http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=c52c7010-22ec-4f4a-af50-70036a950f4a&print=1© 2024 Российская академия наук
Директору крупного научно-исследовательского института сегодня нужно быть успешным и в науке, и в административной работе, и в бизнесе.
«Дайте нам деньги, и мы создадим топливный элемент. Я гарантирую. Если окажусь не прав, можете меня расстрелять», — произнёс в сердцах академик Цивадзе на общем собрании РАН.
Обсуждались проблемы коммерциализации научных разработок, и Аслан Юсупович говорил, что готов лично собрать инженерно-конструкторскую группу, которая восстановила бы некий заброшенный цех и под надзором учёных наладила производство топливных элементов. «Я не привык разбрасываться пустыми обещаниями, — горячился Цивадзе, — если что-то говорю, то отвечаю за свои слова».
Приложение усилий
В Институте физической химии и электрохимии (ИФХЭ) им. А. Н. Фрумкина РАН умеют создавать и топливные элементы, и генераторы, и алмазные плёнки. Эти и десятки других разработок давно уже могли бы найти применение в промышленности, если бы не одна проблема: прежде чем производить что-либо, нужно проделать массу вещей, которыми академические институты никогда не занимались, — разработать технологический регламент, рассчитать технико-экономические показатели, закупить оборудование, выпустить и испытать опытные партии, провести маркетинговые исследования, в конце концов.
Аслан Цивадзе, директор ИФХЭ, согласен взяться за всё это: «Мы могли бы встать в позу и принципиально заниматься только фундаментальными исследованиями, — поясняет он. — Но страна действительно нуждается в инновациях, а в отсутствие отраслевых институтов прикладные разработки могут пробивать себе дорогу фактически только через Академию наук».
Институт действительно не ждёт у моря погоды. Понемногу возрастает количество коммерческих
О моде в науке
«Все помнят ажиотаж со сверхпроводниками в 80-е годы, даже Нобелевскую премию тогда учёные получили. Спустя какое-то время оказалось, что направление на самом деле не такое уж и всеобъемлющее, и постепенно интерес к нему тоже несколько угас. Сейчас возникла мода на нанотехнологии — только ленивый не говорит о том, что занимается наноматериалами. Выглядит комично, хотя значительна и доля правды, поскольку нанотехнологии актуальны в самых разных областях — в химии, физике, биологии. Ценность этой парадигмы в том, что она объединяет, а не разъединяет. Зарождение нового направления, как бы мы к нему ни относились, стимулирует развитие науки» проектов и с международными корпорациями, и с российскими компаниями. До топливных элементов и генераторов, правда, дело ещё не дошло, но материалы для электродов, мембранных блоков, биполярных пластин концерны уровня General Motors, Toyota и Samsung заказывают у ИФХЭ уже не один год.
Не так давно был заключён крупный контракт с «Газпромом» на разработку, которая должна устранить коррозионное растрескивание труб на магистральных газопроводах. «Согласование отдельных вопросов с „Газпромом“ продолжалось два года, — рассказывает директор. — Сейчас бюрократические препятствия позади, даже деньги первые получили, и мы приложим все усилия, чтобы оправдать доверие партнёра». Но этот контракт, признаёт Аслан Цивадзе, скорее из разряда удачи. Даже крупные российские промышленные компании не проявляют бурного интереса к научным разработкам.
В стране, где, по большому счёту, до сих пор нет высокотехнологичной промышленности — главного потребителя наукоёмких инновационных разработок, единичные проекты не смогут повлиять на общую ситуацию в ближайшей перспективе, считает учёный.
Тогда стоит ли академическому институту отвлекаться на коммерческие проекты?
— В процессе решения прикладных задач генерируются и новые научные идеи, а настоящие фундаментальные исследования обязательно рано или поздно приводят к практическим результатам. Когда в 1953 году открыли лазер, никто и не представлял, каким будет его практическое приложение. То же самое можно сказать и про любой закон химии или физики. Не зря же Менделеев кроме периодической таблицы занимался химической технологией, метрологией, воздухоплаванием, сельским хозяйством.
Неслучайные совпадения
Пятнадцать лет назад Аслан Цивадзе чуть было не ушёл в бизнес. Вернувшись из Канады, где в течение двух лет работал приглашённым профессором, застал в родном институте (он тогда был заведующим лабораторией в Институте общей и неорганической химии имени Н. С. Курнакова РАН) удручающую картину: большинство сотрудников, самых талантливых и молодых, разбежались. Стоило всерьёз задуматься, не пора ли самому «на выход», как ситуация разрешилась — неожиданно для себя Цивадзе выиграл грант РФФИ. Даже по тем временам сумма была ничтожная, но именно первая маленькая победа послужила точкой невозврата, в один миг заставив отбросить все сомнения. Вскоре последовал крупный грант от Фонда Сороса, затем — от московского правительства. Коллектив «задышал».
