Версия для печати
Вернуться к списку

Зачем РАН профессора?

Зачем РАН профессора?

На днях сообщество профессоров РАН выпустило заключение по итогам обсуждения проекта Стратегии научно-технологического развития России на долгосрочный период. Ученые обосновали свое видение недостатков проекта, но самое интересное, пожалуй, даже не это. Интереснее сами профессора РАН — это новое для российской науки профессиональное сообщество: их выборы состоялись зимой, и упомянутое заключение, пожалуй, первый значимый результат их деятельности. Зачем руководству академии понадобилось учреждать новое звание, какие проблемы оно собирается решить этим шагом?

В недалеком прошлом центром советской науки являлась Академия наук СССР. В руках этой могущественной организации находились все рычаги управления научными и высшими образовательными учреждениями. Пришедшая ей на смену Российская академия наук на протяжении двух постсоветских десятилетий постепенно утрачивала свое значение. Это признавали не только критики РАН, но и многие из академиков. В 2013 году, когда президентом РАН стал Владимир Фортов, была инициирована грандиозная реформа академии. Приоритетов было множество, и на нескольких из них необходимо остановиться особо.

Прежде всего, это стремление радикально омолодить академию. Академиков выбирают пожизненно (и причем выбирают сами академики), и с учетом этого обстоятельства ни для кого не секрет, что РАН была обречена на постепенное старение и замыкание в себе. То, что средний возраст академиков давно уже перешагнул планку в 70 лет, стало притчей во языцех: критики РАН часто именуют ее, как некогда советские люди шутливо называли Политбюро, — «геронтологическим центром». Конечно, «старение» РАН — это во многое лишь отражение общих процессов, происходящих в отечественной науке. Еще в конце 2000-х сами академики жаловались на то, что из-за неудачных экономических реформ из науки оказалось выбито наиболее продуктивное поколение — люди 35–55 лет. Основная часть из них вовсе не уехала за рубеж — происходила так называемая внутренняя утечка мозгов: перспективные ученые, устав от мизерных зарплат, покидали родные НИИ и шли в лучшем случае делать какой-то наукоемкий бизнес, а в худшем — торговать тапочками.

И все же дело не только в экономических причинах, но и в самой академии: даже те, кто торговать не пошел и поступил на работу в научно-исследовательский институт, не имели никакой возможности оказывать влияние на управление российской наукой. РАН превратилась в закрытый клуб: ее полноправными членами являются только академики, и новые академики могут получить свое звание лишь из рук прежних. Обратная связь между научной средой и РАН нарушалась все сильнее: когда из системы РАН вывели научные институты, академия превратилась в вещь в себе, в закрытый «клуб по интересам». Который, правда, при этом по-прежнему осуществляет управление российской наукой!

Недовольство академией ученые выражали все активнее — говорили о том, что РАН утрачивает связь с реальностью. Несколько лет назад, когда по просьбе правительства РАН наметила приоритеты на ближайшие 20 лет, среди них были упомянуты не будущие перспективные области, а нынешние, которыми уже вовсю занимаются, например биотехнологии и нанотехнологии. Машина времени застряла в своем времени. Былые заслуги академиков — это хорошо, но современная наука делается в основном не ими. Когда на международных выставках и симпозиумах рассказывают о достижениях команд российских ученых, эти команды обычно не имеют отношения к РАН. Нет сомнений: в том, что сейчас актуально в науке, они разбираются лучше, чем академики, и все же оказывать влияние, например, на финансирование тех или иных исследований они не в состоянии. Не являясь членами академии, не всегда могут они и участвовать в осуществлении экспертных функций РАН. И пропасть между ними и академией кажется непреодолимой: большинство из них при всем желании не сможет попасть не только в академики, но даже и в члены-корреспонденты. Да они туда в основном и не стремятся: многие обладающие реальными заслугами российские ученые работают в основном за рубежом, а из нашей системы науки они вырваны.

Наконец, есть еще одно неприятное последствие разрыва обратной связи между РАН и научным сообществом: дело в том, что молодые перспективные ученые куда сильнее вовлечены в наукоемкий бизнес, развитие которого наше правительство считает приоритетом. Выходит, что крупнейший в системе российской науки центр фундаментальных исследований оторван от решения насущных проблем, стоящих перед страной. Не может академия и выступать от имени сообщества ведущих российских ученых, поскольку многие из них там попросту не состоят.

