Версия для печати
Вернуться к списку

Российская наука в период деглобализации: быть или не быть

Предстоит предъявить миру собственную, привлекательную модель развития

Автор этих размышлений — доктор биологических наук, член-корреспондент РАН, заведующий лабораторией пролиферации клеток Института молекулярной биологии им. В. А. Энгельгардта Петр Чумаков. Он потомственный вирусолог: его отец Михаил Чумаков стал одним из разработчиков первой отечественной вакцины от полиомиелита. Петр Чумаков известен разработкой вирусов, способных лечить рак.

Петр Чумаков

Эти размышления не столько о биологии, сколько о судьбах отечественной и мировой науки. Как она должна развиваться, чтобы приносить максимальную пользу людям?

Те, кто застал раннее перестроечное время, хорошо помнят, что многие связывали его с возрождением России, ожидали позитивных перемен, свобод и новых свершений, верили, что побеждает разум, уходит в прошлое конфронтация, угроза ядерной катастрофы, и это позволит нашему обществу повернуться лицом к человеку. Мы знаем, что, к сожалению, эти надежды не оправдались.

В результате мы получили развал страны, включение ее осколков в глобальную систему, построенную на основе, на мой взгляд, чуждой для нашего народа системы ценностей и отношений. Это сопровождалось стремительным снижением жизненного уровня, огромными потерями в плане демографии.

Процесс глобализации привел нашу страну к существенной утрате суверенитета, ограничил возможности для того, чтобы наше общество развивалось в соответствии с культурно-историческим архетипом нашего народа.

Падение СССР и стран социалистического лагеря привело к глобальному распространению современной модели капитализма, забвению альтернативных экономических моделей, признанных отжившими и неэффективными.

Глобальная экономическая модель обеспечивается мировой финансовой долларовой системой, а денежная эмиссия находится под контролем США, что неизбежно ставит нас в подчиненное положение.

За прошедшие 30 лет жизнь в стране вроде бы стала налаживаться, но произошло сильное расслоение нашего общества, сохраняются и накапливаются серьезнейшие проблемы — в образовании, культуре и, конечно, в науке. Сейчас мир, похоже, входит в новое время решающих перемен, хотя образ будущего пока представляется крайне туманно.

Для нашей страны, вновь оказавшейся в драматическом положении, в то же время появился и новый шанс на исправление ситуации, возможность для оптимального развития нашей науки и всего общества.

Меня особенно задевает, в какой ситуации после развала СССР оказалась наша наука, научные школы, талантливые представители уникальных научных направлений. Многие наши научные направления формировались в условиях относительной изоляции от остального мира и поэтому были уникальны. После развала они оказались особенно востребованными, но, к сожалению, не в нашей стране.

Фактическое прекращение финансирования науки в России и открытие границ привело к массовому бегству ученых в развитые страны, прежде всего в США. Совершенно естественно, что наука и ученые устремляются туда, где есть лучшее финансирование, более благоприятный инвестиционный климат, лучшее оборудование, благоприятная среда для научного взаимодействия.

Отток ученых был во многих областях науки, но особенно наглядно проявился в области наук о жизни, фундаментальных биомедицинских исследований. Ведь в последние десятилетия эти дисциплины стремительно развиваются и обещают обеспечить выдающиеся прорывы в области медицины, сельского хозяйства и экологии.

Талантливые ученые бывшего СССР оказались вполне востребованными в научных учреждениях Запада и внесли большой вклад в наблюдавшийся в последние 30 лет бурный рост исследований в области наук о жизни. Русскоязычные ученые сейчас наводняют научные учреждения США и Западной Европы, занимая второе-третье места после иностранных ученых из Китая и Индии.

Многие наши соотечественники заняли ведущие позиции, руководят крупными исследовательскими лабораториями, являются основателями биотехнологических компаний. В качестве примера могу сказать, что около 20 выходцев из моей московской лаборатории в настоящее время являются профессорами нескольких университетов в США и Европе. В их лабораториях также работают много выходцев из бывшего СССР.

По мере постепенного восстановления экономического потенциала России в последние годы стало увеличиваться и финансирование науки в нашей стране. В России без особого шума идут важнейшие стройки, укрепляется оборона, возникают крупные инфраструктурные проекты. Но глобальная экономическая модель, определяющая все и вся в нашей сегодняшней жизни, не позволяет нашей науке полноценно развиваться в интересах страны и общества.

Есть проблемы и в управлении наукой. В результате сильно забюрократизированных правил, спускаемых сверху, и отсутствия полноценного диалога с научным сообществом даже выделяемые средства тратятся с крайне низкой эффективностью. Есть и масса других проблем, достойных отдельного анализа и освещения.

Напротив, в странах Запада, особенно в США, освоение новых рынков, материальных и интеллектуальных ресурсов СССР, привело в 1990-е годы к расцвету экономики, выдающимся научным достижениям. Это способствовало формированию перспектив для вхождения в новый технологический уклад.

Стремительно стали развиваться информационные технологии, технологии автоматизированного получения и обработки научных данных, накопления массивов информации, что называется Big Data.

Накапливаемая в виде баз данных научная информация через интернет до последнего времени была доступна для научных работников всего мира, хотя сейчас, боюсь, положение для нас может измениться. Это позволяло ученым участвовать в научных исследованиях на современном уровне, а наиболее талантливые ученые затем получают возможность переехать для работы, например, в США. И поэтому отток талантливой молодежи из нашей страны продолжается.

