http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=e2e3843a-5503-4bb3-89de-99e3238692b4&print=1© 2024 Российская академия наук
На этой неделе были объявлены имена лауреатов Нобелевской премии. И опять среди них нет ни одного российского ученого. Почему? Мы заявляем, что страна переходит на экономику, основанную на инновационных разработках, но что для этого делается? О перспективах развития науки - беседа нашего корреспондента с академиком РАН, лауреатом Нобелевской премии Виталием Гинзбургом.
"ПГ": Виталий Лазаревич, почему в России в последнее время мало нобелевских лауреатов?
В.Г.: Почему же мало? Только по физике их девять человек. Давайте перечислим. В 1958 году ее получили Тамм, Франк и Черенков. Вторая премия в 1962 году была у Ландау. В 1964-м - Басов и Прохоров. В 1978-м - Капица. В 2000 году - Алферов. В 2003 году получили мы с Абрикосовым, который, впрочем, теперь американский гражданин. Хотелось бы отметить, что было время, когда в Советском Союзе просто запрещали выдвигать на Нобелевскую премию. Поэтому говорить о том, что у нас мало нобелевских лауреатов, не вполне корректно. Может быть, мало, потому, что мы сами и запрещали.
Кстати, кандидатов на Нобелевскую премию выдвигают не организации, а отдельные люди. Приглашения номинировать на премию рассылаются известным ученым, обычно это академики и член-корры. Я, например, получил возможность выдвигать на Нобелевскую премию ученых, когда стал академиком в 1966 году. Насколько я знаю, в Россию ежегодно высылается порядка ста предложений номинировать на премию по физике и столько же по химии. Вероятно, предложений номинировать по другим специальностям высылается не меньше, но мне это неизвестно. Сведения о том, кто и кого выдвигал, публикуются через 50 лет после присуждения премии. Так что о том, кто, например, выдвигал меня, надеюсь, узнают мои правнуки.
Нужно заметить, что Нобелевскую премию не присуждают посмертно. Поэтому некоторые ученые, вполне заслуживающие премии, просто не успевают ее получить. Примером у нас может служить Евгений Константинович Завойский, который должен был получить премию за открытие электронного парамагнитного резонанса, но, к сожалению, скончался, не дожив до присуждения премии.
Знаю я и одну ошибку. Премию 1930 года за открытие комбинационного рассеяния света должны были получить советские физики Ландсберг и Мандельштам и индийский физик Раман. А получил один Раман. Я, как и многие другие, долго считал, что здесь виноват Нобелевский комитет. Но, когда в 1981 году стало известно, кто номинировал на премию 1930 года по физике, то оказалось, Ландсберга и Мандельштама номинировал на премию только один советский физик.
Итак, мнение, что Россию дискриминируют, абсолютно неверно.
"ПГ": Как вы считаете, в каких областях науки у России еще есть перспективы, и она занимает передовые позиции?
В.Г.: Вы знаете, если говорить о Нобелевских премиях, то это не вполне правильно поставленный вопрос. Перспективы есть во всех областях, потому что крупные открытия бывают совершенно непредсказуемыми. Например, в 1986 году два швейцарских физика открыли высокотемпературную сверхпроводимость и уже в 1987 году получили за это Нобелевскую премию. Кто мог это предсказать?
Кроме того, присуждение любой премии, даже такой престижной, как Нобелевская, - это в какой-то степени условность. Например, есть много замечательных физиков, которые не получили никакой премии. Не нужно забывать, что каждый год на Нобелевскую премию по физике номинируют человек сто, а дать можно не более чем троим.
