http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=be1f9629-3b6f-4c99-81a8-af81d27a20db&print=1© 2024 Российская академия наук
На Западе ученые постоянно работают в диалоге, в том числе со студентами. В России же с советских времен в науке царит иерархичность, а университеты остаются образчиками «карго-культа».
Баталии вокруг российской науки идут давно, раскулачивание РАН — далеко не первая битва. Любопытна одна из важнейших претензий модернизаторов к российской науке: ей пеняют за ее излишний «академизм». Мол, на Западе вся наука делается в учебных заведениях, в университетах — а у нас университеты «сбоку припека», а собственно «наука» традиционно базировалась в академических и отраслевых НИИ.
И это ведь действительно так! Очевидно, что такая разница, во-первых, не случайна, а во-вторых — что она накладывает свой отпечаток на собственно научную мысль. Удобнее всего, мне кажется, проиллюстрировать различие, опираясь на исследования психолога Афанасьева — на его теорию о Первой и Второй Логике. По сути, Афанасьев тут выделяет два типа интеллектуальной деятельности: один — монологовый, авторитарный, «утвердительный» (Первая Логика), и второй — диалоговый, демократический, «вопросительный» (Вторая Логика).
Чем отличается ученый, работающий в университете? Очевидно, тем, что он так или иначе постоянно работает в контакте со студентами, должен не просто «искать истину», но и постоянно отвечать на их вопросы. Вот эта самая склонность отвечать на чужие вопросы как раз и характеризует «диалоговую», процессионную Вторую Логику. Первая же Логика если и отвечает на вопросы, то только исключительно на свои собственные.
Собственно, ведь и основная жалоба наших «академических ученых» на все предложения работать в университетах: мол, как же, ведь там студенты будут нас отвлекать (sic!) от «научной деятельности».
Думаю, можно поставить вопрос даже еще шире — то есть говорить о «западном» и «азиатском» типах науки. Азиатский тип ученого — это такой гуру, сенсей, с незыблемым авторитетом, который «говорит редко, но метко». И вокруг «сенсея» — благоговейные ученики, которые почтительно ходят за ним и записывают каждое его слово, а потом силятся их истолковать и проникнуться их глубочайшим смыслом. Внутри «азиатского научного кружка» строгая иерархия, есть «старшие ученики», «младшие ученики», соблюдается субординация, гуру не стесняются называть «отцом родным» — а к «еретикам» относятся строго. Если какая-то сволочь осмеливается на секунду усомниться в непогрешимости Учителя — мерзавца в лучшем случае просто изгоняют, в худшем — варят в кипящем масле или милосердно побивают камнями.
И «западный образ науки» тоже всем хорошо знаком: орда веселых раздолбаев, постоянные шуточки, несерьезный смех, дисциплина в зачаточном состоянии; самые «зеленые» первокурсники позволяют себе лезть с дурацкими вопросами к мэтрам, да и мэтра не отличишь — никакой величавости, ржет и пьет пиво вместе со всеми. И даже, судя по его виду, не считает, что все его слова надо отливать в граните. Субординации никакой! Однако когда встает реальная проблема — откуда ни возьмись возникает слаженная работа.
Наша наука, конечно, всегда была отчетливо «азиатской». Собственно, иначе и не могло быть при советской власти (а надо отдавать себе отчет, что, конечно, РАН, бывшая АН СССР — в чистом виде совковый продукт, сделанная коммунистами под себя от и до, и вести ее родословную от полностью уничтоженной императорской академии — то же самое, что выискивать у себя августейших предков и требовать добавлять к своей фамилии титул «Его высочество»). Ведь соввласть утверждала непререкаемость одной-единственной «самой правильной» идеологии; «учение Маркса всесильно, потому что оно верно» — В.И.Ленин.
То есть в диалоговом режиме наука с заданной априори идеологией вообще не могла существовать. Оттого, кстати, первым делом большевики разгромили как раз университеты (о чем сейчас никто не говорит). Ведь то, что называется у нас «университетом», — это, конечно, какая-то жалкая пародия на западный университет, типичный образчик «карго-культа». У нас никто и не слыхивал никогда об университетской автономии, а студенты — в отличие от западных студентов — самая забитая, бессловесная и бессмысленная часть населения.
А все почему? Потому что большевики, уничтожив автономию высшей школы, изгнали из нее диалог учителя и ученика в первую очередь, превратив образование в дрессуру. Очень характерно представление, что преподаватель высшей школы в представлении того же «научного сообщества» — это вообще ни в коем разе не ученый; преподаватель высшей школы — это самая жалкая, самая презираемая фигура не просто в обществе, а в самом научном сообществе. Это начетчик и дрессировщик; а наука — о, наука у нас в НИИ!..
Между тем ведь сама структура НИИ, «научно-исследовательского института», по своему смыслу противоречит свободному научному познанию — так как вводит элемент иерархии: «младшие» и «старшие» научные сотрудники как бы дураки по определению, «завлаб» уже умный, но не совсем, замдиректора — это «голова», ну а «директор института» — это Светило! Очевидно, что в нормальной науке так не бывает. Логика или есть, или ее нет, а от кого исходит умозаключение — почтенного старца или желторотого юнца, — неважно.
Очевидно, что весь строй советской (сохранившейся и поныне) системы образования и науки направлен на удушение «вторых логик». Власть в науке безраздельно принадлежит авторитарным (и, как правило, тупым) старперам с Первой Логикой — или же их прихлебателям, «вечно вторичным» обладателям, по Афанасьеву, Третьей Логики — то есть логики ущербной, неспособной ни на что, кроме «следования авторитетам».
По-хорошему, бороться за азиатскую РАН нет никакого смысла. Иерархия в науке убивает сам дух Науки. Пусть ее дожрут «эффективные менеджеры» — там все равно, собственно, ничего нет, кроме изрядно обветшавшей недвижимости.
А вот за создание реальных университетов — настоящих, с автономией, куда не имеет права ступать полиция без особого разрешения руководства университета — да, имело бы смысл побороться. Только в диалоге живет наука. Пора бы перевести наше образование и науку на путь Второй Логики. На западный путь.