Основные передовые научные центры, в которых развиваются фундаментальные научные исследования, сейчас располагаются преимущественно в США и других развитых странах. Исключение составляет только Китай, которому удается успешно конкурировать даже в новых условиях.

Однако процесс роста за счет переваривания наследия СССР продолжался недолго. К началу нулевых экономический бум постепенно начал сходить на нет. Последовала череда экономических кризисов. А после кризиса 2008 года мировая экономика не может оправиться и до наших дней. Стало очевидным, что экономическая модель, основанная на постоянном рефинансировании растущего долга, подходит к неизбежному концу. Коронавирусный кризис только ускорил эти процессы, прервав международные связи и добавив проблем логистике. Возобновились идеи о конечности капитализма как экономической системы.

В попытке изобрести что-то новое взамен отжившей модели начинают выдвигаться проекты моделей по дальнейшей трансформации капитализма. В частности, выдвигается модель инклюзивного капитализма, о которой недавно говорил на Давосском экономическом форуме Клаус Шваб.

Очевидной целью этой модели является сохранение у власти прежних глобальных элит, хотя, по сути, она не является капитализмом в его классическом понимании. Основными бенефициарами такой модели должны стать не государства, а интернациональные корпорации, и она подразумевает фактическое упразднение частной собственности, ликвидацию среднего класса, отчуждение собственности от человека. С другой стороны, возрождаются идеи об азиатском способе производства, о двухконтурной денежной системе, различные варианты использования экономического опыта СССР и Китая, но на новом витке развития, с использованием криптовалют, технологии блокчейн.

На фоне идущих процессов ослабляются возможности США осуществлять контроль над глобальным экономико-политическим миропорядком. Наблюдаются постепенная перегруппировка сил и формирование новых центров влияния.

Разумеется, никто не желает, чтобы процессы трансформации приобрели обвальный характер, так как это может породить всеобщий хаос. Но сейчас уже видно, что идет подготовка к разделению мира на несколько экономических и политических зон ответственности, которые будут иметь собственные эмиссионные центры и суверенные экономики.

Это означает, что на новом переходном этапе мирового развития неизбежен процесс деглобализации. Правда, этот процесс сейчас трудно представить в деталях. Но такие, как выразился наш президент, тектонические процессы глобальной трансформации неизбежно будут сопровождаться колоссальными издержками, огромными логистическими проблемами, общим снижением жизненного уровня, особенно в наиболее развитых странах, а также общим проседанием мировой экономики. Однако мне кажется важным, что разделение мира на суверенные зоны дает огромные возможности для формирования и новых моделей, которые на следующем этапе развития можно будет предъявить человечеству в качестве основы для нового глобализма.

Следующая попытка установления глобального миропорядка может иметь успех только в случае предоставления равных возможностей для развития всех народов мира. А это возможно только при выработке универсальных этических норм, приемлемых для всех мировых культур. Новые экономические модели должны служить всеобщему развитию, а не скрытому порабощению отдельных народов фактическими хозяевами новой модели.

На предстоящий же период, в процессе отхода от глобализации, особое беспокойство вызывает наука, особенно в России. Ведь чем более современны и актуальны области научных исследований, тем более востребованы на мировом рынке труда ведущие специалисты, работающие в этих областях. Это может привести к тому, что условия конкуренции будут еще больше усиливаться.

У нас практически отсутствует индустрия обеспечения биомедицинских научных исследований. Она довольно активно развивалась в последние годы существования СССР, но затем не выдержала международной конкуренции и была ликвидирована. Эта проблема касается и высокотехнологичного оборудования, расходных материалов и огромного ассортимента реактивов, используемых в фундаментальных исследованиях в области биологии и медицины.

Опасения вызывает также судьба накопившихся научных знаний, хранящихся в пока еще доступных для мирового научного сообщества базах данных. Ведь физические носители этой информации располагаются вне территории России.

В новых условиях биомедицинские исследования неизбежно станут предметом ожесточенной конкуренции и приобретут стратегическое значение. Поэтому вполне вероятно ограничение доступности научных данных со стороны государств, на чьей территории располагаются соответствующие серверы. Есть и более благоприятный для нашей страны сценарий, связанный с тем, что прогнозируемый спад экономики в развитых странах будет более глубоким, чем в России. Поэтому возможен существенный отток научных кадров в обратном направлении, с постепенным перемещением компетенций в страны с более благоприятным экономическим климатом, в том числе в Россию.

Но к такому сценарию тоже следует готовиться, принимая меры и разрабатывая алгоритмы для приема новых научных кадров и ускоренного создания научной инфраструктуры для их наиболее эффективной интеграции.

Тридцать лет назад мы совсем иначе представляли перспективы развития нашего общества, но все последующие события очень многому нас научили. Они научили ценить достижения, идеи и подходы, созданные в разные периоды в Российской Империи и в СССР, от которых мы еще недавно решили отказаться. Поэтому хочется надеяться, что, вооруженные верой в собственные силы, мы в очередной раз попытаемся предъявить человечеству свою модель глобального развития, которая окажется привлекательной для многих народов мира. И эта модель сможет обеспечить дальнейшее развитие фундаментальной науки, что является залогом для дальнейшего развития и совершенствования человека. Только тогда мы сможем выиграть в этой ситуации и обеспечить будущее нашей страны, а заодно и всего человечества.