Сейчас, как считает Цивадзе, нет никаких проблем с грантами — можно подавать заявки в многочисленные международные и отечественные фонды, да и выходить на мировой рынок тоже стало проще: достаточно регулярно выступать на международных конференциях. Сам он делает ежегодно не менее 30 пленарных докладов на разные темы. Это отнимает достаточно много времени, зато сразу же появляются отклики — только по научным публикациям, содержащим результаты фундаментальных исследований, промышленным компаниям сложно оценить степень готовности разработок к внедрению, а живой контакт с докладчиком позволяет обойти барьер. Именно на конференциях и зародились практически все коммерческие проекты ИФХЭ РАН, в том числе и с тремя упомянутыми выше международными корпорациями.
Молодой, самонадеянный
«О таких приборах тридцать лет назад мы могли только мечтать, — повторяет Цивадзе, оглядывая лаборатории своего института. Сегодня в ИФХЭ установлены рентгеновский, лазерный, инфракрасный Фурье- и Раман-спектрометры, жидкостной и газовый хроматомасспектрометры. — Работать — одно удовольствие: включил — и всё, только следи по монитору. А в 70-е приходилось лазерную установку настраивать вручную несколько часов подряд. У меня даже мозоли на пальцах появились».
Мозоли ещё полбеды. В 1973 году Цивадзе ослеп во время эксперимента. Он изучал семивалентные состояния и фокусировал на образце луч лазера специальным приспособлением, изготовленным в механической мастерской института. По инструкции луч должен был сохранять активность в течение тридцати часов. За это время нужно было успеть провести генерацию, направить лазер на образец и отрегулировать режим работы лазера. В действительности же оказалось, что живёт луч всего один час. Поэтому приходилось создавать в системе вакуум — закачивать туда время от времени аргон, продолжая при этом наблюдать за процессом. «Очки, естественно, не надевал, чтобы лучше всё видеть, — рассказывает Аслан Юсупович. — Спустя какое-то время я почувствовал сильнейшее утомление, и вдруг в глазах совершенно потемнело. Сначала не понял, что произошло, ждал чего-то, не верил, что ослеп, —
О приоритетах
«Рано или поздно нам придётся уйти от нефти, поэтому в первом приоритете — альтернативная энергетика. Ещё одно направление, заслуживающее пристального внимания государства, — разработка топливных элементов и литий-ионных аккумуляторов. Двигатель внутреннего сгорания в принципе исчерпал себя, он не отвечает современным техническим требованиям из-за невысокого КПД, больших габаритов. Надо заменить его миниатюрными устройствами — топливными элементами или вообще молекулярными машинами. Этот процесс уже идёт, сейчас создаются машины с гибридными двигателями» молодой был, самонадеянный. Примерно через полтора-два часа зрение понемногу восстановилось. Но здорово перепугался, конечно».
Не увидел доктора...
В нынешней науке не хватает таких молодых и самонадеянных. По мнению академика, в последние годы заметно снизился уровень диссертационных работ. Кандидаты нередко защищаются без серьёзных публикаций, с одними тезисами докладов, да и с докторами порой та же история. «Присутствовал недавно на предзащите, — делится Аслан Юсупович свежими впечатлениями, — так вся работа, по сути, состояла из набора фактов, причём односторонних. Совершенно отсутствовали комплексные исследования, обобщения, не были сформулированы цели, выводы. Не увидел доктора...».
Самому Цивадзе в 1978 году пришлось пройти через «докторскую мясорубку» по полной программе: тремя годами ранее, были приняты правила, согласно которым тогдашний доктор наук обязан был ни много ни мало вести своё научное направление. Учёные тогда возмущались — говорили, что собственного направления не было даже у Эйнштейна, но требования смягчили лишь спустя пять лет: будущий доктор должен был руководить направлением в конкретной области.
Завершив экспериментальную часть работ, он решил немного развеяться — поехал к родным в Батуми с чемоданом, набитым диссертационными материалами, и каждый день брал на пляж ворох бумаг. «Главное было написать введение, обосновать задачи, цели, — вспоминает Цивадзе. — Оказалось невероятно сложным сформулировать в одном абзаце целое научное направление. Но когда после долгих мучений я его „родил“, наступило прозрение. И сразу всё встало на свои места».
Писать статьи и обзоры, как говорит академик, он по-настоящему научился в процессе работы над кандидатской диссертацией: научный руководитель попросил однажды прочитать чей-то готовый литературный обзор по теме диссертации, а затем написать свой вариант. «Сначала я подумал, что таким образом меня „отфутболивают“, — рассказывает учёный. — Тем не менее, стал буквально пропадать в Ленинке, отстаивая каждое утро дикие очереди в гардероб. Оказалось, не зря: отыскал 2 000 ссылок вместо 500 как в прежнем обзоре, досконально проанализировал материал, а в течение последующих полутора лет написал 18 статей, четыре из которых были опубликованы в международных журналах».
Премудрости мотивации
Академик Цивадзе возглавляет Институт физической химии и электрохимии с 2002 года. Став директором, он первым делом затеял капитальный ремонт здания — заменил систему отопления, электрические кабели, канализационные трубы, постепенно приводятся в порядок интерьеры. Ремонт ещё не завершён, но во всём, что уже сделано, чувствуется неповторимый стиль хозяина. Что, впрочем, не удивительно — директор признаёт, что вмешивался буквально во все строительные работы, говоря словами героя фильма «Мимино», чуть ли не «сам красил стены» и лично «подбирал колор». «А человек он с изысканным вкусом и особым шармом», — отзываются о нём его сотрудники.
