Версия для печати
Вернуться к списку

Академик Анатолий Мирошников: «В области нанотехнологий мы еще отстать не успели»

– О том, что такое нанотехнологии, имеют представление лишь 9% россиян. Что же следует подразумевать под этим термином?

– Проще говоря, это область науки, манипулирующая объектами размером менее 100 нанометров. Приставка «нано» означает 10 в минус девятой степени. То есть нанометр в один миллиард раз меньше обычного метра. Освоение новой науки началось после того, как американцы случайно открыли возможность создания в лазерном разряде миниатюрных частиц, состоящих только из атомов углерода. Оказалось, что атомы углерода при определенных условиях могут соединяться между собой, образуя нанотрубки и шарики (фуллерены). Они обладают очень интересными свойствами. Если белки, нуклеиновые кислоты и другие органические молекулы подвергаются разрушению под влиянием, например, температуры или света, то эти нанотрубки и фуллерены – абсолютно инертны.

– Для каких целей они могут применяться?

– Из таких углеводных структур можно делать, к примеру, своего рода «упаковки» для доставки лекарств по кровеносным сосудам. Дело в том, что при традиционном лечении точно в мишень попадает лишь незначительное количество лекарственных препаратов. Большая часть по пути к больному органу разрушается ферментными и иммунными системами. Фуллерен же дойдет до цели в целости и сохранности, а значит – сохранит необходимое количество лекарства. Такую структуру, уверен, можно создать не только из углевода, но также из серы и из металла.

– Ваш институт занимается работами в области нанобиотехнологий. Расскажите немного о ваших исследованиях и разработках в этой сфере.

– Наша основная задача – изучение биологических молекул в организме. Ведь до сих пор о них крайне мало известно. А ведь эти знания можно было бы использовать на практике. Вот, например, одна из основных разработок нашего института – нанопроводники на основе ДНК. Как оказалось, ДНК не только хранит генетическую информацию, но и может проводить электричество. Для этого надо ввести в нее ионы благородных металлов, например, золота, платины, палладия. Такой проводник можно применять в электронике. Допустим, для соединения микроскопических электронных устройств в единую схему.

Еще пример. В Институте белка Пущинского научного центра работает лаборатория, которая занимается расшифровкой движения жгутика бактерий. По сути, бактерия – миниатюрная машинка с моторчиком, за счет которого она может передвигаться. Мы пока не совсем знаем, какие ферментные системы заставляют вращаться ее хвостик. Но если мы сумеем это выяснить, то теоретически станет возможным создание органического двигателя, которому не нужен ни бензин, ни газ. И, думаю, через два-три года мы придем к определенным результатам.

– Какое направление в нанообласти приоритетное на Западе и в России?

– Судя по всему, больше всего работ сейчас ведется в области биологии, молекулярной биологии и физико-химической биологии. Поэтому прорыва в первую очередь следует ожидать именно в нанобиотехнологиях. Впрочем, это понятно. Нанобиотехнологии тесно связаны с разработками в сфере медицины, сельского хозяйства, энергетики. Органические соединения в компьютерах, солнечных батареях, двигателях – это то, к чему идут нанобиотехнологии.

– В этом году была создана Российская корпорация нанотехнологий. Ежегодно на ее финансирование собираются выделять 130 млрд. рублей. Помогут ли такие денежные вливании развитию нанотехнологий в России?

– Внимание, которое сейчас обращено к нанотехнологиям, надеюсь, позволит нам оставаться на достаточно высоком уровне. Тем более что направление это новое – ему всего около 10–15 лет – поэтому мы не успели еще отстать от мирового прогресса. Хотя 130 млрд. – не такие уж и большие инвестиции. Их можно потратить и не получить никаких результатов. Беда в том, что для мощного рывка в области нанотехнологий нужно развивать и другие направления науки, в том числе биотехнологий, а этого мы пока не наблюдаем. Скажем, в тех же биотехнологиях мы начинаем серьезно отставать. Хотя, еще лет 15–18 находились на достаточно высоком уровне. А ведь это создание лекарств XXI века. Это генно-инженерный инсулин, генно-инженерный гормон роста, интерфероны – все те медицинские препараты, которые будут работать на наноуровне, смогут точно блокировать или активировать нужные участки в организме, без вреда для здоровья.

Понимаете, когда вы хотите создать какую-то большую машину, вы не может бросить деньги только на создание тормозов. Вы должны создать и двигатель, и системы безопасности и даже вложить какие-то деньги в дизайн кузова. Не все это понимают.

– Сейчас редкое высшее учебное заведение не имеет кафедры биотехнологий. Как решается вопрос подготовки в них новых кадров для этих направлений?

– Мне интересно, чему и для чего там учат студентов? Дело в том, что биотехнологической промышленности в стране просто нет. Получается, что кафедры есть, а потребность в выпускниках – отсутствует. Так что 95% биотехнологов, окончивших вуз, забывают о своей специальности, как только получают диплом. За последние четыре года на международных конференциях резко снизилось количество докладов из России. Русских фамилий полно, но уже «оттуда». В свое время из нашего института уехало около 200 далеко не худших сотрудников. И одной из причин утечки ученых являются теперь не деньги, а невозможность реализации себя как ученого.