http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=d8bc883b-0c68-48d6-be1c-ffb0b831c5d1&print=1© 2024 Российская академия наук
Созданный полтора года назад Сколковский институт науки и технологий подводит итоги первого учебного года и уже набрал второй курс студентов. Вместе с тем, в СМИ и научной среде поднялась дискуссия о целесообразности этого начинания, эффективности потраченных средств и прозрачности финансирования. В частности, масло в огонь подлило обнародование доклада Счетной палаты, в котором приводится сумма в $302 млн, согласно которому Массачусетскому технологическому институту (MIT) в личное пользование выделена половина этой суммы, а другая половина идет на создание при его участии самого института.
«Газета.Ru» попыталась разобраться, в чем заключается участие американцев в обучении отечественных специалистов, не переплатил ли фонд «Сколково» (то есть Россия, так как фонд финансируется из госбюджета), и насколько распространена практика привлечения иностранных вузов в построении национальных образовательных проектов.
На запрос «Газеты.Ru» в «Сколково» ответили, что точную сумму договора между Фондом и MIT назвать не могут, потому что присутствует тайна соглашения. Источники в «Сколково» дали понять, что ту сумму, которая проходила в СМИ ($302 млн), можно взять за ориентир. В Сколтехе же говорят, что, если в будущем необходимость обнародования финансовой стороны договора будет одобрена всеми тремя сторонами (фондом, MIT и институтом), это будет сделано.
«На данный момент мы финансовые вопросы не комментируем, потому что они относятся к конфиденциальной части договора. Это договор о сотрудничестве, в котором обозначены совместные усилия по строительству Сколтеха. Поскольку договор трехсторонний, необходимо заручиться согласием всех трех сторон — MIT, фонда «Сколково» и Сколтеха. Но для всех участников все вопросы, связанные с финансами, прозрачны и понятны, — приводит пресс-служба Сколтеха по запросу «Газеты.Ru» слова вице-президента по управлению и развитию Сколтеха Алексея Ситникова. — Реализация договора проходит в соответствии с лучшими мировыми практиками управления. Есть комитет, который постоянно выдает отчеты, они всеми сторонами обсуждаются, дополняются. MIT вовремя предоставляет отчеты полугодовой и годовой периодичности. Существует согласованная форма отчетности — как содержательной, так и финансовой.
Бренд Массачусетского института — лучший гарант прозрачности соглашения. Репутация для MIT не на последнем месте. Не «Сколково» в свое время выбрал для сотрудничества MIT, а сами американцы остановились на российском проекте, имея на руках несколько выгодных предложений, например из Казахстана и Китая», — отметил вице-президент Сколтеха.
В Сколтех поступают выпускники технических вузов, у которых может быть все прекрасно с фундаментальной подготовкой, отраслевым, техническим и профессиональным кругозором. А вот в плане использования этих знаний в прикладном формате, их коммерциализации и использования современных технологий привлечения средств к исследованиям (получение грантов, опыт презентаций, продажа корпорациям, формирование собственного стартапа) — полная катастрофа, уверены в институте.
Обучение этим навыкам отсутствует в России, и на то, чтобы исправить ситуацию, и нацелено сотрудничество MIT.
Среди критиков фонда «Сколкова» и института есть те, кто опасается непрозрачности расходования средств, и те, кто считает, что построение инновационной экономики надо начинать не с этого. И виноват в этом даже не сам фонд и институт.
«К «Сколково» я отношусь критично. Фундаментально критично, потому что, если мы хотим строить инновационную экономику, начинать надо было с другого. Необходимо создать спрос на инновации. А спроса нет, потому что недостаточен уровень конкуренции. А если нет конкуренции, то инновации не являются аргументом в конкурентной борьбе», — считает Игорь Николаев, директор департамента стратегического анализа аудиторской группы ФБК. По его словам, при нынешней ситуации, даже если созданный институт достигнет каких-либо успехов и «что-то изобразит», то в условиях невосприимчивости и невостребованности в российской экономике это использоваться не будет, а в лучшем случае найдет применение в экономиках других стран.
