http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=bf2e7bba-21b1-47be-a02d-7aca0d802c4c&print=1© 2024 Российская академия наук
Глядя на Александра Скринского, охотно веришь, что в 1970-е он был самым молодым академиком Советского Союза. Ни высокие административные чины (директор крупнейшего в РАН института, академик-секретарь Отделения ядерной физики, действительный член Американского физического общества, иностранный член Королевской академии наук Швеции), ни престижные регалии (Ленинская и Государственные премии, отечественные и зарубежные награды), ни мировая известность (автор и соавтор более 300 научных работ) не стерли с его лица легкого смущения и удивления от неожиданного попадания в столь высокие круги. Впрочем, невзирая на статус, все эти годы Александр Скринский был и остается просто физиком.
- Интерес к этой науке у меня появился достаточно рано - в девять лет,
- вспоминает Александр Николаевич. -Осень 1945-го, недавно кончилась война, только что взорвали атомные бомбы. Мы жили тогда в Саратове, и мама привела меня в местный Дом науки и техники на лекцию о строении атома. Полученные сведения буквально впечатались в мое сознание и, как оказалось, определили мое будущее. Это, однако, не помешало мне классе в восьмом увлечься биологией. Мы оканчивали школу в начале 1950-х, были уверены в неизбежности третьей мировой войны. Сначала буду военным, рассуждал я, потом война благополучно закончится, и я уйду в физики, а спустя несколько лет займусь биологией. Был даже момент, когда я хотел стать геологом - из романтических соображений.
В старших классах у нас образовалась замечательная компания из четырех человек. Мы регулярно участвовали в районных и городских олимпиадах по физике и математике, занимали призовые места. Наш класс, кстати, был выдающимся: из 28 человек 12 окончили школу с медалью - рекорд для города Горького тех лет. Но за свободолюбие и конфликты с особо одиозными учителями, в числе которых был и физик, нас лишили выпускного вечера, поэтому аттестаты и медали просто выдали в канцелярии.
Вся наша компания уехала в Москву
- двое поступили в Физтех, двое - на физфак МГУ. Я выбрал физфак, хотя, как впоследствии выяснилось, лучшие преподавательские силы к тому времени перешли в Физтех. Тяга к романтике в университетские годы отразилась в многочисленных походах - на Кольский полуостров, в Карелию, Забайкалье, на Алтай, Урал. Между прочим, первой моей публикацией была совместная с однокурсником статья о походе по реке Кичере в альманахе "Туристские тропы". Но, должен отметить, все студенческие годы, вплоть до прихода в ЛИПАН (впоследствии Институт атомной энергии), в лабораторию Андрея Михайловича Будкера, у меня было ощущение, что это еще не жизнь, а так, предбанник.
"Учиться только по учебникам, монографиям и статьям - все равно, что пытаться овладеть тайнами мастерства пианиста по самоучителю. Несложно записать все ноты, но научиться играть высокопрофессионально без учителя невозможно. Точно так же и в науке: без хорошей школы невозможно овладеть тайнами исследовательского мастерства", - говаривал академик Будкер.
Они нашли друг друга - студент-четверокурсник и молодой физик-теоретик с наполеоновскими планами, учитель и ученик, отец-основатель Института ядерной физики Сибирского отделения и его преемник. Две тропинки привели Александра Скринского в лабораторию Будкера в 1957 году. Во-первых, пройти там преддипломную практику Скринскому рекомендовал профессор И.Гуревич. Во-вторых, Александра разыскал Вадим Волосов, уже работавший у Будкера, и посвятил в замысел создания на сибирской земле нового института.
В августе студент-физик пришел на собеседование. Вопрос, на который он не ответил, помнит до сих пор: о дрейфе электронов в скрещенных электрическом и магнитном полях. Впрочем, учтя нетривиальность поведения электронов в этом случае, Скринского в лабораторию все равно приняли. Самым большим достижением за последующие три месяца работы Александр Николаевич считает изготовление сеточки для "ловли" ионов из 10-микроновой вольфрамовой проволочки. Дамы, занимавшиеся точечной сваркой в механической мастерской ЛИПАНа, студента высмеяли, сказав, что такого никто не сделает. Тогда Александр за три дня изготовил вышеупомянутую сеточку, надетую на электрод, сам. Ровно 20 лет тому назад чудом сохранившийся шедевр "рукоделия" был подарен Скринскому и теперь хранится у него в кабинете.
