http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=e0f1d9e6-9f89-428b-89e9-880e11667d07&print=1© 2024 Российская академия наук
Ученых в России по-прежнему недокармливают
Продуктивно работать нашим исследователям мешают волокита с грантами, отсутствие социальных гарантий, “неуклюжие” критерии оценки результатов научной работы, непрозрачные механизмы закупки оборудования, требования коммерческой отдачи от фундаментальных исследований и даже “мафия” в престижных журналах. Об этом говорили ученые, в том числе работающие за рубежом, а также представители инновационных компаний на круглом столе, который организовала в Госдуме фракция “Справедливая Россия”. Участники встречи попытались сформулировать и условия для успешной научной и внедренческой деятельности.
“Грантовое финансирование должно иметь стимулирующий характер, а не подменять основное, - считает старший научный сотрудник Новосибирского института физики полупроводников СО РАН Артур Погосов. - Поиск финансирования отнимает все рабочее время, а получение гранта нередко - дело случайное”. “Много приходится думать не о работе: писать заявки на гранты, заботиться о том, где жить”, - поделился проблемами аспирант механико-математического факультета МГУ Александр Казанцев. “У российской молодежи нет стимула заниматься наукой, - добавил сотрудник факультета математики ГУ-ВШЭ Евгений Смирнов. - Стипендия аспиранта около 1,5 тысячи рублей. Во Франции, Германии аспиранты получают около тысячи евро, молодые кандидаты наук - около двух тысяч. Если мы хотим, чтобы молодой человек занимался наукой и не уезжал на границу, ему надо платить сопоставимые деньги.
Выступавшие были единодушны в том, что российским ученым нужно платить больше, но вот по поводу того, должны ли деньги выделяться только лишь на конкурсной основе, мнения разделились. “При каждом молодом таланте должна быть хорошо оплачиваемая “нянька”, которая занимается всем: от его быта до получения грантов”, - заявил сотрудник Института проблем передачи информации РАН Михаил Цфасман, чем удивил коллег, работающих за рубежом. “Ученым самим нужно лоббировать свои интересы, - не согласился с ним заведующий американской лабораторией Abbot Biolabs Александр Ибрагимов. - Надо все время бороться, и “нянек” тут не будет. В богатых странах ежегодно идет битва за бюджет. Я каждый год читаю письма от ученых из различных научных объединений, которые твердят о том, что во время разработки бюджета Национального института здоровья мы должны добиваться денег, привлекая сенаторов, конгрессменов, - писать им, звонить. Оформление гранта, так же как и написание статьи, - часть научной работы, это взаимодействие ученого с бюрократическими структурами. Скучная, но важная часть”.
“Не считаю, что ученые много времени должны уделять поиску финансирования, - сказал профессор Массачусетского университета Евгений Рогаев. - Да, такая проблема есть и в Америке. Там ученые ищут финансирование 80% времени. Ситуация, конечно, стрессовая. Хотя, надо признать, это позволяет выжить лучшим. Думаю, что нужно сочетать разные возможности финансирования”.
Но в России просто быть ученым - это уже стресс. Серьезные трудности приходится преодолевать нашим исследователям при патентовании результатов: процедура трудоемкая и дорогостоящая, но при этом не гарантирующая защиты. Препоны для развития инновационного бизнеса ставит таможенное законодательство: на то, чтобы ввезти в страну оборудование и реактивы, уходит уйма времени. Финансирование этого направления явно недостаточное, доступ к средствам непрозрачный, механизмы закупки научного оборудования невнятные.
“Подавляющее большинство научных сотрудников не рассматривает результат своего труда как коммерческий продукт, - отметил А.Погосов. - Вопросами коммерциализации они заниматься не будут. Попытки властей уделить все внимание прикладным исследованиям могут привести к развалу фундаментальной науки”.
Как выясняется, даже опубликовать добротные фундаментальные результаты стало непросто. Некоторые выступавшие говорили о том, что серьезные реферируемые российские и международные журналы образовали замкнутый круг, в который невозможно пробиться. “Если полученные научные результаты противоречат тому, чем занимаются люди, стоящие у руля этих журналов, то опубликоваться в них невозможно, - возмущается ведущий профессор МГУ Александр Лоскутов. - Мафия появилась в каждом журнале - и в зарубежном, и в российском”. Обсуждению этой проблемы будет посвящена конференция, которая вскоре состоится в США.
От многих проблем, с которыми приходится каждый день сталкиваться российским ученым, избавлены исследователи, работающие в международных корпорациях. На серьезную разницу в финансировании указал научный сотрудник американской Genzyme Corporation Николай Буканов. По его словам, годовые затраты на одного сотрудника в его компании в 20 раз выше, чем в российской науке. На оборудование и реактивы в расчете на одного работника корпорация тратит около 250 тысяч долларов в год. Эти цифры российским ученым и не снились.
Критиковали и исследователей. “Наши ученые не готовы брать на себя обязательства, - заявил директор НФ ООО “Полюс-СТ” Андрей Брызгалов. - Когда они что-то обещают и не делают, то объясняют это непредсказуемостью научных результатов. Поэтому бизнес с наукой взаимодействует с трудом”. “Ученые работают не меньше вас, только вы уже сейчас получаете дивиденды в виде доходов, а они получат награды в другой жизни”, - ответил на это А.Погосов.
На встрече была затронута тема создания новых российских наукоградов. Недоумение у многих вызвал выбор Сколкова для строительства российской “Силиконовой долины”. “Почему не Долгопрудный, не Троицк или Пущино?” - удивлялись многие. Удастся ли привлечь туда ведущих ученых и “транспортировать” лучшие научные школы? “Сколково - это плохой проект, там можно создать бизнес-центр, который будет заниматься внедрением, но настоящей науки там сделать нельзя, - сказал научный руководитель НОЦ “Спинтроника” Российского университета дружбы народов Дмитрий Грачев.
“Мы много говорим о поддержке одаренных детей, - сказала в завершении О.Дмитриева. - Я только что вернулась со Всероссийской олимпиады по географии. Худшего санатория я не видела. Дети были голодные, их кормили детсадовскими порциями, а это в основном были мальчики 15-18 лет. Какой сигнал мы подаем этим ребятам? Не надо слишком много думать, иногда нужно просто достаточное количество калорий определенному количеству людей”.