Версия для печати
Вернуться к списку

«Планируемые семь статей в WoS и Scopus не обернутся двадцать одной статьей в российском журнале»

Как пандемия и политическая обстановка мешают ученым работать и достигать поставленных в грантовых заявках целей, какой должна быть российская система оценки результативности научных исследований, что ждет российские научные журналы без международных баз, а также в чем основные недостатки РИНЦ и многих крупных российских журналов? О позиции ученых в регионах рассказывает Вера Будаева, заведующая лабораторией, кандидат химических наук, специалист в области химической переработки растительного сырья, биотехнологии, прикладной экологии Института проблем химико-энергетических технологий СО РАН.

— С какими недостатками системы оценки библиометрических и наукометрических показателей в ее существующем виде вы сталкивались? Какие, по-вашему, изменения следовало бы в нее внести при создании Национальной системы оценки результативности научных исследований и разработок?

— Система оценки показателей выполнения госзадания (то есть правила «освоения» бюджетных 3- или 5-годичных проектов) начала вырабатываться параллельно с реформой РАН (с 2013 года) и получила более-менее ясное очертание в виде последних двух методик Минобрнауки, в которых статьи в российских журналах оценены в 0,12 балла, а статьи в журнале WoS первого квартиля — в 20 баллов. Считаю, что данный разрыв был абсолютно необоснован: так унижать российские журналы было нельзя, лучше было бы исключить российские журналы из показателей госзадания. Стремление публиковаться в журналах первого квартиля обусловлено необходимостью достичь поставленной президентом РФ Владимиром Путиным цели: войти в пятерку-десятку научных лидеров мира. Подсчет мирового престижа ведется по международным базам, в которые российские журналы входят в весьма скромном виде, большинство из них всего лишь в четвертый квартиль в WoS.

К концу 2019 года стало ясно, что проблемы с публикациями усугубляются и их надо как-то решать. А далее случилась беда. Никто не представлял пандемию и ее последствия, которые создали столько трудностей, что в ряде случаев это можно назвать просто параличом экспериментальной науки. Ограничения не позволяли химикам и биотехнологам проводить исследования. Сотрудников переводили на дистанционную работу. Как можно дистанционно следить за штаммами? Или вести химические синтезы, анализ сырья и продуктов? Надо подчеркнуть, что фактически все сотрудники заболевали в разное время, несмотря на прививки и маски. Психологически было трудно и тем, кто старше шестидесяти, и молодым с крошечными детьми: без прививок на работу не пускали. Получился замкнутый круг. Нет исследований, значит, нет результатов. А что будем публиковать? Публиковать пустоту ни в российских журналах, ни в международных базах WoS и Scopus невозможно, следовательно, отчитываться нечем! Понятно, что ученые начали проваливаться с выполнением госзадания как по количеству статей, так и в баллах. Но даже те, кто умудрились в таких условиях получить достойные результаты, не могли их быстро опубликовать (есть такая функция «за деньги»), потому что бюджет госзадания не предусматривает такую статью расхода. Крупные научные организации беспокоились за выполнение госзадания и стимулировали своих сотрудников, поддерживали их и искали выход из положения. Но были и другие организации…

Отдельная тема с грантами РНФ и РФФИ, поскольку индикаторы прописаны в соглашениях с фондами. Завершая пятилетний грант РНФ, мы понимали, как важно выполнить взятые обязательства (а именно — публиковаться в журналах первого квартиля WoS), а лучше еще и перевыполнить план. В экспертизе отчета за 2020 год эксперт назвал недостатком то, что мы не съездили с докладами на зарубежные конференции. Какой «зарубеж»? Наш край с 31 марта был закрыт на выезд. Но мы смогли справиться с заданием. Никому не желаю таких темпов исследований, обработки результатов и алгоритма публикаций. Четыре сотрудника стали рецензентами в англоязычных издательствах, включая бесплатные первоквартильные журналы, не отказывались от приглашений. Это очень трудоемкий процесс, но рецензирование развивало наши представления. Достигнутые успехи и сподвигли нас подать новую заявку на грант РНФ. Объявленный мораторий приостанавливает обязательства публиковаться в международных журналах в 2022 году, но заявка-то подана на три года с возможным продлением. На какие российские журналы нас ориентируют? Сейчас в нашей области подходящих журналов немного, с малым количеством номеров и всегда заполнены вперед на полгода, в них предпочтение «своим» авторам. Зарубежных журналов гораздо больше. Несмотря на сложности публикации в зарубежных журналах, у авторов есть возможность перейти из одного в другой журнал в случае отказа в первом. Но главное — это очень быстрый ответ: более чем полтора месяца не бывает. Российские журналы могут молчать по полгода. В таком случае точно не опубликуешься вовремя (в мае текущего года подписание соглашения, а научный отчет требуется предоставить 7 декабря этого же года).

