науки в университетах, в вузах. В вузах это не везде вызвало большой энтузиазм. И я должен констатировать, что за прошедшие годы академия практически ничего не сделала для реализации этого положения: не создано никаких организационных инструментов, и наука развивается по всей стране вне общей, большой экспертизы со стороны РАН. Хотя отдельные институты этим занимаются.

Если говорить о первых шагах нового руководства РАН, необходимо коллективно, на базе общественного обсуждения определить перспективы развития академии на три-пять лет с указанием, какие направления за ней остаются.

Кроме того, РАН должна восстановить научные связи с зарубежным миром. РАН имела соглашения с десятками стран о безвалютном обмене, а сейчас они практически разорваны. Иностранные ученые, с которыми я общаюсь, сожалеют о том, что не могут приехать в Россию на тех условиях, к которым привыкли. Мне кажется, это одно из самых тяжелых последствий того, что произошло.

Думаю, что пожелания новому президенту Российской академии наук большинства членов РАН будут во многом схожи. Конечно, нам всем хочется, чтобы академии вернули реальное научное руководство институтами, сделали ее ведущей экспертной организацией страны, разобрались с “двумя ключами”, увеличили финансирование. И в тех программах, которые опубликовали кандидаты, все эти задачи поставлены. Но нужно отчетливо понимать, с какими рисками столкнется новый президент и его команда, которые будут нести основную ответственность за их решение.

Главный из них - коррупция, осложняющая развитие всех сфер жизни. Существуют и специфические для науки осложнения. Так, Минобрнауки, ФАНО, РАН дублируют функции друг друга, причем зачастую исходят из альтернативных представлений об организации фундаментальных исследований. Этот конфликт интересов РАН уже привел к тому, что РАН прекратила существование как единственная в стране мультидисциплинарная организация, способная отвечать на глобальные вызовы современности. По сути, у РАН остались лишь две малозначимые функции - распределение средств программы президиума и медалей-премий.

Академии предстоит и дальше работать в условиях конфликта интересов со структурами, отвечающими за развитие науки, не имея при этом серьезных рычагов влияния. В этой ситуации необходимо, на мой взгляд, сконцентрироваться на решении двух задач.

Во-первых, РАН должна стать надведомственным экспертным сообществом, каким является, например, Национальная академия наук (НАН) США. Она по заказам правительства разрабатывает форсайты по разным направлениям развития страны и оценивает результаты реализации соответствующих программ. НАН США по сути является мозговым центром страны, который не только определяет перспективы ее развития, но и косвенно участвует в регулировании финансовых потоков. В администрации Обамы работало пять нобелевских лауреатов, а советниками многих министров были академики. Аналогичного статуса необходимо добиться для РАН.

Во-вторых, государство и налогоплательщики в силу своего потребительского мировоззрения ждут от ученых не выдающихся теорий, а практических результатов, которые уже сейчас можно использовать для повышения уровня и качества жизни. Увы, такой прагматический подход доминирует во всем мире. Поэтому РАН должна ставить и решать крупные практические задачи. Опыт показывает, что рано или поздно работа над ними приводит к получению новых фундаментальных знаний.

Приведу пример. Недавно я был в Новосибирске на юбилее известного генетика академика Дмитрия Беляева. Вместе с коллегами он почти 60 лет назад начал работы по одомашниванию лис с целью упрощения их разведения в производственных масштабах. В результате была выведена уникальная популяция неагрессивных, практически ручных лисиц. В ходе этой работы ученые получили важный фундаментальный результат: установили, что среда в определенной степени управляет наследованием, то есть влияет на экспрессию генома. Сейчас эта область знаний называется эпигенетикой и является одним из важнейших направлений развития фундаментальной биологии и медицины.

К сожалению, в нашей стране чрезвычайно трудно создавать и тем более коммерциализировать новые технологические разработки. Мешают коррупция, бюрократизация, отсутствие частных соинвесторов. Но некоторые добиваются успехов даже в этой неблагоприятной среде. В основном, это те, кто далек от академического снобизма: дескать, фундаментальная наука - главное, чем должна заниматься РАН, а “прикладники” - “черная кость”. Это путь в никуда, поскольку большинство прикладных институтов было ликвидировано в 1990-е годы.

В советские времена, как мы помним, академия развивала как фундаментальные, так и ориентированные исследования. Именно в недрах АН СССР было создано большинство прикладных институтов. Потом их передали ведомствам, после перестройки многие были разрушены. Сегодня необходимо воссоздать такие НИИ в рамках РАН. Более того, академия должна взять на себя ответственность за создание производственных отраслей, которые будут выпускать высокотехнологичную продукцию. В первую очередь, речь идет о приборостроении - отрасли, которая уже существует в РАН де-факто.

И наконец, новое руководство академии должно отчетливо понимать свою ответственность за развитие науки и будущее нашей страны как высокотехнологичной сверхдержавы. Печально, если при подведении итогов деятельности новой команды мы придем к старым выводам о том, что задачи, которые были сформулированы в предвыборной программе, так и не решены.