Чтобы усилить вовлеченность ведущих молодых ученых в работу академии и расширить число причастных, Фортов и предложил ввести почетное звание профессора РАН. Оно присуждается президиумом РАН ученым, которые добились выдающихся и признанных успехов в своей области. Помимо собственно достижений национального или международного уровня, есть и другие формальные требования: публикации в высокорейтинговых научных изданиях, участие в реализации основных задач и функций РАН, работа в научных и образовательных организациях. Кроме того, требуются ученая степень доктора наук и весьма непродолжительный — 10-летний — стаж научной деятельности. Еще одним требованием к кандидату является возраст до 50 лет: авторы реформы не скрывают, что стараются «исправить геронтократический характер» нынешней РАН, подготовив кадровый резерв и смену академикам.

Первые выборы профессоров РАН прошли зимой этого года, по их итогам звание было присуждено 497 ученым. В действительности большинство профессоров в списке моложе, средний возраст — 43 года. Есть среди профессоров и те, кому только 35–36 лет. В основном (76%) они представляют научные организации, лишь менее четверти из них (21%) преподают в вузах. Чуть менее 500 профессоров РАН — это лишь начало: скорее всего, их число будет доведено до тысячи или даже двух. Профессора РАН имеют право участвовать в собраниях, наблюдать за деятельностью академии и вносить в повестку дня волнующие их вопросы.

Команда Фортова связывает с расширением состава академии огромные надежды: получившие звание профессоров РАН ведущие ученые станут основой научных советов академии, помогут выстраивать диалог с правительством и представителями бизнеса. На плечи профессоров РАН академия переложит и функцию экспертизы, ведь в современных областях науки они разбираются куда лучше академиков. Самих профессоров также ждет завидная судьба — авторы реформы считают, что введение нового звания поможет подчеркнуть то, что избранные профессорами РАН ученые являются лидерами, и их будут привлекать к себе научные организации.

Но точно ли реформа обречена на успех? Не окажется ли, что она лишь усилит разобщенность в научной среде? Такие опасения уже озвучиваются. Например, доктор исторических наук профессор Института общественных наук РАНХиГС Константин Морозов раскритиковал авторов реформы уже за возрастную планку: мало того что это очевидная дискриминация (чем виноваты те, кому не повезло родиться раньше 1966 года?), но она к тому же и непродуктивная. Морозов напомнил, что нынешние 50-летние ученые — это именно те, кто костьми лег за науку во времена нищенских зарплат. В гуманитарных областях это поколение ученых сделало немало: именно оно первым начало работать в рассекреченных советских архивах, извлекая на свет многие неизвестные подробности исторических событий. А теперь это умное и видавшее виды поколение отчего-то лишили доступа к управлению РАН.

Впрочем, возможно, этого доступа лишили и тех, кому повезло быть избранным профессором. Критики реформы напоминают, что идея ввести звание профессоров РАН звучала еще в 2012 году, когда член президиума академии, директор Института океанологии им. Ширшова Роберт Нигматулин говорил: «Предлагаю создать переходный корпус между докторами наук и членкорами РАН и ввести звания: профессор РАН (ассоциированный член отделения РАН) и ассоциированный член научного совета РАН. Их следует избирать в отделениях РАН на пять лет, платить академическую стипендию, дать все права при всех голосованиях, в том числе и при выборах академиков и членкоров». От изначальной идеи, кажется, остались рожки да ножки: правами профессоров наделили лишь в весьма усеченном виде, ведь они не являются членами академии, а их голос при принятии решений является лишь совещательным. Они могут с чем-то соглашаться или не соглашаться, но их мнение будет учтено лишь при наличии у академиков доброй воли. А ведь по множеству вопросов ее может не быть: академия едва ли добровольно откажется от своего закрытого характера, от принятия решений, которые могли бы помешать интересам академиков. Да, скорее всего, и сами профессора РАН окажутся лояльными к академикам, ведь выдвигают кандидатуры профессоров либо академики, либо членкоры. И, конечно, ждать быстрого изменения расстановки сил не приходится: академики по-прежнему останутся основным костяком РАН, а обновление их состава будет проходить, как и ранее, естественным путем. Самых существенных минусов системы РАН реформа, таким образом, не устранит.