Версия для печати
Вернуться к списку

АКАДЕМИК ГЕННАДИЙ МЕСЯЦ: «КАЖДЫЙ УЧЁНЫЙ ДОЛЖЕН СТАТЬ В НАУКЕ ЛИЧНОСТЬЮ!»

Есть люди, которые не нуждаются в представлении. Тем более, в научном Томске. Наш сегодняшний гость – выпускник вуза, президент Совета попечителей ТПУ, вице-президент Российской академии наук, директор Физического института имени П.Н. Лебедева РАН, академик Геннадий Месяц.

– Геннадий Андреевич, у нового главы минобрнауки Дмитрия Ливанова просматривается тренд – все больший перевод науки, в том числе и фундаментальной, в университеты. Это видно из организуемых конкурсов, программ и так далее. Как Вы оцениваете государственную политику в сфере науки?

– В целом усилия на развитие науки в вузах верные. У нас есть много вузов с сильной наукой. Это МГУ, Бауманка, СПГУ, да и наши Томские университеты находятся в хорошем состоянии. Но сожалению, многие предложения, которые обсуждаются, не всегда продуманы и квалифицированы. Это связано с тем, что к разработке этих программ привлекаются люди, не достаточно знакомые с организацией науки в стране. Нельзя, чтобы приход каждого нового министра сопровождался заменой практически всех руководителей аппарата министерства, которые «рулят» наукой, ни с кем не советуясь.

Сегодня, к великому сожалению, помимо научных вопросов институты и вузы вынуждены заниматься и социальными. Говорят о старении профессорского состава, но если бы ученым, достигшим преклонного возраста, давали государственные пенсии, как это делается для государственных служащих, то проблему ставок для научной молодежи можно было бы решить. Ветераны ушли бы на заслуженный отдых (с возможностью заниматься исследованиями), а их места заняли бы молодые.

Сегодня, к великому сожалению, помимо научных вопросов институты и вузы вынуждены заниматься и социальными. Говорят о старении профессорского состава, но если бы ученым, достигшим преклонного возраста, давали государственные пенсии, как это делается для государственных служащих, то проблему ставок для научной молодежи можно было бы решить. Ветераны ушли бы на заслуженный отдых (с возможностью заниматься исследованиями), а их места заняли бы молодые.

Конечно, РАН и Министерство образования и науки должны тесно взаимодействовать. Однако нельзя забывать, что министерство лишь координирует работу научных учреждений. А у Академии наук есть свой устав, который дает широкие правовые возможности, чтобы быстро реагировать на появление новых идей в мировой науке. В науке открываются совершенно неожиданные явления, которые не описываются существующими законами природы. Например, в физике это темная энергия и темная материя. Возможно, что разгадка этих явлений приведет к появлению новой физики. Как в свое время от ньютоновской механики перешли к квантовой, и появилась теория относительности.

– Государство, в лице Минобрнауки, все больше внимания уделяет вузам. Это попытка развить вузовскую науку, или же это некомпетентность, неправильный взгляд на западный опыт?

– Нельзя забывать, что в науке огромную роль играют традиции и школы. Сложилось исторически так, что Академия наук в России была создана раньше университетов. Поэтому Петр I приглашал ученых из Европы. И лишь потом стали создаваться университеты. В Европе и США, наоборот, сначала появились университеты, и Академия лишь потом стала играть роль координатора и консультанта. Тем не менее в США и Европе наука в основном и сейчас развивается в государственных научных лабораториях, а не в университетах.

Сейчас говорят: «Давайте науку переводить в университеты». Однако наши вузы после развала СССР оказались в тяжелом положении, оклады профессоров были настолько низкими, что преподаватели были вынуждены подрабатывать в разных вузах, и им было не до науки. Напомню, что в научном бюджете страны даже не было строки «научные исследования в вузах». Поэтому говорить о том, что если сейчас основные деньги направить в вузы, и тогда всё сразу будет хорошо, считаю неправильным. Хотя, безусловно, очень важно эволюционное развитие вузовской науки, поощрение лучших университетских научных школ. В ведущих вузах страны нужно создавать лаборатории мирового уровня, давать им достойное финансирование, приглашать ученых из Академии и возвращать наших ученых из-за рубежа. И не нужно гоняться за иностранцами, привлекая зарплатами, в десятки раз превышающие наши. Ведь сейчас более 20 процентов вузовских научных публикаций пишутся с участием сотрудников государственных академий.

Безусловно, развитие фундаментальной науки в университетах – правильная идея, но реализовывать ее нужно осторожно, без спешки, выделяя средства самым достойным школам. Иначе развалится вся наука России.

