http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=b202cc2c-dfe2-4454-9ac5-13af08c981c7&print=1© 2024 Российская академия наук
В этом году – 90 лет теории эволюции, совместившей в себе дарвинизм и генетику (в 1930-м увидела свет работа англичанина Р. Фишера «Генетическая теория естественного отбора»). Широко распространён взгляд, согласно которому человек обязан сделать выбор между наукой и религией. С этим категорически не согласен Александр ХРАМОВ – кандидат биологических наук, старший научный сотрудник Палеонтологического института РАН, автор книги «Обезьяна и Адам. Может ли христианин быть эволюционистом?»
– ОДНИМ из важнейших свойств научной теории является то, что она поддаётся проверке. Микроэволюционные процессы, то есть изменения в рамках одного биологического вида или формирование схожих видов, можно наблюдать воочию. Чего никак не скажешь о макроэволюции, то есть о превращении одного вида в принципиально другой.
– Конечно, мы не располагаем машиной времени, чтобы убедиться в существовании эволюционных процессов, как вы говорите, воочию. Но косвенные «улики» позволяют нам восстановить ход событий прошлого. Этими «уликами», как известно, являются палеонтологическая летопись и особенности генетического кода всех живых существ, указывающие на происхождение от общего предка.
– Точно ли генетика указывает на общего предка? Быть может, на общий строительный материал, с помощью которого Создатель сотворил все виды?
– Что значит «общий строительный материал»? Можно, конечно, вообразить, как Бог переделывает червяка в насекомое, динозавра – в птицу. Но, во-первых, странно было бы рассматривать это как научную гипотезу, а во-вторых, я разделяю богословскую точку зрения, что это умаляет наши представления о Боге. Получается, он всякий раз вмешивался в ход земных событий, чтобы сотворить очередного червяка или улитку. Неужели Творцу не по силам запустить некий механизм, который породил бы всё живое?
– Всем известно такое выражение: «недостающее звено». В палеонтологической летописи наблюдаются «провалы» между видами, рассматриваемыми в качестве звеньев одной эволюционной цепочки. Будучи не в силах отрицать этот факт, учёные выдвинули гипотезу скачкообразной эволюции. Не является ли это капитуляцией перед слабой доказательной силой «улик»?
– Не знаю, что вы в данном случае понимаете под капитуляцией. Есть факты, которые необходимо объяснить, и в их числе неполнота палеонтологической летописи. Едва ли кто-то станет спорить с тем, что она неполна. Я, например, занимаюсь ископаемыми насекомыми и могу констатировать: крылатые насекомые появляются в середине каменноугольного периода абсолютно внезапно, полностью сформированными. И тому есть объяснение. Первые этапы эволюции крылатых насекомых могли протекать на высокогорьях, покрытых древнейшими голосеменными растениями, – там у них практически не было шансов сохраниться в виде окаменелостей. Лишь после того, как у насекомых сформировались крылья, они смогли спуститься в низины, где есть стоячие водоёмы, необходимые для преобразования организмов в ископаемые. Воспользуюсь аналогией: мы очень мало знаем о гуннах до их вторжения в Римскую империю, но вы же не станете утверждать, что Бог сотворил их на границах этого государства.
– И всё-таки теория остаётся теорией. Сила эволюционизма в том, что он является единственным убедительным объяснением в рамках материализма. Наука, безусловно, обязана искать строго материалистские объяснения нашего мира, но вне профессии учёного такая задача перед человеком не стоит. В этом смысле эволюционизм не имеет преимуществ, например, перед Библией.
– Со времён Дарвина многие верующие пытаются согласовать Библию с эволюционизмом. Одна из самых детальных моделей такого согласования принадлежит известному лондонскому врачу конца XIX века Томасу Брантону. Как он полагал, в колыбель человечества был закрыт доступ хищникам (дескать, именно поэтому предки людей утратили мощные клыки, необходимые для самообороны), – вот вам и райский сад. Покинуть его первобытным людям пришлось, мол, из-за извержения вулкана, и тем самым Брантон объяснял библейские слова о «пламенном мече» ангела, который стережёт райские врата после изгнания Адама и Евы. В результате извержения этот регион якобы ушёл под воду и располагается сейчас на дне Индийского океана.
– Красиво придумано!
– Проблема теистического (религиозного. – Прим. «АН») эволюционизма в том, что он плохо сочетается с центральным христианским догматом о грехопадении. Напомню: согласно традиционному христианскому учению, именно в результате грехопадения Адама и Евы в мире появилось природное зло – болезни, смерть, хищничество, страдания, всё то, что проистекает не из свободных решений, а в силу естественных законов, материальной необходимости. Раньше – до грехопадения – всего этого в мире не было. Если же мы говорим, что Бог сотворил мир посредством эволюции, то получается, что Бог сотворил всех живых существ, включая человека, смертными, ведь эволюция по определению предполагает смерть – смену поколений.
– Что же остаётся верующему, который не хочет отказываться от центрального христианского догмата? Отрицать эволюционизм?