- Три месяца спустя меня вызвал Андрей Михайлович и предложил перейти на другую тематику - заниматься встречными пучками, что я, собственно говоря, и продолжаю делать всю жизнь, - замечает академик Скринский.
За короткой фразой - годы проб и ошибок, тяжелой работы при полном неверии многих коллег в ее успех. Начиналось с электрон-электронных встречных пучков. Их еще не удалось получить, даже установка ВЭП-1 еще не была построена, когда двум теоретикам - Будкеру и Байеру - пришла в голову идея электрон-позитронных встречных пучков, сперва показавшаяся безумной. Все посчитав и сделав вывод, что противоречия физическим законам в новом замысле нет, его лишь очень сложно осуществить технически, Андрей Михайлович пришел с предварительным проектом установки ВЭПП-2 к Курчатову. Курчатов, не будучи специалистом в данной области, разослал проект на экспертизу трем самым маститым физикам, среди которых был и академик Векслер. Отзывы пришли очень заинтересованные, очень горячие и... абсолютно отрицательные.
- Будкер, естественно, расстроился, тогда Игорь Васильевич, поглаживая знаменитую бороду, предложил готовить соответствующее постановление правительства. Конечно, только Курчатов мог поверить в успех совершенно зеленого коллектива во главе с теоретиком, одержимым фантастическими идеями, - смеется Александр Николаевич. - Кстати, академик Векслер во время визита в ИЯФ свою неправоту признал и публично поздравил нас с победой.
Но до триумфа надо было еще дожить - три года, с 1959 по 1962, сотрудники лаборатории работали с утра до ночи, без выходных и отпусков, выполняя лишь 5-10% намеченных планов. И Скринский, и остальные были близки к депрессии. Некоторые коллеги уговаривали их не ехать в Новосибирск, считая все работы Будкера абсолютно бесперспективной тратой государственных денег. Решение о переезде Александр Николаевич до сих пор расценивает как большое моральное достижение. 15 января 1962 года - в свой 26-й день рождения - Скринский прилетел в Новосибирск, через несколько месяцев в еще недостроенный ИЯФ перевезли установку ВЭП-1, параллельно начав строительство комплекса ВЭПП-2. А 19 мая 1964 года произошло другое знаковое совпадение - у Александра Скринского родилась дочь, и в этот же день были получены первые рассеянные электроны на встречных пучках.
- Это был очень важный научный эксперимент, - комментирует заместитель директора ИЯФ академик Эдуард Кругляков. - До сих пор никто не мог с уверенностью сказать, что квантовая электродинамика, которая "работает" в атомарных масштабах, окажется справедливой на существенно меньших расстояниях.
- Эксперименты велись параллельно в Новосибирске и в Стэнфорде, в лаборатории Панофского, - добавляет Скринский. - Только американцы были всемирно известны, а о нас никто не слыхал. Первую научную работу я опубликовал в 1963 году, хотя с 1957 года трудился, не переставая. Так что по нынешним критериям оценки результативности научного труда был бы забракован - сегодня даже у студентов больше публикаций.
Но уже в 1966 году Будкер и Скринский приехали в США как равные, чтобы пообщаться с коллегами, рассказать о своих экспериментах. Андрей Михайлович читал лекции, а Александр Николаевич показывал фильм о жизни пучка, сформированного в свете синхротронного излучения. Посетив американские лаборатории, сибирские физики отбыли в Париж, где на конференции А.Будкер впервые поведал об электронном охлаждении. На следующий день состоялось отдельное заседание по этой теме - выступление Андрея Михайловича даже не стали ограничивать во времени.
- Идея электронного охлаждения пучков тяжелых частиц посетила Будкера в конце 1965 года, - вспоминает Скринский. Правда, он утверждал, что впервые мысль об этом пришла ему в голову еще в 1961-м, но он неверно ее оценил. Я сначала электронным охлаждением не заинтересовался. Но потом до меня дошло: это же путь к получению протон-антипротонных встречных пучков. Тут пришла очередь Будкера сомневаться - ему потребовались три дня на раздумье, но вскоре он уже докладывал о нашем проекте по получению протон-антипротонных встречных пучков.
- Идея охлаждения протонов с помощью электронного пучка была безумно красива, но лично мне казалась тогда абсолютно неосуществимой, - замечает Эдуард Кругляков.