Вновь создаваемая Национальная система оценки результативности научных исследований и разработок никуда не уйдет от необходимости публичности полученных за бюджетные средства результатов. Без дополнительного финансирования российские журналы не поднимутся на должный уровень, чтобы обеспечить требуемую публичность. Во времени процесс создания может растянуться на пятилетку как минимум.

Среди недостатков существующей системы я бы назвала такие:

неоправданный разрыв в баллах за публикацию в зарубежном или российском журнале;

неразвитость российских журналов и отсутствие достойного их признания за рубежом;

система создана для оценки очень крупных организаций или университетов, а средние и с небольшой численностью проигрывают сразу по первому показателю «количество научных сотрудников»;

неразвитость ряда отраслей промышленности и общий ориентир этой промышленности на зарубежные технологии не позволяют российским ученым заниматься внедрением в своей стране (подтверждено собственным опытом в последние пять лет),

ликвидация диссоветов в Сибири и на Дальнем Востоке поставила ученых в неравные условия для защиты как кандидатских, так и докторских диссертаций: в бюджете организаций нет статей расхода на командировки для защит, и ученые делают это за свой счет;

часто — невозможность участия в зарубежных конференциях по госзаданию (только за личный счет или в рамках гранта с рядом сложностей).

Что следовало бы сделать при создании Национальной системы оценки результативности научных исследований и разработок:

конкретизировать существующую систему, поскольку рядовой ученый о ней и не знает: вся информация идет от руководства в режиме «как руководство поняло, что от него требуется»;

определиться с целью этого создания, если мы не хотим выпасть из мирового сообщества;

привлечь к созданию Национальной системы оценки результативности научных исследований и разработок успешных ученых, кто в столь сложных условиях получил все-таки признание в мировой науке;

включить критерии, не позволяющие уничтожать науку в регионах;

не ограничивать ученых по возрасту, искусственно омолаживая российскую науку;

учесть, что выбор фронтиров для бюджетного финансирования никак не связан со строительством новых заводов и созданием новых технологий на следующий день после завершения фундаментальных исследований.

— Как вы отреагировали на введение моратория на показатели наличия публикаций, индексируемых в международных базах данных Web of Science и Scopus?

— Пандемия не давала расслабиться. Сложная политическая обстановка откровенно пугала. Но обязательства выполнять надо, поэтому уже был выработан определенный план действий. Кроме того, в конце 2021 года я подводила итоги труднейших пяти лет и искала позитив. Нашла! В первую очередь, я не только выполнила, как мне казалось, «невыполнимую» задачу публикаций в международных базах данных, но и приобрела огромное количество единомышленников. Даже не выезжая за рубеж (по объективной причине), я провела переписку-обсуждение актуальных научных вопросов, приобрела уникальные знания и даже признание, укрепила позиции нашего научного коллектива не только в РФ, но и за рубежом. Кроме того, «отрастила» индекс Хирша себе и своим коллегам, включая совсем молодых. В процессе работы мне стали понятны причины отказа в публикации: отсутствие современного оборудования, использование отечественных, а не международных методик, отсутствие в статье обоснования научной новизны или доказательства оригинальности подходов. Стало понятно, к чему надо стремиться.

Поэтому введение моратория, то есть временного разрешения не публиковаться в указанных базах данных, я воспринимаю как сигнал того, что и руководителям российской науки необходимо подвести итоги. И ответить на вопросы: почему мы не попадаем в мировые лидеры, хотя так много работали над этим? Что теперь будем делать с этим «невыполнением» и «недостижением»?

