http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=b3ac28af-3d92-440a-b12d-b4146df91969&print=1© 2024 Российская академия наук
Несмотря на кризис, идея создания в России сети так называемых национально-исследовательских университетов (НИУ) жива
Как было объявлено на прошлой неделе, отбор 10-15 таких университетов предполагается завершить уже летом. НИУ получат дополнительное финансирование - порядка 6 млрд руб. в год сроком на пять лет на всех, а также какой-то особый статус. Само по себе выделение такой группы «национальных чемпионов» находится в русле мировых тенденций. Аналогичные программы усиленной поддержки университетов-лидеров были за последнее десятилетие реализованы в Германии, Японии, Южной Корее, Франции. Особенно показателен опыт Китая, где еще в 1990-х были запущены масштабные «проекты 211» и «проект 985» по поддержке нескольких десятков вузов-флагманов. Мотивы во всех случаях были одни и те же: это осознание государством недостаточной конкурентоспособности отечественных вузов, нарастающее удорожание передовой науки и необходимость вывести из спячки национальный академический истеблишмент.
Идея выделить группу сильных университетов, где сосредоточены исследования и подготовка аспирантов, в общем виде была заложена еще в «программе Грефа». Первыми практическими попытками в каком-то виде реализовать этот подход стало создание федеральных университетов и финансирование так называемых «инновационных образовательных проектов» в рамках нацпроекта «Образование». На основании мирового опыта можно выделить два ключевых элемента, определяющих шансы подобных программ на успех. Во-первых, крайне важна процедура отбора «национальных чемпионов», поскольку она призвана не только выявить лучших, но и с самого начала подтолкнуть вузы к конкуренции, причем к конкуренции по прозрачным правилам. Во-вторых, важно прописать механизмы повышения исследовательского потенциала: они должны дать четкое понимание, почему и как именно выбранные вузы вдруг совершат качественный рывок в своей работе. С этой точки зрения и реализация инновационных образовательных проектов, и создание федеральных университетов были организованы неудачно. В случае федеральных университетов формального конкурса, по сути, не было, а в программах развития федеральных университетов не прописано, какие организационные механизмы заставят вузы заработать по-новому, откуда возьмутся новые кадры и т. д. В случае инновационных образовательных программ отобранные программы развития отличались недостаточной реалистичностью, а расходование выделяемых средств было жестко регламентировано, что на практике резко снижало эффективность их использования.
К сожалению, многие характерные недостатки этих программ могут быть воспроизведены и при создании НИУ. Бросается в глаза, что критерии и процедуры отбора НИУ еще не утверждены, но конкурс предполагается объявить в июне, а уже в июле должны быть названы победители. Создать серьезный план развития университета за месяц невозможно, и, хотя многие вузы-кандидаты уже начали разрабатывать свои стратегии, трудно избавиться от ощущения, что получатели нового статуса известны заранее. Можно сказать, конечно, все сильные университеты России и так известны. Проблема в том, что подобная организация конкурса стимулирует скорее конкуренцию административных ресурсов, а конкурс превращается в «состязание обещаний», не всегда выполнимых и выполняемых.
Самое главное, непонятно, за счет чего вузы, получив статус НИУ, начнут вдруг работать лучше. При знакомстве с обнародованными Минобрнауки документами создается впечатление, что выделение финансирования и разработка «плана» - это необходимые и достаточные условия превращения вузов в глобально конкурентоспособных лидеров. Но даже самые сильные отечественные вузы испытывают серьезные проблемы с кадрами, в том числе и управленческими, с корпоративной культурой, с системой управления. Самое главное, у их руководства нет ни стимулов что-то менять в своей работе, ни зачастую ощущения необходимости таких перемен. Получение 6 млрд руб. в год едва ли изменит эту ситуацию.
Особенно неудачным выглядит заявленный министерством подход к контролю за деятельностью НИУ. Согласно представленной в марте этого года концепции оценивать НИУ предполагалось по 23 показателям - таким, например, как «количество принятых на стажировку аспирантов, молодых ученых и преподавателей» или «количество преподавателей других вузов, прошедших переподготовку и повышение квалификации». Очевидно, к сожалению, что необходимость отчитываться по подобным показателям выльется лишь в проведение фиктивных «стажировок» и «курсов проведения квалификации».
Введение подобных показателей будет означать также, что при создании НИУ Министерство науки и образования предполагает пойти по традиционному пути усиления бюрократического контроля за вузами, введения новых форм и показателей бумажной отчетности. Любопытны в этой связи результаты обнародованного недавно исследования научной производительности американских и европейских университетов, проведенного гарвардским экономистом Филиппом Агийоном с коллегами. Для нескольких сотен вузов ученые составили индекс самостоятельности, который учитывал, например, вмешивается ли государство в определение учебной программы, правил найма профессоров и назначения им зарплаты, утверждает ли правительство бюджет вуза. Оказалось, что этот индекс жестко коррелирует с местом вуза в шанхайском рейтинге мировых университетов. В США жесткая зависимость наблюдается также между индексом самостоятельности вузов и их патентной активностью. Более того, в тех штатах, где региональные власти слишком детально регулируют университеты, рост финансирования может сопровождаться даже снижением патентной активности.
Возвращаясь к российским реалиям, отметим, что при создании НИУ стоило бы придерживаться подхода, прямо противоположного выбранному Минобрнауки. Прежде всего, имело бы смысл сосредоточиться на введении в вузах-флагманах нормальных механизмов корпоративного управления. В том числе были бы необходимы правила регулярной и достаточно частой ротации менеджмента (включая ректора, проректоров, деканов и завкафедрами), а также наблюдательный совет, включающий действительно независимых и авторитетных ученых (в том числе представителей российской академической диаспоры и иностранцев), наделенный широкими полномочиями по текущему мониторингу деятельности вуза и утверждению ключевых кадровых и финансовых решений. Ректору, действующему в рамках такой системы, имело бы смысл предоставить максимально широкую свободу действий: если уж человеку доверяется руководство одним из десятка флагманских университетов страны, возможно, стоит доверить ему и право решать, на что расходовать средства.
Крайне важно было бы параллельно с выделением НИУ создать работоспособную систему воспроизводства научных кадров. На практике российскому университету сегодня просто неоткуда взять высококвалифицированных профессоров-исследователей, и это не только вопрос денег: людей просто нет, и даже потенциал отечественной академической диаспоры небезграничен (см. об этом в следующей статье серии, 20.05.2009, на этой странице). Поэтому вместо бессмысленного в своей формальности показателя «доля научно-педагогических работников с ученой степенью» стоило бы подумать о конкретных механизмах кадрового обновления. О необходимости таких механизмов говорят уже давно: в их число должны входить ограничения на наем собственных выпускников, система персональных «федеральных профессорских ставок», финансируемых на международном уровне и присуждаемых по итогам открытого конкурса, и программа целевых аспирантских стипендий для обучения в ведущих мировых университетах.
Наконец, вместо двух с лишним десятков формальных показателей имело бы смысл сосредоточиться на двух-трех действительно важных, в частности на публикационной и патентной активности. Во-первых, вводить показатели по количеству бесполезно, если при этом физически невозможно верифицировать качество, а во-вторых, ректору вуза-флагмана должно быть виднее, сколько студентов из СНГ ему стоит привлечь. Возможно, подобная модель является идеальной - но даже отдельные шаги в направлении этого идеала сильно повысили бы шансы НИУ на успех.