«Сколтех в данном случае рискует быть мертворожденным звеном, какое-то время он просуществует, но если этот процесс окажется незавершенным, он останется не у дел.
В таких случаях часто приводят в пример Израиль. Там государственные деньги тратятся на инновационные деньги… Но забывают об одном – о том, что экономика должна быть другой, важно помнить об институционально рыночной среде, в которой такой механизм может работать, а может и нет», — считает аналитик.
Более оптимистично смотрит на перспективы иннограда и Сколтеха заведующий кафедрой управления наукой и инновациями ГУ-ВШЭ Борис Салтыков, президент некоммерческой ассоциации «Российский дом международного научно-технического сотрудничества», директор Политехнического музея. «Сколково — это реплика Силиконовой долины якобы. Это попытка на очень ограниченной территории создать все — университет (что правильно), подобие Калтеха и бизнес. Ведь в рыночной экономике надо не выводить знания, а прямо здесь создать стартапы и бизнес-структуры», — считает он. Поэтому, уверен Салтыков, в Сколково создан экстерриториальный режим, привычный западной, американской мысли — и в части таможенных вопросов, и в части законов, освобождения от налогов — так, чтобы человек, выйдя из квартиры, чувствовал себя, «как на западе». При этом, подчеркивает Салтыков, все работа по подобным международным проектам должна быть максимально открытой и финансово прозрачной.
«Хотя бы в общем плане нужно обрисовать, на что идут эти деньги. Если 150 млн идет на консалтинг, это вызывает вопрос. Все должно быть абсолютно прозрачно, не оглашаться могут только какие-то суперсекретные оборонные расходы, а тут-то интересы государства в чем? В том, чтобы быстрее заработал Сколтех, чтобы опыт MIT быстрее привился на российской почве.
И если деньги перешли в MIT непосредственно, например, на консалтинг, как надо делать стартапы, это нормально — почему мы должны делать все сами с усами?» — вопрошает Салтыков, дополнительно отмечая, что у MIT гигантский опыт преобразования научных результатов в рыночный продукт.
При этом эксперт соглашается с тем, что сама экономика должна быть подготовлена к тому, чтобы воспринимать успехи подобных проектов. «Если все видят монополизм, зажатую конкуренцию, коррупцию и так далее, то трудно на одной вере привести сюда реального инвестора, тем более иностранного», — добавил эксперт.
Создавать совместные инновационные проекты с разными странами для MIT не впервой. Осуществление широкомасштабного совместного проекта MIT и Сколтеха стало возможным, в частности, благодаря большому опыту MIT в сфере международного сотрудничества. Так, еще в шестидесятые годы прошлого столетия MIT принимал участие в основании нескольких университетов включая Индийский технологический институт в Канпуре, а также Институт науки и техники имени Бирлы. Позднее MIT помогал создавать и усовершенствовать институты в Сингапуре, Португалии и Абу-Даби. Во всех случаях правительствами сотрудничающих стран было принято решение продлить соглашения по проектам, что служит подтверждением значимости международной роли MIT. К примеру, начатое в 1998 году сотрудничество Сингапура и MIT привело к созданию инновационного технического и биологического образовательного объединения трех ведущих исследовательских институтов: Национального сингапурского университета, Наньянского технического университета и Массачусетского технологического института. MIT ежегодно получает от Сингапура за пять программ обучения $28,9 млн (100–120 студентов в год).