Хорошо, если анализ ситуации и подведение итогов пройдет быстро и конструктивно. А если затянется? Я руководитель трехлетнего бюджетного проекта, в плане которого, кроме статей WoS и Scopus, есть защиты диссертаций по требованиям ВАК и известного приказа о смене номенклатуры специальностей. Планируемые семь статей в WoS и Scopus не обернутся мне в одно мгновение двадцать одной статьей в российском журнале. Это точно невыполнимо в течение следующего за 2022 годом 2023 года, который для нас завершающий. И что тогда? Госзадание не продлят, а коллектив расформируют? Вопрос с публикациями по грантам стоит не менее остро. Наши молодые сотрудники подали заявку на грант РНФ, в котором прописали квартильные журналы WoS и Scopus для публикации полученных результатов. В случае победы как нужно действовать? Предположим, что вместо первого квартиля WoS мы будем выбирать журналы, размещенные в крупных университетах. Но в это время эти крупные университеты кинутся спасать собственные гранты, поэтому не очень-то будут рады нашему обращению. Получается, что моратория мало. Пройдет это время непонятное до конца 2022 года, а как мы будем долги потом отрабатывать? Уверена, что такие судьбоносные события надо готовить более тщательно.

— Как, по-вашему, это решение отразится на уровне российских научных публикаций и на российской науке в целом?

— Полагаю, что если статьи в международных базах данных не требуются, то и многие ученые не будут к этому стремиться. Хотя публикации в международных базах данных открывают возможности для российских ученых на признание российских результатов. В процессе рецензирования, обсуждения и ответов на вопросы рецензентов иногда рождаются очень ценные мысли. Я сейчас не принимаю во внимание отказы из-за национальности (о чем говорят, но такого не было в моей практике) и из-за несовременного оборудования и методик (было в моей практике). Нет, я имею в виду причины отказа в связи с отсутствием доказательства научной новизны, адекватности технических решений, обоснования перспективы результатов. Приходится переписывать статью, меняя даже название и концепцию. Понятно, что все это время можно потратить на другие вещи.

Нельзя отрицать, что российских журналов по конкретной специальности и хороших междисциплинарных недостаточно для нашей большой страны, чтобы можно было иметь хорошие последствия после самой публикации. Могут и не заметить вовсе! Статьи размещаются в доступе очень поздно. Сам процесс публикации затяжной, без достойной обратной связи. А ведь задание на год звучит просто: проведи исследования, обработай результаты и опубликуй с визуализацией, добавив рисунки, таблицы на достойном уровне.

Не могу не остановиться и на финансовой стороне проблемы. Я всегда подписывалась на российские журналы от имени института, даже если в это полугодие мы не планировали в нем публикацию. В рамках госзадания ученых лишили этого права, нет такой статьи расхода. В рамках гранта РНФ меня наказали за подписку, институт вернул деньги фонду. Если я лично подписалась с домашнего адреса, то российский журнал не видит среди подписчиков моего института и рекомендует институту подписаться. Замкнутый круг, потому что российским журналам нужны средства для развития. Поддержки, которая уже оказана российским журналам, недостаточно для развития.

Без развития российских журналов на мировом уровне (постоянство финансовой поддержки, отлаженная система загрузки и выгрузки статей, индексирование) это решение изолирует российскую науку от мировой и уж совершенно не обеспечит соответствие мировым фронтирам. Понятно, что доказывать, что РФ претендует быть в десятке мировых научных лидеров, будет сложно.

— Мораторий не запрещает публиковаться в зарубежных научных журналах, хотя и не включает их в показатели. Продолжите ли вы это делать не в рамках госзадания? Если да — почему это важно для вас?

— А что будет в показателях госзаданий и соглашений грантов? Российские журналы? Прежние правила отменены? Это ненормальная ситуация. Вот мы на конкурсной основе в 2020 году выдвигали проект госзадания, в котором описали всех исполнителей (включая год рождения, остепененность, их индикаторы), актуальность исследования, подробный план и «будущие результаты», которые будут защищены патентами, статьями (градация), защитами диссертаций. Мы даже обосновывали возраст исполнителей — по плану старые должны регулярно уходить, а молодые с аналогичным индексом Хирша прибывать. Омолаживание опытными специалистами — это из области фантастики, конечно. Но таковы условия конкурса. И вот если мы с этим проектом победили, то дальше только работать надо. В заявке указаны фундаментальные исследования на стыке наук химии, биотехнологии и материаловедения. Не понимаю, как доказать, что задачи выполнены и цель достигнута на мировом уровне без публикаций в рейтинговых международных базах данных? Если решили вдруг, что вместо фундаментальных исследований надо срочно решать другие вопросы, производя в полулабораторных условиях небольшие объемы недостающих реактивов, то конкретно данные исполнители (а их список уже приведен, по научным сотрудникам проведены конкурсы на сайте «Исследователи РФ») не выполнят новую задачу. А такие изменения обсуждаются. Считаю, что любую работу нужно тщательно планировать, а финансовые вложения — обосновывать. Чтобы доказать, что полученные результаты именно фундаментальных исследований (в моем случае это инженерные науки) имеют мировое признание, у меня нет выхода, кроме публикации в рейтинговых базах международных данных. В последнее время науку сравнивают со спортом. Это неправильно! Но если по-другому не понятно, давайте приведем пример из спорта: если ты олимпийский чемпион, то точно это звание получил на Олимпиаде, а не на первенстве двора в прошлом квартале в условном Урюпинске.

