Версия для печати
Вернуться к списку

МИМОЗА НА МОРОЗЕ

В разгар белых ночей в Санкт-Петербург в очередной раз съехались нобелевские лауреаты. На этот раз признанные ученые стали активными участниками форума "Наука и общество. Нанотехнологии: исследования и образование", организованного по инициативе их российского коллеги Жореса Алферова и собравшего в стенах Санкт-Петербургского физико-технологического научно-образовательного центра РАН множество выдающихся российских и зарубежных специалистов в нанообласти. Тема встречи была выбрана не случайно: с этим перспективным и актуальным сегодня направлением науки так или иначе были связаны и исследования приглашенных нобелевских лауреатов. Один из них -американский ученый Гюнтер БЛОБЕЛЬ, в 1999 году удостоенный Нобелевской премии по физиологии и медицине за открытие у белков специальных сигнальных последовательностей, управляющих их транспортом и локализацией в клетке.

Наш разговор с ученым начался с вопросов о его собственной научной карьере.

- Я родился, вырос и начинал свое образование в Германии, - рассказывает Г.Блобель. - С детства интересовался медициной и биологией, окончил медицинский факультет Тюбингенского университета, затем работал в небольшой больнице. Будучи медиком, я поразился, как мало мы знаем о происхождении различных опасных болезней, насколько далеки от серьезной науки способы их лечения. Рак, умственные расстройства, психические заболевания, болезнь Альцгеймера и многие другие недуги в то время были сплошными "терра инкогнито". Я хотел разобраться в механизмах их возникновения и решил основательно заняться исследованиями в достаточно новой для того времени области - клеточной биологии. Вот ответ на вопрос о том, что привело меня в науку. К сожалению, в послевоенной Германии условий для научной деятельности не было, поэтому я отправился в США. В Америке я начал учиться снова - медицинского образования было явно недостаточно для того, чтобы найти ответы на волнующие меня вопросы. Я заново изучал физику, химию, математику. В конце 1960-х в Университете Висконсина я защитил диссертацию в области онкологии, получил докторскую степень и был принят в лабораторию биологии клетки Джорджа Паладе (лауреат Нобелевской премии 1974 года по физиологии и медицине. - С.Б.) в Рокфеллеровском университете. Вместе с другими учеными мы исследовали структуру клетки и принципы транспортировки вновь синтезированных белков.

- Вам повезло с наставником. Мало кому из молодых исследователей на старте своей карьеры удается поработать бок о бок с будущим нобелевским лауреатом.

- Да, Джордж Паладе сыграл большую роль в моей судьбе. Мы встречались и говорили с ним каждый день. Как известно, он использовал электронный микроскоп для изучения структуры и свойств живой клетки. Паладе описал многие процессы, но было непонятно, как молекулы взаимодействуют друг с другом. Я решил разобраться в этом. Мои работы по изучению механизмов управления движением белков в клетке являются прямым продолжением исследований Паладе.

- Кем финансировались ваши исследования?

- В основном я работал по грантам Национального института здоровья США. Это государственная структура, которая ежегодно тратит на науку 25 миллионов долларов.

Но в США есть множество частных организаций, финансирующих исследования. Богатые люди и компании поддерживают науку, признавая тем самым ее огромное значение в наше время.

- Одновременно подчеркивается и престиж ученого?

- Да, в США ученые имеют большой вес в обществе. Я думаю, в России картина такая же.

- Не совсем так. Правда, это не относится к нобелевским лауреатам.

Нобелевским лауреатом может стать далеко не каждый, это довольно трудно. Многие люди занимаются наукой, но мало кто из них достигает столь высоких результатов, хотя, надо признать, большое количество ученых имеют заслуги, которые по своему уровню приближаются к достижениям нобелевских лауреатов.

- Российские ученые - и со-всем молодые, и уже достигшие достаточно высокого научного уровня - нередко покидают страну из-за низких зарплат, плохого оснащения лабораторий. Поэтому сегодня о высоком престиже научной деятельности в России говорить, увы, не приходится.

- В Америке таких проблем нет. Думаю, что и в вашей стране, которая становится все более богатой, вопросы финансирования науки должны быть решены. Тем более что вы богаты не только природными ресурсами, но и блестящими учеными. В области физики, математики, теоретических наук Россия сегодня занимает лидирующие позиции в мире. В экспериментальных областях, где необходимо современное дорогостоящее оборудование, успехи, конечно, скромнее. Но ведь вы создали первые в мире космические корабли, спутники и сложнейшие приборы, сопровождающие их запуск и полет.