Работа началась в 1966 году, в 1974-м были получены первые результаты. Сейчас ИЯФовские установки электронного охлаждения работают по всему миру - выяснилось, что такая технология позволяет получать охлаждение в тысячу раз сильнее, чем предполагалось изначально.
Тем временем, не прерывая экспериментов, Александр Николаевич защитил докторскую диссертацию, в 1968-м был избран членом-корреспондентом АН СССР, а в 1970-м - в возрасте 34 (!) лет - академиком. В 1977 году не стало Андрея Михайловича Будкера, и академик Скринский возглавил Институт ядерной физики.
- Административная деятельность -лишь средство, которое помогает заниматься физикой элементарных частиц и техническими приложениями, зарабатывать деньги на развитие фундаментальных исследований, - убежден Александр Николаевич. - В 1966 году Андрей Михайлович Будкер добился разрешения правительства на продажу ускорителей и другого электрофизического оборудования по договорным ценам, с этого момента наш институт стали именовать рассадником капитализма. Теперь утверждают, что мы живем по социалистическим принципам. В действительности, мы сами решаем, как нам жить, и ни под какие идеологии не подстраиваемся.
Безболезненно пережив эпоху деления и объединения, обрушившуюся на Академию наук в 1990-х годах, единый и неделимый ИЯФ стал самым крупным институтом в системе РАН.
- На самом деле, такой конгломерат - физика элементарных частиц, физика плазмы, центр синхротронного излучения - очень ценен, - считает Э.Кругляков. - Любую идею можно воплотить, используя опыт других лабораторий. Например, раньше отрицательные ионы никому, кроме термоядерщиков, не были интересны, но, когда их удалось получить, они нашли немало применений в физике высоких энергий. Можно напомнить хотя бы метод перезарядной инжекции, предложенный и реализованный в институте и используемый ныне практически во всех лабораториях мира, занимающихся физикой высоких энергий.
"Утечка мозгов" институт, конечно, не миновала. Тем не менее распределение по возрастам осталось достаточно равномерным, преобладает молодежь, но и поколение 40-летних, исчезнувшее во многих институтах РАН, активно трудится. А "социалистическим" многие называют способ формирования институтского бюджета.
- 75-78% средств мы зарабатываем. Но контракты, договоры и гранты распределены между лабораториями неравномерно, - рассказывает директор. - Причем ситуация может с годами меняться в пользу того или иного подразделения. В абсолютном большинстве научных учреждений на нужды института отдается в лучшем случае 20% полученных денег, остальное остается в лабораториях, которые их заработали. Мы же все складываем в "общий котел". Конечно, стараемся "контрактников" поощрять премиями. Но зарплата должна определяться качеством работы сотрудника, а не темой, которой он занимается. Сначала были недовольные, но практически каждая лаборатория за последние 15 лет пережила этап безденежья, и тогда нашу систему формирования бюджета оценили по достоинству.
К тому же без этих средств мы не смогли бы поддерживать и строить уникальные установки. Мы участвуем в экспериментах в Японии, США, ЦЕРН, но и в Новосибирске получаем результаты мирового уровня. Например, сейчас в ИЯФ работает комплекс встречных пучков ВЭПП-4М, обладающий уникальными возможностями. В этом году надеемся запустить установку ВЭПП-2000 и проводить эксперименты, которые нигде в мире не будут дублироваться. Третий комплекс, к которому мы медленно идем последние 10 лет, - так называемая Чарм/Тау-фабрика - установка, обладающая уникальными энергетическими свойствами и не имеющая мировых аналогов по "производительности". К сожалению, средства, которые институт получает от государства, могут покрыть 5-6% расходов на ее строительство. Остальное нужно зарабатывать.
Все заседания Ученого совета, совещания, семинары в Институте ядерной физики проходят за круглым столом - Александр Скринский, как и его учитель, Андрей Будкер, убежден: перед наукой равны и аспирант, и академик. Поэтому в последние годы появилось несколько секций Ученого совета по различным направлениям, где представлены не только физики старшего поколения, но и перспективная молодежь. Так Александру Николаевичу удается держать руку на пульсе, быть в курсе всего, что происходит в институте. А для отдыха от фундаментальных забот физики активно используют институтскую лыжную базу с 5-километровой освещенной трассой. Таких за Уралом всего две, другая - в Ханты-Мансийске. Когда зимним воскресным утром мимо проносится директор Института ядерной физики академик Александр Скринский, трудно представить, что ему исполнилось 70.