Директора научных организаций используют денежные средства госзаданий (так сложилось, что это средства Минобрнауки) для формирования дееспособных научных коллективов, готовых к мировым прорывам, независимо от месторасположения научной организации. А если используют средства госзадания для решения региональных проблем, то эти исследования должны финансироваться из средств региона. В стране уже действуют такие проекты. Если коллектив научной организации готов решать проблемы действующего в этом или в другом городе завода, то пусть выполняет исследования на деньги этого завода, а бюджетные средства вернет в кассу Минобрнауки. В нашем конкретном случае мы «осваивали» денежные средства сначала РАН, затем ФАНО, затем Минобрнауки (с 2013 года по настоящий день) по высшему разряду! Поскольку свои результаты сделали публичными на мировом уровне, в том числе в самых рейтинговых международных журналах первого квартиля.

Подведем итог: кроме публикации в рейтинговых международных журналах не существует иного способа доказать, что полученные в рамках госзадания результаты выполнены на мировом уровне. Если Минобрнауки приняло решение финансировать исследования для решения конкретных прикладных задач, то с фундаментальной наукой будет покончено. Мнение, что в региональных научных организациях отсутствует фундаментальная наука, ошибочное. Мнение, что исследователи в регионах не способны публиковать свои результаты в первоквартильных журналах, просто порочное.

Другое дело, что если мировая наука вычеркнет Россию из своего поля зрения, то это будет аналогично олимпийской истории. Или уже известно, что вычеркнула, а мы тут в глубинке опять не успели разобраться? Но в моей электронной почте присутствуют предложения по рецензированию из очень рейтинговых журналов, есть приглашения для участия в конференциях с докладом, хотя бы онлайн, в соцсети ученых Researchgate множество запросов на недоступные на русском языке статьи. То есть нами интересуются, и мы востребованы. Что теперь делать? Не отвечать? Ведь эти обращения нарабатывались годами…

— Нет, пока не вычеркнула. Как вы считаете, как в текущей ситуации можно повысить качество российских научных журналов, среди которых немало «мусорных», нерецензируемых или откровенно слабых?

— Надо определиться с названием «мусорный». Был журнал «Фундаментальные исследования». Он тоже мусорный? Поэтому его ликвидировали? Мои аспиранты четко по специальности выбирали рубрику, самостоятельно писали первые свои статьи, проходили двойное рецензирование, переделывали тексты и публиковались. Формируя список своих собственных первых публикаций, они подавали заявки на конкурсы и получали гранты. А вот завершали свои гранты уже публикациями в том числе и в WoS и Scopus. Их первые статьи до сих пор цитируются научными коллективами тех организаций, откуда, видимо, были эти рецензенты. И отзывы на защиты диссертаций аспирантов были из этих организаций. Однажды нам нужно было закрепить публикацией очень свежую работу с САФУ им. М.В. Ломоносова (г. Архангельск). Подергавшись по профильным журналам, мы опубликовали после слепого рецензирования в «Фундаментальных исследованиях». Цитируется статья очень часто! Даже были звонки по предложению рассмотреть передачу технологии, но САФУ хотели патентовать это техническое решение, поэтому авторы отказались.

Был и такой опыт: хорошие российские журналы отказывали в публикации. В результате мы переводили их на английский и отправляли в рейтинговые зарубежные журналы. Мы вступали в переписку, но там нас так не унижали. И публиковались уже на английском. Считаю, что журналы для аспирантов с бесплатной публикацией должны быть обязательно. Никогда аспирант, тем более студент, без соавторства со старшими учеными не сможет преодолеть этот путь. Считаю, что должна быть система многовариантности, которая позволит опубликовать полученные (в течение менее года) результаты в журнале по специальности, профилю, в коне концов, пусть в междисциплинарном.

