Версия для печати
Вернуться к списку

БРАТЬЯ ВАВИЛОВЫ: ЖИЗНЬ И ТРАГЕДИЯ

Судьба С. И. Вавилова полна глубочайшего драматизма: его старший брат академик Николай Иванович Вавилов, не менее прославленный ученый, биолог, пал жертвой политических репрессий в 1943 году в расцвете блистательной научной карьеры. Сегодня именами братьев Вавиловых названы улицы городов и научные институты России, а в 1948 году академик-секретарь Н. Г. Бруевич, приставленный тайно надзирать за беспартийным и "классово чуждым" президентом АН СССР, писал секретные донесения в секретариат ЦК ВКП(б) о степени благонадежности Сергея Вавилова, о неподобающих упоминаниях в академической среде имени убиенного Николая Вавилова и о необходимости пресечения разговоров о пенсии его семье.

Братья Вавиловы, сыновья нищего крестьянина из глубинки, сделавшего фантастическую купеческую карьеру в Москве, - интеллигенты в первом поколении. Отец дал хорошее образование детям в надежде передать им дело, но не стал препятствовать, когда они избрали научное поприще. Появление таких народных талантов обусловила отмена крепостного права, открывшая дорогу к образованию способным простолюдинам, ранее почти полностью перекрытую сословным барьером. Подобных самородков, подготовивших взлет России в начале XX века, было немало, в том числе и в научном сообществе.

Можно упомянуть схожую судьбу братьев Константиновых, также сыновей "скоро-богатого" купца, из которых старший - Александр Павлович, сотрудник А. Ф. Иоффе, был одним из русских творцов телевидения (в паре со своим шурином - великолепным изобретателем, музыкантом и одновременно секретным агентом внешней разведки СССР Л. С. Терменом). А. П. Константинова расстреляли в конце тридцатых годов (свою чашу испил и Термен). Младший брат, Борис Павлович Константинов, стал вице-президентом АН СССР, руководителем сверхсекретных военных программ, директором знаменитого ленинградского Физико-технического института, преемником А. Ф. Иоффе на этом посту. И умер он так же рано, как и С. И. Вавилов, не дожив до шестидесяти лет.

На XXX юбилейных Вавиловских чтениях сын Николая Ивановича Вавилова рассказал об отношениях между братьями Вавиловыми и о бедствиях, которые принес их семье "век-волкодав", погубивший несметное число талантов России.

Николай был почти на четыре года старше Сергея - в детстве это очень много. Семья Вавиловых жила в Москве на Средней Пресне. Николай имел твердый характер, был смел и решителен, и ему нередко приходилось защищать младшего брата от пресненских мальчишек, вступая за него в драку.

Отец - Иван Ильич Вавилов - обычно не вмешивался в воспитание детей, предоставив это матери. Александра Михайловна Вавилова (1868-1938), урожденная Постникова, дочь художника-гравера Прохоровской мануфактуры, была добрым, обаятельным человеком, образцовой хозяйкой. Дети ее обожали, а она особенно нежно относилась к младшему сыну. В неоконченной автобиографии Сергей Иванович писал: "Мать замечательная, редкостная по нравственной высоте... окончила только начальную школу, и весь смысл жития ее была семья... Мать любил я всегда глубоко... Мало таких женщин видел я на свете".

Николай, по свидетельству самого Сергея Ивановича в набросках неоконченной автобиографии, опубликованной впервые И. М. Франком, сильно влиял на интеллектуальное развитие Сергея в период его детства и юности. Сергей Иванович пишет, что брат много читал и рассказывал ему содержание интересных книг, например, повести о Петре Великом. Из автобиографии Сергея Ивановича мы узнаем, что, учась вместе с братом в коммерческом училище, под его влиянием увлекся химией, вместе с ним начал ставить химические опыты и посещать лекции крупных ученых в Народном университете Шанявского.

Там же читаем: "Естествоиспытателем с широкими интересами и горизонтами я стал вполне годам к пятнадцати. Я прочитал Тимирязева, Мечникова, обзавелся определителями растений. Принимал я большое участие в микробиологических опытах Николая". По примеру брата он устроил домашний литературный и философский кружок. "Обсуждали классиков. Например, трилогию А. К. Толстого".

Из-за незнания латинского языка мой отец не смог поступить в Московский университет, где требовалось сдать вступительный экзамен по латыни. Сергей же Иванович учел опыт брата и самостоятельно изучил латинский язык еще в коммерческом училище и был принят на физико-математический факультет Московского университета.

Интересно, что в письме президента АН СССР С. И. Вавилова Сталину в 1949 году (его читал сотрудник КГБ СССР В. Ф. Сенников в 1955 году, в год реабилитации Н. И. Вавилова) говорилось, что только помощь и поддержка Николая позволили ему стать крупным ученым. Целью письма была просьба о посмертной реабилитации брата, без которой Сергей Иванович отказывался оставаться на посту президента Академии наук.