– В мае истекают полномочия президента РАН Ю.С.Осипова. Какими качествами должен обладать новый глава Академии?

– Истекают полномочия и президента, и президиума РАН. В мае пройдут их новые выборы. В конце года, в декабре, состоятся выборы нового руководства РАН. Какими качествами должен обладать президент РАН? Безусловно, он должен быть выдающийся ученый и талантливый организатор. Этот человек должен всего себя посвятить восстановлению престижа Российской академии наук. Как в свое время сделал академик Сергей Вавилов, превративший АН СССР в одну из ведущих научных организаций мира.

– Как Вы оцениваете сегодняшний уровень научных исследований в институтах ТНЦ СО РАН?

– Томский научный центр, всё Сибирское отделение – колоссальная опора Академии наук. Достижения сибирских ученых и, конечно, томских в том числе, очень значительны. Сибирь и Дальний Восток нужно развивать в ускоренном темпе, и этому должны содействовать институты РАН, расположенные в этих регионах. Институты ТНЦ работают на хорошем уровне. Например, Институт сильноточной электроники по всем показателям входит в первую пятерку институтов СО РАН. Совместно с ТПУ, ИСЭ регулярно проводит 2–3 международные конференции: по вакуумному разряду, воздействию излучения на твердые тела, импульсным процессам и так далее. На них приезжают ведущие в мире специалисты, что определяет высокий уровень этих конференций. Институт оптики атмосферы СО РАН, созданный академиком В.Е. Зуевым, где в течение семи лет я был заместителем директора, когда-то создавался для «звездных войн».

– Последние годы государство создает институты развития, главная задача которых – инновации, коммерциализация разработок и т. д. Не пойдет ли это в ущерб фундаментальной науке?

– Конечно, эти институты играют свою роль в современной науке. Если же говорить глобально, то самая большая проблема – отсутствие интереса отечественной промышленности к новым разработкам. У крупных компаний, в том числе частных, желания вкладывать деньги в науку, по существу, нет. Но даже то, что дается, должно проходить экспертизу, а не распределяться формально. Нужно помнить, что от СССР нам досталось богатое наследие в виде научных школ, оборудования, зданий и т.д. Их нужно более эффективно использовать.

– Некоторые эксперты говорят о том, что во всем мире, в том числе России, интерес к науке, особенно фундаментальной, падает? Согласны ли?

– То, что во всем интерес к фундаментальной науке падает, было обнаружено еще в конце 70-х годов. Сейчас это усугубилось, и не хватает не только исследователей, но и инженеров. В 50–60-е годы интерес к науке был колоссальный. Казалось, что ученым под силу все на свете. Были успешно реализованы атомный и космический проекты, появилась атомная энергетика и так далее. Появилось много молодых, талантливых ученых, даже возникла проблема, как их всех устроить, адаптировать.

Сейчас интерес к естественным и точным наукам упал. Многие молодые не желают «напрягать мозги» и идти в физики, математики, инженеры. Все больше хотят стать гуманитариями, юристами, экономистами, менеджерами.

Это нужно исправлять. Научные учреждения, атомная промышленность, космическая отрасль, авиация сегодня испытывают дефицит научных и инженерных кадров. Если не предпринять срочные меры, через десять лет там некому будет работать! Что делать? Можно вспомнить отечественную историю, как перед запуском атомного проекта со всей страны собирали самых талантливых студентов, и целенаправленно готовили для исследовательской, инженерной, конструкторской работы в отраслевых институтах и на атомных производствах. Сегодня нужно срочно направить деньги на подготовку ученых-атомщиков, специалистов космической отрасли, авиастроения, машиностроения. Как в советское время, разработать систему материальных и моральных стимулов, привилегий для специалистов этих отраслей. Это исключительно важная задача.

В 2008 году, когда Академии наук удалось заметно поднять зарплату научным сотрудникам, стало появляться больше молодых людей, заинтересованных в исследовательской деятельности. Они почувствовали к себе уважение, поняли, что если заниматься фундаментальной наукой на самом высоком, мировом уровне, то будешь востребован, материально обеспечен и в нашей стране, и за границей. Можно участвовать в крупных международных проектах, работать и стажироваться в ведущих исследовательских центрах нашей страны, Америки и Европы. Быть в науке личностью, сделать серьезное открытие – для молодежи это очень сильный стимул.

– Что бы вы хотели пожелать томским ученым?

– Томск – замечательный город. Сложилось исторически, что он стал городом ученых, преподавателей и студентов, и таковым остается по сей день. То, что делается в Томске – это прекрасный пример дружной совместной работы университетов и академических институтов. Я выражаю абсолютную уверенность, что у академического и университетского Томска прекрасное будущее!