Источник появления слабых журналов очень прост: любая организация может создать себе журнал в надежде, что он станет рейтинговым в РФ, но не любая может наполнить его достаточным количеством приличных статей. Так и формируется эта слабость. Нас заставляют публиковаться в таком журнале с необходимостью «поддерживать и развивать». Вынуждена соглашаться. Гораздо больнее видеть, когда хороший журнал превращается в «слабый». Как правило, это связано с разными объективными причинами, в том числе и здоровьем редактора. Многие великие ученые покинули нашу землю в эти годы. Большинство редколлегий работают на голом энтузиазме, отсюда возникают все недостатки, включая ошибки и опечатки.

Про «нерецензируемые» я не знаю. Про рецензируемые могу сказать, что проблемы с рецензиями возникают только от нехватки времени. Но есть и настоящие «зажигалки». Когда в рецензии из очень признанного российского журнала я узнаю, что «я не патриотка, если занимаюсь переработкой недревесного сырья в лесной России», то моего недоумения здесь мало, потому что в крае, где я работаю, весь лес имеет рекреационную ценность. Есть и «конкретные» советы: «что здесь что-то не то и не так» или «а мы так пробовали, но у нас не получилось». Тоже можно больше туда не писать. Есть рецензии, которые требуют давать определения понятий «нано» со ссылкой на Википедию. История рецензирования каждой статьи развивается всегда нестандартным образом. Бывают и очень приятные рецензии, в которых рецензент не только прямо указал на действительные ошибки или недочеты, но и сам же предложил вариант их исправления. Как правило, когда нужно опубликоваться в указанные сроки, соглашаешься на все замечания и рекомендации: и целыми абзацами удаляешь текст, и переделываешь рисунки, и готов перенести сроки своей публикации с выдачей справки из редакции.

В любом случае считаю, что статьи в российских журналах требуют перевода для большинства говорящих на английском языке ученых. Количество русских журналов ограниченное, ограниченна и их доступность для мирового сообщества. Созданная система РИНЦ должна была за эти годы разобраться с рейтингованием российских журналов, но и тут что-то не сработало, как планировалось. Каждый автор работает над своей страничкой в РИНЦ, загрузка статей автору недоступна, повлиять он ни на что не может. Он ждет, когда его статья будет загружена то ли издательством, то ли институтом. В небольших институтах как наш нет людей, способных отвечать за заполнение странички организации. Поэтому год заканчивается, а данные не обновляются, как бы ты ни нажимал эту кнопку обновления. Международные базы WoS и Scopus более мобильны. Надеюсь, что они всегда будут доступны российскому читателю.

Считаю, что отказом от публикации в Web of Science и Scopus повысить уровень российских журналов невозможно! Подтверждаю, что рейтинговые зарубежные журналы цитируют работы российских авторов, опубликованные как в английских версиях русских журналов, так и в непосредственно зарубежных журналах. По факту цитирования свежих (прошлого года, например) публикаций можно сделать оценку значимости данной работы для мировой науки. Трудно придумать что-то новое в этом деле и так быстро.

И напоследок хотела бы подчеркнуть, что публикация (для публичности) результатов исследований, полученных конкретной научной группой, и является «делом» ученых. Нельзя противопоставлять друг другу публикацию результатов и внедрение технологии. Разработка технологии и внедрение ее в течение полугода или чуть больше — это крайне редкое явление. Проекты госзадания и гранты федеральных научных фондов предполагают финансирование на конкретный период и достижение конкретных численных показателей.

Госзадание не продлят, а коллектив расформируют?», — говорит Вера Будаева.

При этом, отмечает ученая, доказать действительно мировой уровень проведенного исследования (что требуется по госзаданию) можно только публикациями в рейтинговых международных базах данных. «Чтобы доказать, что полученные результаты именно фундаментальных исследований (в моем случае это инженерные науки) имеют мировое признание, у меня нет выхода, кроме публикации в рейтинговых базах международных данных», — отмечает Вера Будаева.

Есть проблемы и с грантами. Например, группа молодых ученых подала заявку на грант Российского научного фонда. Полученные результаты они планировали опубликовать в квартильных журналах WoS и Scopus. Следовательно, они обязаны это сделать при победе и получении гранта. Но как это можно реализовать в нынешних условиях? «Предположим, что вместо первого квартиля WoS мы будем выбирать журналы, размещенные в крупных университетах. Но в это время эти крупные университеты кинутся спасать собственные гранты, поэтому не очень-то будут рады нашему обращению. Получается, что моратория мало», — рассказывает Вера Будаева.