Может, стоило не ремонт делать, а премии людям раздать или новый прибор купить?
— Как только сделали ремонт, к нам потянулись молодые специалисты. Я считаю, они должны работать в комфортных, эстетичных помещениях, на качественных, прецизионных приборах. Чтобы учёные были продуктивны, им нужно создавать творческую ауру, особую атмосферу. Мне кажется, всё это очень важно.
И, видимо, директор прав: в ИФХЭ много молодёжи.
За последние пять лет втрое возросло количество аспирантов, с первого курса в лабораториях института работают студенты Высшего химического колледжа РАН, выполняют магистерские работы дипломники из других вузов, и в первую очередь из Московской государственной академии тонкой химической технологии им. М. В. Ломоносова (МИТХТ), где Цивадзе заведует кафедрой
О Нобелевской премии
«Академию наук упрекают — дескать, у нас нобелевских лауреатов мало. Это несправедливое обвинение. При существующей системе присуждения Нобелевских премий учёный должен быть хорошо известен мировому научному сообществу, а для этого недостаточно публиковаться, надо ещё и много ездить, выступать с большими докладами на международных конференциях, вести совместные проекты. Российские же учёные пребывали в полной изоляции, только-только начали выходить на международную арену» неорганической химии.
Академик — сторонник раннего включения студентов в научную работу, это помогает растить профессионалов, и не только из гениев. Даже посредственные студенты, попадая в хорошую среду, за год-два подтягиваются. Бывали случаи, когда человек с трудом сдавал вступительные экзамены, а спустя какое-то время в президентских программах побеждал. «Когда есть потенциал, способности часто вырабатываются», — уверен Цивадзе.
Может ли молодёжь рассчитывать на хорошую научную карьеру в вашем институте?
— Сегодня у молодых больше возможностей для роста, чем было при советской власти. Я защищал докторскую диссертацию в 35 лет. Так мне все говорили: куда торопишься, подожди ещё десять лет. Я же всех подгоняю: пишите диссертации, защищайтесь, а то уволю с работы. Современные молодые учёные к тому же более самостоятельны и активны — пишут проекты, подают заявки на конкурсы, публикуются в международных журналах, ездят на конференции, общаются с иностранными коллегами — многие хорошо говорят на английском языке.
По мере возможности Цивадзе и сам поощряет молодых сотрудников. В 2004 году взял с собой на международную конференцию в Новый Орлеан 15 человек, оплатив их участие из научных грантов. Ребята выступили настолько хорошо, что оргкомитет конференции принял решение вернуть половину внесённой суммы. Привычными для сотрудников института стали и систематические поездки на стажировки в западные университеты, обязательное условие ставится в этом случае партнёрам — должны выйти совместные публикации: «А то ведь могут поэксплуатировать наших ребят, а потом воспользоваться результатами их работы».
Не боитесь, что Ваши стажёры решат остаться за рубежом?
— Зачем им где-то оставаться, если я обеспечиваю их всем и здесь? У меня свой метод стимулирования. Например, когда человек хорошо работает, то доплачиваю ему из каждого договора, даже если он участвует не во всех. Молодые сотрудники чувствуют, что к ним в институте относятся с уважением. Кроме того, сейчас не уезжают из страны просто так, ради колбасы, как это было раньше. Да и бытовые условия там не бог весть какие. В Париже, например, аспиранты живут в маленьких комнатушках. Зарплата, возможно, повыше, но в целом не так всё заманчиво.
Склад характера
В позапрошлом году в институте вышли из строя два трансформатора по 1 000 кВт каждый. Корпус радиохимии остался без энергии, в темноте и холоде, а стоял январь, морозы зашкаливали за минус тридцать. Денег на счету при этом — ноль, неспроста январь в бюджетных организациях называют «голым» месяцем.
«Представьте себе моё состояние: я не могу спать спокойно из-за какой-то мелочи, а тут целый корпус не работает, — рассказывает Аслан Цивадзе. — Поднял всех „на уши“, но за месяц починили своими силами оба трансформатора».
В это время, если помните, сломались восемь точно таких же трансформаторов в «Мосэнерго», и энергетики жаловались, что им не хватает средств на ремонт. Академик недоумевает: почему на самолёты и прочую роскошь деньги при этом находятся? Руководитель, считает Цивадзе, отвечает за всё, что происходит в его организации. Иначе зачем занимать эту должность? Хозяйственные проблемы, конечно, отрывают от научной деятельности, но если руководитель расслабляется и уходит от решения «бытовых» вопросов, то у него и в науке ничего не получается: сотрудники видят, что директор работает плохо, тоже начинают халтурить. Он часто вспоминает своего дядю, который, будучи народным артистом, директором театра, залезал зимой на крышу и помогал рабочим убирать снег — такой был у человека склад характера.