Версия для печати
Вернуться к списку

«ОНИ НЕ ПОНИМАЮТ, ЧТО ТАКОЕ НАУКА»

Теперь нужно выработать правила, по которым ученые будут жить дальше. Поэтому новый проект устава ждали.

Каким он вышел, «Новая» обсуждает c физиком-теоретиком из Института ядерных исследований РАН академиком Валерием РУБАКОВЫМ, директором Института проблем передачи информации РАН академиком Александром КУЛЕШОВЫМ и членом Совета молодых ученых РАН старшим научным сотрудником Александром САФОНОВЫМ.

— Какие основные претензии к новому типовому уставу института?

Валерий Рубаков: Беспокоит больше всего одна вещь. В уставе совершенно не прописана роль ученых советов. Они оставлены на волю директора. Директор пришел, решил, как все должно быть, и сделал себе карманный совет. Вообще-то это орган самоуправления, он существует помимо дирекции.

Александр Кулешов: Жизнь институтов всегда держалась на самоуправлении. Ученый совет — это коллективный разум. И его ликвидация в том виде, в котором это происходит сегодня, гигантская потеря.

В.Р.: Ну, мы надеемся, что этого не произойдет.

— То есть, по сути, идет некая попытка ликвидировать принцип самоуправления?

В.Р.: Можно воспринимать это так. Вопрос в том, нарочно это делается или нет. То есть была такая установка, или какой-то чиновник просто перестарался.

А.К.: Может, это действительно большая случайность.

В.Р.: Проблема в том, что не достроено взаимодействие между чиновниками и институтами, их научными коллективами, учеными. Опасно, что нет обратной связи. Спускают директиву, и все. То же самое с уставом. Понятно, что он должен был бы готовиться в рабочей группе, в которой основную роль играли бы люди достаточно опытные.

— А когда вы увидели этот проект?

Александр Сафонов: Недели три назад.

— Вы можете инициировать какие-то изменения в нем?

В.Р.: Мы очень надеемся, что это получится.

А.С.: У нас на днях пройдет Конференция научных работников (www.rasconference.ru. — М. Е.), одна из ее целей — привлечь внимание чиновников к точке зрения «научного пролетариата» — тех, кто потом подчиняется правилам, которые они придумывают. Центральное требование: обязательность консультаций с научным сообществом при решении таких вопросов.

— А сейчас связь есть между учеными и чиновниками?

А.С.: Знаете, раньше связь была плохая, она часто нарушалась, но была. Многое терялось, искажалось. Но на сегодня ее нет вообще. И наша цель — построить двусторонний канал связи, сделать так, чтобы ученые участвовали в том числе в постановке действительно важных вопросов, имеющих значение для системы организации науки в стране, а не в попытках ответить на какие-то безумные вопросы, поставленные зачастую некомпетентными людьми.

— Сам по себе проект устава насколько сейчас необходим?

В.Р.: Конечно, он необходим. Сейчас институт перестал подчиняться Академии, он подчиняется ФАНО — устав должен быть другим. Плюс есть какие-то технические моменты. Но с самого начала его надо было готовить рабочей группой.

— А вы знаете, кто занимался разработкой проекта?

В.Р.: Не знаю. Насколько я понимаю, в каком-то методическом управлении ФАНО.

А.С.: Все, что мы знаем, — что это было сделано внутри ФАНО и без консультации с научным сообществом. Первая проба пера. У нас к ней претензии. Но главное — у нас на сегодня нет никакого канала их довести. Можем только писать открытые письма.

— То есть ФАНО не очень реагирует на запросы научного сообщества?

А.С.: Нельзя сказать, что оно не реагирует, и нельзя его в этом обвинять.

В.Р.: Сам по себе процесс еще не выстроен.

А.С.: Есть Михаил Михайлович Котюков (руководитель ФАНО. — М. Е.), у него — несколько сотрудников. Но штат еще не заполнен. У Котюкова в руках оказалось большое смешанное хозяйство, приходится все выстраивать с нуля, и у него есть первостепенная задача — чтобы все не сломалось прямо сейчас. И эту задачу он выполняет в первую очередь.

— Конкретно по этому проекту — вы пытались как-то с ФАНО общаться?

В.Р.: Мы сказали Котюкову, что проект никуда не годится.

— У вас есть к этому уставу некий набор пожеланий и предложений? Какие они?

В.Р.: Должен быть прописан способ формирования ученого совета. Нормальная процедура — когда ученый совет избирается. Это первый вопрос. Второй вопрос — определенное научное руководство со стороны Академии. Это тоже совершенно не прописано. Словосочетание «Российская академия наук» фигурирует в тексте устава один раз. Это никуда не годится.

Получается, что все функции взаимодействия с институтом осуществляет ФАНО. Тут дело не в том, что у них будет какой-то злой умысел, — просто они не понимают, что такое наука.