http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=c088c54d-148f-4030-b903-686a9f83d78a&print=1© 2024 Российская академия наук
Формирование в России сети исследовательских университетов я воспринимаю без какого-либо политического контекста — например, противопоставления вузовского сектора науки и академического. Усиление науки в вузах должно в первую очередь способствовать повышению качества образования. В настоящее время в университетах только 17 процентов представителей профессорско-преподавательского состава занимаются исследованиями.
Справка STRF.ru:
Дежина Ирина Геннадиевна, руководитель сектора Института мировой экономики и международных отношений РАН Ирина Дежина: «Проект по созданию исследовательских университетов покажет, можно ли благодаря финансовым вливаниям серьёзно продвинуть науку в вузах. А то, что при этом параллельно существует академическая наука, так это хорошо: конкуренция будет расти, что в конечно счёте должно способствовать прогрессу науки» Создание в России исследовательских университетов воспринимается многими в контексте противопоставления вузовского сектора науки и академического. Насколько это обоснованно?
— Такие мнения, действительно, высказываются. Лично я отношусь к данному проекту без всякого политического контекста. Формирование в России исследовательских университетов важно для развития и науки и образования в стране. Но в первую очередь усиление науки в вузах должно способствовать повышению качества образования. В настоящее время только 17 процентов представителей профессорско-преподавательского состава занимаются исследованиями. Значит, все остальные, а их подавляющее большинство, не осведомлены о новейших достижениях в своей области науки, и, скорее всего из года в год читают одни и те же курсы, не обновляя их содержания. На выходе из вуза мы получаем соответствующих специалистов. Многие не имеют элементарных навыков исследовательской деятельности: не способны обзор подготовить, с литературой не умеют работать. Возможно, в естественных науках ситуация лучше, но в моей области, надо признаться, тяжёлая: как правило, поступивших в аспирантуру приходится учить фактически заново.
Второй аспект, почему важны исследовательские университеты, и в целом наука в вузах. Студенты, привлекаемые к научной работе, с одной стороны, это дешёвые рабочие руки, а с другой, если повезёт, — источник интересных и свежих идей. И, наконец, существует чисто экономический аспект: если оборудование стоит в вузе, то его можно использовать как для научных, так и для образовательных целей.
Если смотреть зарубежный опыт, то, например, в США научные проекты, которые делаются в университетах, по своей сущности немного отличаются от тех, которые делаются по аналогичным темам, но в национальных лабораториях. В университетах, в основном, занимаются фундаментальными изысканиями, которые хорошо сочетаются с образованием, то есть действительно происходит постоянный вклад науки в новые знания.
Когда говорят об исследовательских университетах в России, то часто ссылаются на американский опыт. Но в США такие вузы не наделены официальным статусом, их классификация неформальная. Целесообразно ли вводить специальные категории вузов?
— В Америке исследовательские университеты формировались эволюционным путём. У нас исторически складывалось по-другому. Сейчас решено запустить проект, который даст университетам некий импульс, чтобы они быстрее развивались как исследовательские в классическом понимании. Что касается статусов, то для России это в каком-то смысле дань традиции, но в данном случае ничего страшного нет. В Китае, допустим, тоже присваивают вузам статусы, выделяют им финансирование, и те добиваются успехов. Так что это не критический вопрос, особенно если принимать во внимание разделённость науки и образования в России. Это же дополнительное препятствие, которое надо преодолевать. Проблемы могут возникнуть, если реализация проекта НИУ пойдёт не так, как задумано, и тогда действительно не приведет к запланированным результатам.
В настоящее время правильнее говорить о создании исследовательских университетов или о поддержке уже существующих?
— Смотря как оценивать. По международной классификации Карнеги, используемой в США, к высшей категории университетов (к исследовательским) относятся те учебные заведения, у которых половина бюджета составляют расходы на науку, высокая доля зарубежных преподавателей, иностранных студентов, определённый объём НИОКР на одного преподавателя и т.д. По этим критериям в России, наверное, нет исследовательских университетов. Другое дело, что у 10-15 вузов есть хороший потенциал. Об этом можно судить по результатам национального проекта «Образование». Хотя развитие научной деятельности там не ставилось в качестве основной цели, однако некоторые университеты выделяли развитие науки в качестве одного из приоритетов в стратегии своего развития. Поэтому они сейчас имеют определённый задел и неплохие результаты.
В настоящее время крайне важно провести жёсткий отбор вузов-претендентов. Выбранный для этого подход — конкурс в два этапа, мне кажется, разумным: сначала оценивается потенциал вуза, а потом его программа развития. Если бы оценивали только программы, то 57 вузов-победителей нацпроекта оказались бы в заведомо выигрышном положении, потому что уже научились писать заявки, работать по программному принципу, надлежащим образом отчитываться. Хотя я думаю, что лидеры проекта НИУ в основном будут из их числа.
Некоторые высказывают опасения, что среди победителей конкурса НИУ будут, в основном, московские и питерские вузы. Вы считаете, эти опасения оправданы?
— В регионах есть сильные классические вузы. Я могу об этом говорить, потому что часто езжу в региональные вузы как эксперт по программе «Фундаментальные исследования и высшее образование». Интересно, что там гораздо сильнее чувствуется мотивация молодых людей к занятиям наукой, может быть потому, что там нет таких соблазнов, как в Москве или Петербурге. Настрой на науку, научную карьеру именно в этих вузах важно было бы поддержать.
Будет ли проект по созданию исследовательских университетов действительно способствовать интеграции образования и науки?
