http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=e1941507-928e-4270-a491-9b9c9430a584&print=1© 2024 Российская академия наук
Известный центр океанологических и гидробиологических исследований Арктических морей - Мурманский морской биологический институт (ММБИ) Кольского научного центра РАН - существует 77 лет. Последние 30 им руководит академик Геннадий Матишов. Начинал еще при социализме, в 80-е годы прошлого века, пережил перестройку, кризис, переход к рыночной экономике. Опыт управления приобретен огромный. Вопрос: как и тогда, и сегодня директор академического института справлялся и справляется с неминуемыми трудностями бесконечного переходного периода?
- Не буду оригинален, ответ прост, - рассказывает Геннадий Григорьевич. - Какая бы экономическая формация ни была “на дворе” - дело надо делать, из года в год, постоянно. И желательно как можно лучше. Я говорю своим сотрудникам: мы должны и дальше заниматься фундаментальными исследованиями, но имеющими конечный результат. И думать, как его применить. Даже чисто теоретические исследования, скажем математическое моделирование рыбных популяций, можно привязать к конкретному прогнозу биоресурсов. У Мирового океана таких проблем бесчисленное множество. Мы же стараемся концентрироваться на той тематике, что имеет практическое значение. Глубоко, всесторонне изучаем камчатского краба: он интересен и сам по себе как вид, а главное - как ценнейший морепродукт. Хотя нас и упрекают: мол, это не наука, нужно исследовать редкие виды рыб и ракообразных. Правильно! Мы бы с удовольствием ими занимались, но в институте около 250 сотрудников, а раньше было более 400.
Нас, например, очень интересует Севморпуть, и мы организуем экспедиции, иногда даже до Берингова пролива. Ведем наблюдения за ледовой обстановкой, погодой, перемещениями морских животных - собираем данные о происходящих изменениях в морских экосистемах.
Твердая позиция в определении научного курса, опора на коллектив единомышленников-профессионалов высочайшего уровня дают результаты. Все эти годы ММБИ, как говорили когда-то, ходит в передовиках по числу хоздоговоров, внедрению исследований, по количеству заработанных внебюджетных средств. Считаю это объективным критерием оценки работы института. Нам помогает Президиум РАН, финансируя наши фундаментальные исследования, приобретая для нас приборы (по линии Академинторга). Мы участвуем в программах Минобрнауки. Недавно выиграли конкурсы по двум его крупным проектам, что даст нам неплохие средства. Есть заказы от структур “Газпрома” (на разработку природоохранных мер при освоении Штокмановского нефтегазового месторождения), партнеров из Казахстана, многочисленных зарубежных коллег.
И все же объективности ради скажу: в былые годы работалось легче. Дело не столько в нас, сколько в положении академии и отношении к науке. Тогда, например, финансировались многочисленные комплексные программы изучения Мирового океана. Мы знали все, что происходило в Северной Атлантике, морях Северного Ледовитого океана. Суда, выходя в океан, располагали всем необходимым. Сегодня таких программ осталось мало.
Раньше все ведомства стремились оказать Академии наук содействие и помощь. А теперь мы постоянно наталкиваемся на всевозможные ограничения. Бесконечные требования предъявляют таможня и Федеральная служба по техническому и экспортному контролю (при оформлении в очередной рейс импортного оборудования), требуя декларировать все и вся. Во время морских экспедиций приходится постоянно оглядываться на пограничников - у них свои к нам претензии. Конечно, в науке, как и тогда, а сейчас в особенности, господствует командный стиль, упор делается на директивы, оставляющие мало места для творчества. И, безусловно, мешают запреты, очень осложняющие, например, наши взаимоотношения с иностранными коллегами.
- С кем вы сотрудничаете и в чем?
- В первую очередь с соседями - скандинавскими странами, а также с Германией, США и другими. Скажем, с Финляндией ведем исследования в области радиационной безопасности. У нас много совместных грантов. С американцами уже лет 20 работаем в международной комиссии по изучению больших морских экосистем. Сначала спорили, затем они стали прислушиваться к нашему мнению, а теперь на многое смотрят так же, как и мы. Только что подписали бессрочное соглашение с немецким Институтом морских и полярных исследований им. Альфреда Вегенера. В течение 20 лет проводим совместные экспедиции и будем вести их дальше. Кстати, один из номеров журнала “AVI” в этом году будет состоять из статей наших ученых. Значит, находят в них много полезного для себя.
- Вы говорили об ограничениях...
- Да. Есть признанные развитыми странами методы морских исследований, а нас призывают от них отказаться и использовать неапробированные отечественные технологии, например Глонасс. Непонятно! Это все равно, что самим осваивать методики выращивания риса, вместо того чтобы обратиться к опыту Китая. Не считают же зазорным наши иностранные коллеги приезжать в ММБИ учиться методам искусственного выращивания ценных рыб! Их запасы в море постепенно истощаются, и вот норвежцы четверть века назад стали перенимать наш опыт разведения трески и семги. И сегодня их годовой “улов” - примерно 800 000 тонн семги и 25 000 тонн трески. Семгу можно увидеть на прилавках чуть ли не всех наших магазинов.
Также поступили вьетнамцы. Два года назад по нашим технологиям они решили научиться растить в водоемах осетров. В стране стремительно развивается туризм. В прошлом году Вьетнам посетили миллионы туристов. Вьетнамцы строят первоклассные отели и намереваются кормить их постояльцев черной икрой, а потому осваивают наши методы. И китайские специалисты думают открыть на юге, рядом с Вьетнамом, мировой курорт и выращивать там осетра, белугу по нашим методикам.