О передовых позициях отечественной науки мне проще говорить, касаясь физики. Я думаю, наиболее сильные позиции у нас в физике конденсированного состояния. Ведь физика конденсированного состояния, то есть твердого тела, жидкостей и так далее, не требует сверхсложного оборудования. Я вообще-то физик широкого профиля, теоретик, в частности, много занимался физикой сверхпроводимости, за что, собственно, и получил Нобелевскую премию. До меня за выдающиеся работы в области сверхпроводимости и сверхтекучести получили Нобелевскую премию Ландау и Капица. Сегодня важнейшая проблема в области сверхпроводимости заключается в освоении так называемых высокотемпературных сверхпроводников, охлаждаемых жидким азотом. Главное же, о чем мечтают физики, - это о создании комнатно-температурных сверхпроводников, то есть материалов, остающихся сверхпроводящими при комнатной температуре. Я убежден, что здесь есть очень хорошие перспективы, а необходимые для исследовательской работы средства не слишком большие - десятки миллионов долларов. В связи с этим я выдвинул проект создания специальной лаборатории. Об этом проекте я написал Владимиру Владимировичу Путину.
"ПГ": Много говорят, что Россия должна перейти к инновационной экономике, к новому уровню знаний, науки. А воз и ныне там, и это касается инноваций, и исследований, и образования. Что, по вашему мнению, мешает активному развитию?
В.Г.: Здесь нужно разделить несколько аспектов. Во-первых, экономический. Нужно сделать так, чтобы новейшие разработки стали востребованы производством, чтобы стало выгодно создавать и развивать высокотехнологическое производство. Сильно мешают бюрократические препоны. Попробуй-ка пробейся через нашу бюрократию с каким-либо изобретением или хорошей разработкой.
Но, конечно, для инноваций не менее важно развитие фундаментальной науки и образования. Не могу здесь не коснуться реформирования РАН. К сожалению, этот процесс пошел не по тому пути, который мне кажется правильным. Нормальное управление в фундаментальной науке может осуществляться только ее представителями. Вспомните, например, Курчатова, Вавилова, Келдыша. Другое дело - контроль за бюджетными средствами. Для этого нужно, чтобы существовал наблюдательный или попечительский совет, в котором должны быть представители государства, например Министерства образования и науки. Но сама академия, я убежден, должна оставаться элементом гражданского общества. То есть негосударственной организацией с соответствующим уставом. А иначе РАН просто может попасть под полный контроль бюрократии, которая часто оказывается некомпетентной в вопросах науки.
И еще один очень важный вопрос - это образование. Без высококачественной современной системы образования ни о какой экономике знаний не может быть и речи. Ведь главными "движителями" инновационной экономики являются инновационно мыслящие люди - исследователи, изобретатели, предприниматели. Тот самый пресловутый "человеческий капитал". И образование - тот институт, который этот капитал формирует.
Особенно важно, как мне кажется, укрепление средней школы. За 11 лет вполне можно подготовить образованных людей. Для этого нужны прежде всего хорошие учителя и хорошие учебники. Сегодня необходимо активно работать над повышением престижа профессии учителя и увеличивать тиражи высококачественной учебной и научно-популярной литературы.
Говоря об экономике знаний, образование надо понимать максимально широко - не только как процесс получения специальных знаний или, например, подготовки инновационных менеджеров. На первый план выходят и воспитательные задачи.
Необходимо показать молодежи яркие и наглядные примеры, формирующие активный интерес к творчеству, возможностью самореализации в научно-технической сфере.
Я неоднократно высказывался по этому поводу, в том числе и на страницах "Парламентской газеты". Отрадно, что большинство инициатив не "повисли в воздухе", а легли в основу конкретных проектов. Так, например, идея вырастить в среде студентов естественно-научных и инженерно-технических вузов слой современных лидеров-организаторов для науки и инноваций нашла активных сторонников и поддержку. Подчеркну, здесь речь идет не о менеджерах, а именно об интеллектуальных лидерах, высокомотивированных и широко образованных людях. Кроме специальных знаний они обязательно должны обладать навыками, необходимыми для успешного продвижения идей и проектов, будь то новый научный результат или изобретение. И этим навыкам (насколько мне известно, их сегодня называют "гуманитарными технологиями") полезно обучать студентов.
Я лично убежден, что для инновационной экономики нам прежде всего необходимо воспитать новое поколение Ландау, Курчатовых и Королевых. Иного пути просто нет. Это большая задача, и ее возможно решить только общими усилиями.