Это были колоссальные затраты, но вы смогли! Я знаю, что в определенный период ваша научная система была разрушена. Знаю также, что наука имеет очень сложную структуру и то, что когда-то было потеряно, впоследствии очень сложно восстановить. Возьмите Германию - сейчас она достаточно богата и имеет устойчивое экономическое положение, но все же научный уровень страны не тот, каким он был когда-то, и это очень тревожит немцев. Наука возрождается с большим трудом. Я бы вообще сравнил ее с мимозой - очень нежным и чувствительным растением. И все же у России сейчас достаточно сил для того, чтобы восстановить свои позиции.

- Давайте поговорим о нанотехнологиях. В США это направление развивается в рамках широкомасштабной правительственной Наноинициативы. В нанообласть вложены большие средства. Дало ли это соответствующие результаты? Может ли вообще государство стимулировать развитие того или иного направления науки в Америке?

- Нанотехнологии - это одна из самых многообещающих областей. Нужно, правда, еще немного подождать, чтобы увидеть, к каким потрясающим достижениям приведет нанореволюция. Но, если позволите, я отвечу на ваш вопрос более широко.

Тому, что наука США лидирует в мире, мы во многом обязаны усилиям государства, которое вкладывает в исследования гигантские средства. Вместе с тем крупные университеты, такие как Гарвардский, Стэнфордский, Рокфеллеровский, Принстонский, Иельский, Колумбийский, также инвестируют в науку. Это давняя традиция частных вузов. Конечно, правительство может обратиться к исследователям с просьбой разработать вакцину или сосредоточить усилия на какой-то определенной области. Но для этого в первую очередь существуют государственные научные центры, перед которыми может быть поставлена подобная задача. В частных институтах этого нет, они свободны в выборе научных приоритетов, государство не вправе указывать, чем им заниматься. Они могут вести исследования, к примеру, в области стволовых клеток ровно столько времени, на сколько хватит средств, собственных и спонсорских. Так, у Гарвардского университета существует огромная сумма денег на счету - порядка 30 миллиардов долларов. Этот вуз будет безбедно существовать только за счет процентов и самостоятельно формировать исследовательскую программу.

Что же касается нанотехнологий, то уже сейчас результаты исследований в этом направлении могут использоваться в промышленности, компьютерных разработках, наночипах для электроники, в биологии, медицине. Правда, медицинские Нанотехнологии - это, на мой взгляд, дело будущего. Сегодня на пленарном заседании форума выступал ваш российский академик Всеволод Ткачук. То, о чем он говорил, - это фантастика! Нанороботы будут использоваться для выявления и уничтожения патогенов и раковых клеток, переноса кислорода и чистки артерий от атеросклеротических бляшек... Об этом пока можно только мечтать!

- Я знаю, что вы уже бывали в России, ваши лекции собирали довольно широкую аудиторию. Популярны ли в Америке выступления нобелевских лауреатов? Насколько выдающиеся ученые открыты для публики?

- Что касается меня, то я выступаю перед публикой достаточно часто. Кстати, сегодняшнее выступление на форуме - не самое удачное. Я думал, что буду читать лекцию студентам, изучающим клеточную биологию, а здесь собрались физики, химики, многие из которых, как я понял, не слишком глубоко разбираются в проблемах биологии. С ними нужно было говорить по-другому. Вообще, я читаю множество лекций. В том числе и для самой широкой аудитории, не имеющей отношения к науке. Я считаю, что люди должны представлять, чем занимаются ученые. Необходимо находить нужные слова, чтобы объяснить любые наши идеи на абсолютно понятном всем языке.

- Вы полагаете, что можно объяснить "на пальцах" и суть сегодняшней лекции о "ядерно-цитоплазматичсском транспорте в комплексе пор клеточного ядра"?

- Конечно! Это ведь очень просто. Каждый из нас состоит из триллионов клеток. Каждая клетка содержит миллионы молекул белка. Каждая из этих молекул находится в движении, причем движется в строго определенном направлении в соответствии со своим "почтовым кодом". Это очень важно, чтобы молекулы попадали по нужному адресу. Если мы разработаем специальный зип-код, он привлечет протеины и сообщит им, куда нужно двигаться - в сердце, мозг или куда-то еще. Сотни органелл существуют в клетке и сотни зип-кодов. Каждый такой код может быть распознан, и протеины направятся в нужное место. А если код в белке изменен, то белок может быть неверно размещен в клетке, именно это приводит к возникновению некоторых наследственных заболеваний...

Не удивляйтесь, что я говорю с азартом, будто рассказываю увлекательную историю. В частных американских университетах принято ежемесячно отчитываться о том, как мы тратим выделенные спонсорами деньги. Послушать ученых приходят представители общественности, которые понятия не имеют о молекулах, и я должен популярно объяснить им, чем мы занимаемся. В основе лежит простой расчет: если мне это удастся, мы получим финансирование для дальнейших исследований.