http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=cf032147-f0c4-4af0-950f-07ba31bb0e5f&print=1© 2024 Российская академия наук
- Ася, как пришла идея заняться популяризацией науки?
- Наверное, мне просто повезло. Я училась на биофаке в СПбГУ и не знала, что популяризация науки может быть отдельной самостоятельной профессией. Уже тогда я осознавала, что ученого-биолога из меня не получится - для этого мне не хватает абстрактного мышления и веры в будущее. Но мне было интересно учиться, нам рассказывали всякие удивительные истории, самые интересные я пересказывала у себя в “Живом журнале”. В какой-то момент страничка стала популярной, люди ссылались на нее, писали комментарии. И вот однажды на мой блог наткнулся шеф-редактор программы “Прогресс” на Пятом канале и позвал меня работать. Тогда стало понятно, что моя профессия называется “научный журналист”.
- Стать в вашем возрасте автором двух успешных научно-популярных книг - это серьезное достижение.
- Здесь тоже присутствовал элемент случайности. Первая книжка появилась из-за несчастной любви. Она о том, почему мы ведем себя иррационально - почему мы, такие классные, делаем глупости? И если мы такие умные, то почему такие несчастные? Для меня эта работа стала своеобразным лекарством от отчаяния. И вдруг выяснилось, что она полезна не только мне, но и другим людям. Книга получила премию “Просветитель”, я думаю, потому, что она может быть первой научно-популярной книгой в жизни. Мой текст осилит любой человек, даже тот, который никогда в жизни о науке не думал и которому просто интересно, что говорят ученые о курении или о том, почему люди рыдают ночами.
- Получается, первая книга была своеобразным криком души, а что насчет второй?
- Успех первой книжки показал, что есть очень большой спрос на научпоп, и я решилась написать вторую. Тут возник вопрос о том, что именно нужно популяризовывать. Хотелось, чтобы интересно было и мне, и читателям. Так родилась книжка о лженауке, о вещах, в связи с которыми люди ломают копья в Интернете. Первая часть посвящена медицине, тому, почему не работает гомеопатия, зачем делать прививки и т.д. Вторая - околонаучным спорам, например о ГМО. Третья - о прикладных вещах, еде, гендерных историях. Но самая важная часть - послесловие. В нем я стараюсь дать людям “не только рыбу, но и удочку”, то есть объясняю, как искать и читать научные публикации. Мне кажется, что в идеальном мире люди должны требовать друг у друга ссылки на научные исследования каждый раз, когда они о чем-то спорят в Интернете.
- Недавние исследования выявили, что обычный россиянин читает научно-популярные издания в четыре раза меньше, чем европеец. Однако популярность ваших книг говорит о том, что научпоп все-таки востребован.
- Ситуация с чтением научно-популярной литературы сегодня гораздо лучше, чем, скажем, 10 лет назад. В начале нулевых научно-популярных книжек практически вообще не издавали. Потом на эту выжженную землю пришел фонд “Династия”. Он поддерживал издательства, которые, скорее всего, по своей инициативе тогда не стали бы издавать научпоп, так как казалось, что нет аудитории. Во многом благодаря фонду она сформировалась, и сегодня издательства с большим удовольствием выпускают научно-популярные книжки самостоятельно. Они понимают, что даже если книжка так себе, то три тысячи экземпляров точно будут проданы, а если книга окажется хорошей, то речь пойдет о десятках тысяч. У моей первой книжки на данный момент тираж 30 тысяч, не считая сотен тысяч пиратских копий.
- Значит ли это, что популяризация сегодня выходит на новый уровень?
- Важно понимать, что популяризация - это не что-то единое, а широкий спектр форматов. На одном конце нормального распределения - лекции вроде тех, что читает в столичном Культурно-просветительском центре “Архэ” биолог и популяризатор науки Александр Марков. Туда приходят люди, которые всерьез хотят разобраться, как работает наука. Они слушают лекции университетского уровня. Это один край гауссианы. Второй - это, условно, журнал “Cosmopolitan”, выпустивший новость о том, что ученые доказали пользу бега. Такой формат тоже можно рассматривать как популяризацию, по крайней мере, он формирует у людей на эмоциональном уровне положительное отношение к науке. Посередине много разных вариантов для разных аудиторий.- Где находитесь вы? - Я ближе к краю “Cosmopo-litan”, по крайней мере под это маскируюсь. Мне кажется, я популярна, потому что моя первичная цель - не напугать людей, а рассказать им, что наука - это весело. Я надеюсь, что, познакомившись с ее нестрашной стороной в моем пересказе, они начнут читать что-то более серьезное. Именно поэтому я в своих книгах и выступлениях непрерывно ссылаюсь на коллег. К примеру, рекомендую книгу эволюционного генетика Александра Панчина о том, почему не нужно бояться ГМО (“Сумма биотехнологии. Руководство по борьбе с мифами о генетической модификации растений, животных и людей”).
- Получается, популяризатор науки - это, по факту, научный журналист.
- Ученый, конечно, может совмещать научную деятельность с популяризацией, и круто, если у него это получается, как у того же Маркова или у заместителя директора Института проблем передачи информации РАН Михаила Гельфанда. Но ученый не может заниматься просвещением 24 часа в сутки и семь дней в неделю, поэтому важны и профессиональные популяризаторы, которые могут, например, бесконечно колесить по разным городам России. Вот у меня в марте будут лекции в Екатеринбурге, Перми и Санкт-Петербурге, в апреле в Тюмени, Калининграде и Костроме, в мае пока планируются Киров и Ростов-на-Дону... У ученого бы не нашлось столько свободного времени.
