http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=db979b19-dde5-4d1c-9249-1b77939d163a&print=1© 2024 Российская академия наук
В просторном кабинете академика Олега Крохина - множество фотографий. На видном месте, над столом, большой снимок Николая Геннадиевича Басова - выдающегося отечественного физика, нобелевского лауреата, директора ФИАН и... хозяина этого кабинета. Думается, не случайно Олег Николаевич, один из ближайших сотрудников Басова, сегодня занимает именно этот кабинет. Сорок два года они работали вместе, да и оказался в институте О.Крохин с легкой руки Басова.
- А дело было так, - рассказывает Олег Николаевич. - После окончания физфака МГУ в 1955 году меня распределили в небольшой поселок на Урале, теперь это город Снежинск, - там обосновался второй (оружейный) ядерный центр. Из литературы я уже знал о существовании удивительных машин - мазеров, и меня они очень интересовали. А один из моих ближайших друзей какое-то время работал с Басовым и предложил мне заняться этим перспективным направлением. Я согласился не раздумывая, и, когда в очередной раз приехал в Москву, друг привел меня к Николаю Геннадиевичу (в то время заместителю директора института). Познакомились, поговорили, видимо, я ему понравился, потому что он послал запрос в Снежинск. И в конце 1959 года я оказался в ФИАН. Относился ко мне Басов, считаю, неплохо. Однажды в довольно узком кругу говоря обо мне, он прибег к математическим категориям. Мол, Олег - это соотношение точности определения импульсов с точностью определения координат. Довольно неожиданная характеристика. Я понял его так, что все сложное могу сделать простым.
Но запомнил его слова потому, что и за праздничным столом он мыслил как ученый, отсюда и шутка. И анекдоты любил, особенно те, что перекликались с ситуациями, бытовавшими в научном мире, скажем, такой. Один игрок с удивлением спрашивает другого: “Как же ты не выиграл, тебе же туз пришел?!” “Как пришел, так и ушел, - последовал ответ. - Повалили, отняли - с него же и зашли”. Возможно, анекдот этот напоминал ему случаи заимствования научных идей. Что не было редкостью: выступил физик на семинаре, а потом обнаружил свои мысли в чужих статьях.
Ученых, как и всех людей, можно разделить, условно конечно, на “доноров” и “вампиров”. Человек открытый, приветливый, до щепетильности порядочный, Николай Геннадиевич раздавал идеи, не скупясь, и относился к малому числу “доноров”. Его доброжелательность проявлялась в самых разных ситуациях: на деловых обсуждениях, семинарах, во время дружеского общения. Никогда не замечал, чтобы Николай Геннадиевич как-нибудь показал, что человек ему малосимпатичен или его утомил. Нет, он всегда был дружелюбен, никогда не спорил и уступал, когда дело касалось вопросов личных. То был светлый человек. Но когда речь шла о науке, его позиция оставалась незыблемой, он умел четко ее отстаивать. Не любил снисходительного, руководящего тона по отношению к себе.
Крупнейший ученый, он вместе с Александром Михайловичем Прохоровым стал первооткрывателем перспективного научного направления. А началось все с закрытой конференции в ФИАН в 1953 году, где Николай Геннадиевич сделал доклад (также и от имени Прохорова) о магнитных моментах ядер. Там впервые была высказана идея использования индуцированного излучения квантовых систем (молекул, атомов) для генерации, что было экспериментально подтверждено созданием мазера (1955 год). По сути, этот генератор, я бы сказал, антиестественный, поскольку в природе у него аналогов не было, как и у лазера. Уникальное это явление искусственного происхождения. Басов эту задачу решил, причем в кратчайшие сроки - за два-три года. Это все равно, что толстую нитку продеть в тонкое игольное ушко.
Возникла, правда, некая трудность, которую на первых порах Басову и Прохорову устранить не удалось. Для того чтобы излучение сделать эффективным, нужно было подобрать подходящую молекулу. Американцы, возможно случайно, сделали правильный выбор, остановившись на молекуле аммиака. После их публикаций в научной печати Басов и Прохоров также стали работать с молекулой аммиака. Таким образом, обоснование и принципы квантовой электроники разработали Басов и Прохоров, а эксперименты по созданию первого квантового генератора - мазера - выполнили американцы. Отсюда и решение Нобелевского комитета, разделившего премию по справедливости: половину Басову и Прохорову, половину - Чарльзу Таунсу (1964 год).
Так родилось новое перспективнейшее направление. Сегодня десятки тысяч ученых и инженеров по всему миру работают в области квантовой электроники. Достаточно сказать, что на принципе использования лазерного излучения действуют Интернет и волоконно-оптические средства связи. А также станции дальнего обнаружения: ведь мазер может не только передавать сигналы, но и усиливать их. Николай Геннадиевич широчайшие эти возможности предвидел: еще в 1962 году (через год после создания первого лазера), выступая на заседании Президиума АН СССР, он говорил о передаче десятков тысяч телевизионных каналов по одной “ниточке” связи.
Нобелевский лауреат, академик, дважды Герой Социалистического Труда Николай Геннадиевич звездной болезнью не болел, оставался демократичным и доступным, запросто общался с сотрудниками. Пост директора ФИАН ему не был в тягость. Он много делал для любимого института. Не без личного его участия ФИАН удалось построить дом для сотрудников (1965 год). Но как распределить квартиры, если дом стал наградой за работы по лазерной тематике? То ли дать лишь “виновникам торжества”, то ли всем нуждающимся? Директор рассудил благородно, составив общий список претендентов. (В институте тогда было больше 2000 человек).
Говоря сегодняшним языком, Николай Геннадиевич, был человеком чрезвычайно креативным. Идеи из него, без преувеличения, били фонтаном. Вопрос, насколько они были “дееспособны”? По моему убеждению, одна из десяти давала результат. И какой! Думаю, четыре-пять новых лазеров появились на свет благодаря высказанным им предположениям. Как и мысль о том, что с помощью лазеров можно возбудить термоядерную реакцию. Фактически так родилось новое направление лазерного термоядерного синтеза. Напомню и его выступление на заседании Президиума АН СССР в 1962 году.
В то же время активность, креативность Николая Геннадиевича несколько осложняли его отношения с А.Прохоровым - человеком, на мой взгляд, более традиционного подхода к научным исследованиям. Возможно, на этой почве между корифеями возникали расхождения, что подчас искусственно подогревалось “доброжелателями”. Но отношения между ними оставались дружескими.
Но не об этом мы говорили на конференции, посвященной 90-летию со дня рождения Николая Геннадиевича Басова. Она проходила недавно в нашем отделении квантовой радиофизики, носящем имя выдающегося фиановца. У всех, кто работал с Басовым, сохранились о нем самые теплые воспоминания, которыми мы и поделились с собравшимися. Он очень любил свой институт. Для него это была не просто работа, он душу вкладывал в ФИАН, и сотрудники это чувствовали. Между прочим, он сам написал статью об институте для “Советской энциклопедии”. В память о нашем директоре его кабинет, возможно, станет мемориальным. Тем более что сохранилась обстановка, преподнесенные ему подарки и сувениры.