Как отмечал один из биографов С. И. Вавилова, профессор Леонид Вадимович Левшин, "всю последующую жизнь братья были очень близки между собой, а также проявляли трогательную взаимную заботу". Так, в письме к будущей жене, моей матери, отец во время длительной командировки в США и Европу в 1921 году писал: "Для Сергея достал книжку, которую он одобрит: отчеты всех физиков о новейших работах Wilhelm Institute, Эйнштейна и прочих. Только что вышла, но боюсь посылать по почте. Очень дорогая, 6 долларов (по нынешнему курсу более 60. - Ю. В.), и в ней кое-что для меня".

Любимый ученик Сергея Ивановича, выдающийся физик, нобелевский лауреат Илья Михайлович Франк писал о Вавиловых: "Они, братья, были очень дружны и чрезвычайно высоко ценили талант друг друга". Многие, знавшие Н. И. Вавилова, вспоминали, что он в ответ на похвалу в свой адрес часто говорил: "Я-то что! Вот Сергей - это голова!" Об отношении Сергея Ивановича к брату писал и другой выдающийся ученый, также выходец из ФИАНа, академик Владимир Иосифович Векслер: "Я много раз и в разное время слышал его слова, полные преклонения перед талантом и ролью Николая Ивановича в науке".

В журнале "Вопросы истории естествознания и техники" N 2, 2004 г. впервые опубликованы потрясающие дневники моего дяди за наиболее тяжелый период его жизни, связанный с арестом и гибелью любимого брата.

13 августа 1940 года, после ареста брата, он записал: "За эти дни сколько перемен и самое страшное несчастье. У брата Николая 7-го на квартире был обыск. Сам он сейчас во Львове. Значит, грянет арест, значит, рушится большая нужная жизнь, его и близких! За что? Всю жизнь неустанная, бешеная работа для родной страны, для народа. Вся жизнь в работе, никаких других увлечений. Неужто это было не видно и не ясно всем? Да что же еще нужно и можно требовать от людей? Это жестокая ошибка и несправедливость. Тем более жестокая, что она хуже смерти. Конец научной работы, ошельмование, разрушение жизни близких. Все это грозит. Эта записная книга выходит полной горя: смерть матери, сестры, теперь ужас, нависший над братом. Думать о чем-нибудь другом не могу. Хорошо, что мать умерла до этого, и так жаль, что сам не успел умереть. Мучительно все это, невыносимо".

Запись от 5 мая 1941 года: "Безнадежная тоска, опускающая руки, трагическая судьба Николая, ни минуты не выходящая из головы и парализующая все".

Находясь вместе с Государственным оптическим институтом (ГОИ) в эвакуации в Йошкар-Оле, 29 августа 1941 года он написал: "Тяжело невыносимо. Во сне видел Николая, исхудавшего, с рубцами запекшейся крови".

"13 октября 1941 г., Йошкар-Ола. Сегодня узнал из письма Елены Ивановны (1) о печальной и мрачной участи Николая.Страшно и грустно безгранично. С какой бы радостью завтра не проснулся. Никогда этого не забуду".

"5 июля 1943 г., Йошкар-Ола. Страшная телеграмма от Олега (2) о смерти Николая. Не верю. Из всех родных смертей самая жестокая. Обрываются последние нити. Реакция - самому умереть любым способом. А Николаю так хотелось жить. Господи, а может, все это ошибка?"

"26 октября 1943 г., Йошкар-Ола. Получил приглашение в НКВД. Пришла бумага относительно Николая о его смерти 26 января в Саратове. Прочел и расписался. Последняя тоненькая ниточка надежды оборвалась. Надо понять полностью - Николай умер. Опасаюсь, что сойду с ума. Смерть Николая поставила последнюю точку в той пронзительной, безотрадной картине".

В годовщину кончины брата - 26 января 1944 года: "Сегодня год со дня смерти Николая. Как он умирал? Ничего не известно".

Сергей Иванович Вавилов умер 25 января 1951 года, не дожив всего два месяца до своего шестидесятилетия. Его внезапная преждевременная кончина, вне всякого сомнения, связана с чрезвычайно тяжелыми переживаниями в связи с арестом и гибелью горячо любимого брата.

Часто задают вопрос: что делал Сергей Иванович для спасения брата после его ареста? А. Г. Чернов, помощник президента Академии наук В. Л. Комарова, в письме к генетику академику Н. П. Дубинину вспоминал, как вскоре после ареста Н. И. Вавилова был свидетелем прихода моего дяди к В. Л. Комарову. Они вместе составляли текст письма Сталину с просьбой об освобождении Николая Ивановича, и при этом Сергей Иванович плакал. Но Комаров так и не отправил это письмо Сталину - побоялся.

Близким к Сергею Ивановичу сотрудникам ГОИ, находившимся вместе с ним в эвакуации, было известно и о его личном письме Сталину, написанном весной 1943 года о необходимости скорейшего освобождения брата. Он тогда еще не знал, что Николай умер в саратовской тюрьме 26 января.

В истории Родины, в нашей памяти и памяти наших потомков имена братьев Николая и Сергея Вавиловых будут неразрывно связаны.