- А что у нас?
- Результаты более чем скромные. Россия получает ежегодно 130 000 тонн “искусственных” морепродуктов. Всего! ММБИ 30 лет занимается этими технологиями, и сколько, вы думаете, к нам обратилось предпринимателей с просьбой научить их искусственному разведению? Ни од-но-го! Между прочим, в советское время ведущие специалисты объединения “Севрыба” (флот этой крупнейшей компании насчитывал около 900 судов) приходили на заседания нашего Ученого совета - знакомиться с институтскими исследованиями. Потому что были в них заинтересованы, сами нас подталкивали их проводить. (Не последняя причина, почему у нас было так много хоздоговоров). И пока, уверен, наши знания и опыт по аквакультуре и биоресурсам остаются невостребованными, мы так и будем топтаться на месте.
Так стоит ли удивляться, что наших сотрудников больше ценят за рубежом? Они, кстати, часто там публикуются. Им ничего не стоит поехать за границу, чтобы провести совместные эксперименты. Хотя специалисты наши, что называется, “узкие”, зато с широким кругозором. И потому успешно конкурируют с западными коллегами. В чем-то они нас опережают, в чем-то мы их - в общем, идем вровень.
- А в чем вы их обгоняете?
- Например, в работах по приручению морских млекопитающих, в первую очередь тюленей. Не побоюсь громких слов, метод уникальный. Наш коллектив разрабатывает его 30 лет. Просто поражаюсь способностям морских животных - они могут понимать язык человека! (Очень бы хотелось узнать, что в этот момент происходит в их мозге). По команде опускаются на дно и легко находят, например, посторонние предметы. Чтобы нырнуть на десятки метров, а то и глубже, им нужно всего несколько секунд. А для водолаза целое дело опуститься на такую глубину, и еще вопрос, обнаружит ли он что-нибудь в темноте. Исследования эти перспективные, поэтому нам предоставлен крупный грант на их продолжение. Все на самом деле просто: мы делаем то, чего другие не умеют. Ни в России, ни на Западе.
- ММБИ, как говорится, держит руку на пульсе арктических морей. Судя по вашим данным, каково положение с климатом сегодня?
- Он меняется постоянно, в зависимости от многовековой цикличности. Ледяной покров в Арктике закономерно то сокращается, то увеличивается. Вот если начнет уменьшаться на сотни метров ледяная шапка Антарктиды - тогда другое дело. Но этого не наблюдается, и ничего угрожающего с климатом сегодня не происходит. Уже более пяти лет как началось постепенное похолодание, малозаметное, но все же.
Беда и климатологии, и океанологии, и биологии, что ученые редко используют первичную базу данных наблюдений, подчас предпочитая им компьютерное моделирование да постановку имитационных задач. Но не они делают “погоду”. Животный мир только дна Баренцева моря насчитывает около 3000 видов. Многие из них - надежные индикаторы климата. Не зная этого, не наблюдая их, нельзя судить о переменах климата. Поэтому и нет точных сведений, скажем, о его влиянии на здоровье человека, о количестве рыбных запасов, динамике образования арктических льдов. Из-за отсутствия достоверных данных даже принимаются неверные народно-хозяйственные решения. Вот пример. В нулевые годы, когда без устали говорили о потеплении, разрабатывалась долгосрочная программа судостроения. Решили: раз климат теплеет, атомные ледоколы пока не строить - из экономии. А сегодня нам их очень недостает. Так и создали сами себе проблему.
Каждый год, вот уже 70 лет, проводим исследования на океанологическом разрезе “Кольский меридиан”. На дистанции в тысячу километров (от границ с Норвегией на север, между Землей Франца-Иосифа и Шпицбергеном) изучаем климатические изменения, динамику поведения животных. Вывод такой: фауна меняется, но незначительно. В общем, ничего критического не происходит. Донная фауна: морские виды червей, ракообразных, моллюсков не сразу реагируют на изменение климата. Сначала фауна должна это прочувствовать, попытаться адаптироваться, а уж потом перемещается туда, где ей более комфортно. Это очень точное, проверенное временем подтверждение изменения климата. Судя по последним данным, “живность” склоняется в сторону похолодания. Большая статья об этом явлении, подготовленная вместе с нашим немецким коллегой, выйдет к Новому году в журнале “Polar Biology”.
- Помимо ММБИ вы возглавляете Южный научный центр РАН. Удается ли продолжать собственные исследования?
- Результаты налицо. И пишу постоянно (где и когда - вопрос другой), и с докладами выступаю. Замечу, что индекс цитирования у меня очень высокий, даже по самым изощренным системам подсчета. Полагаю, что писать надо обязательно: если сам работать не будешь, то и требовать ни с кого не сможешь. А так у меня есть право сказать сотрудникам: раз я нахожу время готовить статьи, то вы просто обязаны это делать. Возможно, поэтому у нас так много публикаций.
Мои темы: биоресурсы, рыбоводство, климат, экосистемы, радиоэкология. Работая в Южном научном центре, заинтересовался социально-экономическими вопросами развития Юга России, военной историей, я очень ее люблю. Юрий Сергеевич Осипов на последнем Общем собрании РАН отметил наш “Атлас социально-экономических угроз и рисков на Юге России”. Так что круг моих интересов расширяется, значит, и писать буду больше.