– Нет, необязательно. Помимо теологического эволюционизма есть ещё одна христианская парадигма – альтеризм (от лат. alter – «другой»). Согласно этой парадигме, существуют два мира. Один, наш, – падший, искажённый грехопадением, здесь происходит смерть и, соответственно, эволюция. Другой мир – первозданный, идеальный, не содержащий в себе никаких страданий; в это состояние наш мир вернётся после второго пришествия Христа. Альтеризм был достаточно популярен в русской религиозной философии: такие идеи высказывали, например, Николай Бердяев, Евгений Трубецкой, епископ Василий Родзянко. В современном русском православии альтеризм тоже пользуется популярностью: его сторонников, например, немало в Свято-Тихоновском университете.
– Утверждается, что человечество произошло от одной пары?
– Утверждается другое: всё человечество согрешило в лице этой пары и потому пребывает в этом бренном мире. «Ризы кожаные», которые Бог возложил на Адама и Еву при изгнании из рая, в православном богословии понимаются как изменённое тело, как тленность, примешавшаяся к первоначально нетленному человеческому естеству.
Словом, речь идёт о двух измерениях пространства и времени. О параллельных вселенных, если угодно. Альтеризм не ищет регион, где произошло грехопадение, – на месте Индийского океана, или в Месопотамии, или в Южной Америке. Он не пытается привести понимание Библии в соответствие с научными данными. Согласно альтеризму, не надо сравнивать несравнимое. Смешно, когда «пламенный меч» ангела представляют извержением вулкана. Или когда эволюцию отождествляют с шестью днями, в течение которых библейский Бог сотворил мир.
В XIX веке теистические эволюционисты любили проводить параллели между рассказом о сотворении мира и научными данными: мол, смотрите, в Библии сперва говорится о создании гадов, а потом – о создании зверей, и эта последовательность подтверждается палеонтологической летописью. А потом выяснилось, что, оказывается, млекопитающие существовали уже в мезозойскую эру, – в результате теистическим эволюционистам пришлось пересматривать свой подход. Поиск прямолинейных соответствий между наукой и религией вынуждает постоянно перекраивать наше понимание библейского текста, потому что наука не стоит на месте. Опасный для религии путь, мне кажется. Всё шестидневное творение касается того, другого, мира, считают альтеристы, и не нужно соотносить его с земной историей.
– Ломоносов называл красоту природы Евангелием, которое открывает нам величие Бога. А вас послушать, так наш мир – тьфу, плюнуть и растереть.
– Ломоносов рассуждал в духе естественной теологии. Она построена на идее «двух книг»: есть книга откровения, Библия, и есть, мол, «книга» природы – и обе они говорят о Создателе. Дескать, мы можем прийти к пониманию Бога через наблюдение за делами рук Его. Лично мне этот подход не кажется многообещающим. Ведь если судить о Боге по этому искажённому миру, то и представление о Нём будет искажённым. Бог покажется капризным тираном, который создал вирусы, паразитов и так далее, а ведь христианство, как мы уже сказали, учит, что мир стал таким в результате грехопадения. Да, в нашем мире много красоты, но она лишь отблеск утраченного идеала.
– Если РПЦ вдруг объявит креационизм своей официальной позицией, то вы, как верующий эволюционист, окажетесь сидящим на двух стульях. Какой из них предпочтёте?
– Не думаю, что это произойдёт. РПЦ не занимает никакой официальной позиции по отношению к эволюционизму (к слову, римские папы с 1950-х годов высказываются в его пользу, в том числе и нынешний понтифик недавно заявил, что «эволюция в природе не противоречит концепции творения»). В соответствии с решением Архиерейского собора РПЦ несколько лет назад Синодальной библейско-богословской комиссией был разработан проект катехизиса, в котором ничего не говорилось про эволюцию, однако содержалось утверждение, что библейские слова о сотворении мира за шесть дней необязательно понимать буквально, чтобы на пустом месте не провоцировать конфликт между верой и наукой. Но из-за внутренних споров по другим вопросам катехизис не утвердили.
Резкое противостояние официальной науке – удел, как правило, сектантских организаций. «Свидетелей Иеговы»*, адвентистов, баптистов. Тех, кто живёт в своём мирке и противопоставляет себя большинству. А церковь, которая позиционирует себя как церковь большинства, не может позволить себе открытый конфликт с наукой. Это путь в тупик.
– Напоследок упомянем ещё одну версию происхождения биологических видов. Появившиеся в наше время фантазии о перспективах биоинженерии и искусственного интеллекта подталкивают к допущению, что люди – биороботы. Можем ли мы быть уверены в том, что это не так?
– Весь вопрос в том, может ли искусственный интеллект обладать сознанием. Одни считают, что им будет обладать любая когнитивная система, аналогичная по своим свойствам мозгу. Например, философ Дэвид Чалмер предложил мысленный эксперимент: если шаг за шагом заменять нейроны в мозгу человека кремниевыми чипами и в итоге заменить полностью, то для сознания человека ничего не изменится, просто его мозг будет работать не на углеродной основе, а на кремниевой. Согласно же альтернативной точке зрения, искусственный интеллект сможет общаться как человек, делать вид, что ему приятно или больно, но всё равно ничего не будет чувствовать, не будет иметь сознания. Примкнуть к той или другой точке зрения лично я не спешу.