В чем сейчас заключается участие Массачусетского технологического института в создании и управлении Сколтехом, «Газете.Ru» рассказал известный биолог Константин Северинов, заведующий лабораториями Института молекулярной генетики РАН и Института биологии гена РАН, профессор Университета Ратгерса (США). Северинов работал консультантом в фонде «Сколково» на этапе переговоров с MIT о структуре будущего университета, разработке концепции исследовательских центров, которые в настоящее время называются «Центрами исследований, образования и предпринимательства». «Теперь на протяжении уже более года я работаю в смешной должности, которая по трудовому соглашению называется «профессор-основоположник». Нас таких человек двадцать, — рассказал ученый. — Я принимал непосредственное участие в подготовке форсайта института по биомедицинской тематике, в отборе студентов, сейчас участвую в разработке образовательных программ. По контракту, заключенному в 2011 году, MIT должен помогать Сколтеху в привлечении и отборе профессуры, в планировании образовательных программ и передаче в Москву образовательных курсов, в организации инновационных программ, в частности, центров предпринимательства, в привлечении студентов, в разработке внутренних процедур института и планировании кампуса. В феврале 2012 года были набраны первые 20 студентов-мастерантов со специализацией в информационных технологиях и энергии. В течение года девять из них обучались в MIT, а остальные – в других ведущих университетах, вошедших в партнерские отношения со Сколтехом. В мае они должны вернуться в Россию.
«Этим ребятам крупно повезло. Например, те, кто обучается в MIT, безумно счастливы, они получили уникальную возможность окунуться в среду, подобной которой в России не существует», — считает Северинов.
Первое, что предстоит студентам, принятым в Сколтех, это августовская поездка в MIT для участия в так называемом инновационном воркшопе. Обучение включает в себя программы по математике, электронике, инноваторству и предпринимательству. Ребят собирают в группы вместе со студентами MIT, и они должны решать различные практические проблемы, к примеру, создавать прототипы новых приборов. Недавно набрано еще 47 сколтеховских студентов (в рамках второго набора), которые начнут обучение осенью 2013 года. Среди этих студентов довольно много иностранцев. Причем в мастерантские программы добавили биомедицину.
«На самом деле сделано много, особенно учитывая то, что все делается с чистого листа. К сожалению, многие вещи делать очень сложно.
У нас все очень коряво. Это и механизмы распределения средств, и вопросы аккредитации Сколтеха, что необходимо для получения отсрочки для ребят от армии, и многое другое. К сожалению, факт нахождения в Сколтехе сам по себе не решает различных российских бюрократических проблем, а порой, наоборот, создает новые», — сказал биолог.
По словам ученого, говорить об эффективности Сколтеха в достижении заявленных целей пока рано. «Знаете, в английском есть такая фраза: I know it when I see it. Если Сколтех заработает, это будет видно невооруженным глазом, без всяких KPI (ключевые показатели эффективности). К примеру, тот же MIT знаменит не только своими профессорами и выпускниками, но и теми, кто его не заканчивал. Очень многое зависит от качества профессоров, которых нам удастся нанять на рынке. Студенты у нас хорошие уже сейчас. По-видимому, формальным критерием успеха будет востребованность выпускников российским бизнесом», — считает Северинов. Соглашаясь с тем, что эта востребованность зависит от степени конкурентности российского бизнеса, ученый подчеркивает, что в настоящее время и государственные, и частные компании испытывают «кадровый голод».
В планах создателей Сколтеха было создание 15 исследовательских центров. В настоящее время три центра уже одобрено.
Документы о запуске одного из них — по стволовым клеткам — были подписаны две недели назад в присутствии президента, два других центра — биомедицинский и химический — должны быть запущены в ближайшее время. По задумке, в этих центрах студенты смогут получать высококачественное междисциплинарное образование, взаимодействовать с бизнесом и при этом получать приличную стипендию. «Проблема в том, что, когда они от нас уйдут, их кто-то должен будет подхватить. Кто-то из них может пойти в вузы, кто-то может остаться у нас, ведь к 2020 году нам нужно нанять 200–300 профессоров, а кто-то, вероятно, будет подхвачен бизнесом, причем не обязательно российским», — считает ученый.
Что касается упреков в непрозрачности финансирования Сколтеха, ученый уверен в том, что бюджет института более прозрачен, чем бюджеты многих российских структур, таких как Госдума, Минобороны или МГУ.
«Я не уверен, что это та сумма, которую надо было платить MIT, и наверняка можно было заплатить и меньше, но лучшее, что сейчас есть в Сколтехе, и единственная гарантия того, что что-то получится, — это присутствие MIT», — считает ученый.