- В провинции научно-популярные лекции пользуются успехом?
- Да, и популяризация науки сейчас особенно важна именно для регионов - там практически не сформирована культура потребления научно-популярных текстов или лекций. Когда в маленьком городе рассказываешь людям истории о том, что делают ученые, то после лекций слушатели подходят и говорят: “А мы даже не знали, что бывает такая форма досуга - лекции про науку”. В этом смысле важны фонды, которые могли бы оплачивать лектору билеты и гостиницы. В частности, это одна из задач фонда “Эволюция”, который сегодня продолжает дело закрывшейся “Династии”.
- А бывают ли псевдонаучные журналисты?
- Теоретически они могут существовать. У нас редкая профессия, и поэтому публика относится к нам с чрезмерной любовью и доверием. Но все же шарлатаны предпочитают называть себя учеными, а не научными журналистами, это понятнее и звучит более солидно. Сюда можно отнести гомеопатов и “ученых”, говорящих о памяти воды. Все это маскировка под настоящую науку. И хорошо бы научному сообществу и журналистам вместе с этим бороться, выявлять мошенников.
- Как они, кстати, отреагировали на вашу разоблачительную книгу?
- Она недавно издана, пока мало кто успел отреагировать. Но понятно, что неизбежна агрессия со стороны тех, чьи интересы я непосредственно задеваю. Еще до выхода книжки я выступила с лекцией о том, почему гомеопатия не работает. Один известный гомеопат и антипрививочник призывал своих сторонников пойти на эту лекцию и закидать меня тухлыми яйцами. На это они так и не решились, но агрессивных сообщений пишут очень много. Это неприятно, конечно. Мне, как любому человеку, не нравится, когда меня ненавидят.
- Как сделать людей менее восприимчивыми к лженауке?
- Полностью искоренить лженаучные мифы вряд ли возможно, склонность к поиску простых объяснений - часть человеческой природы. Но в любом случае имело бы смысл улучшать школьное образование. Дело даже не в том, что школьная программа отстает от науки лет на 20 и не усваивается в полной мере всеми учениками - это, наверное, неизбежно. Хуже то, что детям практически никогда не объясняют, откуда взялся тот или иной научный факт, на это просто не хватает времени. Знания преподносятся как догмы, школа не учит тому, как самостоятельно добывать информацию.
- Стоит ли читать научно-популярные лекции в школах?
- Ну, они наверняка бы нравились детям больше, чем обычные уроки, поскольку любой популяризатор старается делать свои лекции интересными. Но еще лучше было бы ввести в школах курс критического мышления. В английских и американских лицеях и университетах такая дисциплина есть.
- А у нас где-нибудь учат критическому мышлению?
- Генетик Светлана Боринская ввела некий экспериментальный курс в программу одного из московских вузов. Она тестирует студентов на умение читать и понимать текст, разбивать его на отдельные утверждения, решать логические задачи. Очень часто результаты оказываются удручающими. Многие первокурсники совершают серьезные ошибки, впрочем, как и взрослые люди, например учителя биологии, которых Боринская тоже тестировала. То есть проблема серьезная, и она, наверное, не может быть решена без активного содействия государства, без внедрения соответствующих курсов в школьную и университетскую программу.
- Но насколько заинтересовано в популяризации науки государство?
- Тут я не могу сохранять беспристрастность. Как и большинству моих коллег, мне трудно простить действующей власти закрытие “Династии”. Хотя, на мой взгляд, история отношений государства и фонда демонстрирует не столько злонамеренность, сколько отсутствие логики. В феврале 2015 года Минобрнауки вручило Дмитрию Борисовичу Зимину премию за популяризацию науки, а потом через два месяца его фонд признали иностранным агентом, и из-за этого он закрылся. Государство - большая бестолковая машина, которая иногда случайно делает что-нибудь хорошее. Вот, кстати, о хорошем: у Минобрнауки есть несколько медиапроектов, на которые дают деньги, чтобы журналисты активнее писали о российских научных исследованиях.
- Без государственной поддержки они бы не стали писать?
- Журналисты, может быть, и сами рады были бы больше рассказывать об отечественной науке, но они должны все же думать о рейтингах, хвататься за самое яркое и интересное. Такого на Западе очень много, а в России оно довольно быстро кончается. Авторы научно-популярных программ в обязательном порядке обращаются к одомашненным лисицам генетика Дмитрия Беляева, нейрокомпьютерным интерфейсам психофизиолога Александра Каплана, еще нескольким проектам, а потом обнаруживают, что снимать так, чтобы зрителям было интересно, в России больше практически и нечего. Оказывается, что проще поехать за сюжетами в США. Возможно, государству следовало бы подумать не о популяризации, а о самой науке.
- Стоит ли нам ждать вашей третьей книги?
- Да, она планируется в 2019 году, про подготовку к беременности. Это очень мифологизированная область, важно, чтобы кто-нибудь сел и сделал подробный анализ проведенных научных исследований. Например, большинство людей даже не слышали о том, что перед тем, как заводить ребенка, родителям имеет смысл сделать генетический анализ. Если есть проблемы, их позволит выявить предимплантационная генетическая диагностика. Да, это сложно, дорого и трудоемко, но все же лучше, чем рожать больных детей. Об этом сегодня мало кто знает, а я могу рассказать.