— Способствовать интеграции этот проект, безусловно, будет, но вот какой глубины и качества окажется эта интеграция — предсказать невозможно. Возьмите любую инициативу, РВК или ОЭЗ. Когда эти проекты запускались, никто не мог предсказать, к чему это приведёт через два года. Поэтому наверняка сказать ничего нельзя. Но мне кажется, что надо обязательно что-то делать. Просто сидеть и сокрушаться: «а всё равно ничего не выйдет» — порочное дело. Надо пытаться развивать интеграционные процессы.
В укреплении связей между образованием и наукой многое будет зависеть от того, какие меры будут предприняты, помимо выделения дополнительного финансирования. Например, можно ли будет гибко перестраивать образовательные программы, снизятся ли стандарты учебной нагрузки на преподавателя, будут ли облегчены условия найма зарубежных преподавателей, разрешат ли тратить средства на развитие инфраструктуры, строительство кампуса. Остаётся целый комплекс вопросов, которые должны решаться одновременно с предоставлением вузам бюджетных средств и статуса.
Как Вы считаете, насколько активно вузы должны заниматься инновационной деятельностью?
— Этот вопрос дискуссионный. Думаю, даже от вузов, которые победят в конкурсе НИУ, нельзя требовать в равной степени результативно справляться с этой задачей. Для вузов технического, технологического профиля инновационная деятельность естественна, а для классических — по-разному. Поэтому должен быть аккуратный подход. Любят приводить пример с Массачусетским технологическим университетом, от которого отпочковывается огромное количество малых инновационных компаний. Но это инженерный вуз, а гуманитарным и социально-экономическим вряд ли удастся также успешно работать в этом направлении.
Пока не очень понятно, какие приоритетные задачи пытается решить правительство, запуская проект по созданию НИУ. Если это трансфер знаний в экономику, повышение экономической отдачи (рост производительности, собираемости налогов и прочее), тогда, наверное, надо делать ставку на инженерные вузы, как с пилотами — МИФИ и МИСиС. В таком случае надо изначально вводить ограничения по возможным участникам конкурса. Например, объявить, что на присвоение статуса исследовательского могут претендовать только технические, технологические, и, может быть, классические вузы. Если же проект открыт для всех и направлен на повышение качества образования, тогда должны быть гибкие параметры оценки. Надо учитывать профиль вуза — иначе нельзя сравнивать университеты по количеству патентов или по их публикационной активности.
Если говорить о критериях отбора вузов, то какие из них Вы определили бы в качестве приоритетных?
— Насколько мне известно, Министерство образования предлагает оценивать 25-30 параметров. Я сама не раз участвовала в конкурсной экспертизе и по своему опыту знаю, что из множества показателей всегда обращаешь внимание на небольшое число, которые считаешь ключевыми. Поэтому в данном случае к такому количественному методу, который предполагает свертку большого числа параметров, отношусь с осторожностью.
В качестве ключевых я бы определила восемь параметров: 1) долю НИОКР в бюджете вуза, 2) объём финансирования НИОКР на одного преподавателя, 3) квалификацию преподавателей, 4) удельный вес аспирантов в общей структуре обучающихся, 5) количество публикаций на одного преподавателя (учитывать цитирование технически сложнее), 6) долю иностранных студентов, 7) долю приглашаемых из-за рубежа преподавателей (в том числе их квалификацию), 8) состояние кампуса и инфраструктуры (экспертная оценка).
Если обращаться к зарубежному (американскому) опыту, то вузы оценивают, в основном, по двум показателям — доле бюджета на науку и доле аспирантов. У американцев вообще прагматичный подход: например, чем больше вуз привлекает на науку внешних средств, тем он успешнее. Но это подразумевает, конечно, прозрачную систему отбора научных проектов, минимальное лоббирование. В противном случае, если объемы привлекаемого финансирования зависят не только от качества проектов и прошлых заслуг ученых, объём привлечённых средств становится искаженным показателем.
Кстати, по поводу привлечения средств, в конкурсе НИУ установлено обязательное требование по 20-ти процентному софинансированию. Однако некоторые эксперты считают, этот показатель можно увеличить. Например, академик Журковский уверен, что исследовательские университеты могут обеспечить и стопроцентное софинансирование.
— Я думаю, что многие вузы не смогут соответствовать этому требованию, потому что являются бюджетными учреждениями. В то же время можно было бы для 10-15 фактически элитных вузов затребовать паритетное финансирование.
Как вы относитесь к идее участия консорциумов вузов в конкурсе?
— Думаю, что НИУ — это проект индивидуальный. В противном случае размывается идея статуса, который присваивается одному учреждению, а не группе. Консорциумы хороши для участия в ФЦП. Мне кажется, эта идея привнесена от проектного финансирования, а здесь институциональная поддержка. Должна развиваться конкретная организация, в целом.
По Вашим оценкам, что может быть главным результатом проекта по созданию НИУ?
— Если говорить в обобщенных категориях, то я бы назвала, прежде всего, рост качества образования, в том числе выражающийся в повышении востребованности специалистов в России и за рубежом. Сейчас мы уже говорим не об «утечке умов», а о циркуляции и мобильности. Второе — повышение качества результатов научных исследований. Наконец, если инновационный аспект определяется как приоритетный, значит, рост объёма трансфера знаний в промышленность, и, в конечном счёте, рост экономической отдачи. Вот такие три результата я бы отметила: образование, наука, промышленность - экономический рост.
Конечно, хочется надеяться, что всё получится. И будет интересно посмотреть, можно ли действительно благодаря финансовым вливаниям серьёзно продвинуть науку в вузах. А то, что при этом параллельно существует академическая наука, так это хорошо — конкуренция будет расти, что в конечно счёте должно способствовать прогрессу науки.