Версия для печати
Вернуться к списку

Интервью с Валерием Черешневым

Сегодня мы попытаемся обсудить очень сложную тему, а именно тему модернизации Российской Академии Наук и коротко обрисовать ту ситуацию, в которой находится современная российская академическая наука. В нашей студии академик, председатель Уральского отделения Российской академии наук Валерий Александрович Черешнев.

Валерий Александрович, здравствуйте. Бытует такое мнение, и в экспортной среде, ну, может быть околонаучной экспертной среде и прежде всего в среде обывателей, что российская, прежде всего, академическая наука безнадёжно отстала от некоего мирового уровня, это стало причиной отставания и серьёзного отставания отраслевой науки, и как следствие – отставания технологического в целом российской промышленности, производства, каких-то наукоёмких производств от некоего среднего мирового стандарта. Хотелось бы получить ваше экспертное, как бы оценку, так ли это на самом деле?

Действительно, разговоров много, о том что Академия наук резко отстала, но это процессы очень не простые. В каких-то разделах действительно есть отставание. Тут нечего скрывать, потому что сложный период, начало особенно девяностых годов, когда наука практически не финансировалась, когда не было поставок нового оборудования, а без этого ни физики, ни химики работать не могут, действительно отставание было. Но я должен сказать, что последние 6-7 лет отношение к науке со стороны государства коренным образом поменялось. Мы ежегодно закупаем только по Уральскому региону на 3-4 млн. долларов оборудования, и у нас сейчас оборудование, которое не старше 3-4-х лет 30% занимает. А оборудование по международным меркам должно меняться каждые пять лет, научное оборудование. Поэтому, я хочу сказать, что 70% оборудования всё-таки старше 4-5 лет, поэтому здесь есть над чем работать. Но вот вы говорите, как в табели о рангах мира, вот только что пришёл список журнала "Science", они всегда выделяют первые десять лиц за прошедший год, это в январе обычно бывает, и вот за последние двадцать лет номером один стал российский учёный, Григорий Перельман. Математик известный санкт-петербургский, который решил проблему Пуанкаре, над которой сто лет бились лучшие математические лбы, но решил он. То есть 20 лет этого не было, а теперь вот есть.

Но всё-таки какие отрасли академической науки сейчас переживают бурный рост в России и какие всё ещё нуждаются в серьёзной опёке?

Ну, тут тоже, допустим, физика – ядерная физика, физика высоких энергий – у нас на лучших мировых стандартах. Допустим институт ядерной физики в сибирском отделении, институт электрофизики в уральском отделении – это лидеры, мировые лидеры в своих направлениях. В химии отдельные, например, химия полимеров, химия лекарств – мы не отстаём. Вот, допустим, в разделе науки о земле, в биологии, в некоторых разделах, допустим, исследования на молекулярном уровне, генетические – здесь, конечно, отставание. Но, допустим исследования в области иммунологии, вот только что недавно прошло несколько семинаров в этом году, в Рио-де-Жанейро будет очередной тринадцатый съезд иммунологов мира – здесь мы на уровне работаем.

А вот в таких отраслях, широко обсуждающихся в журналистике, в публицистике – нанотехнологии, генная инженерия – у нас какие-то есть позиции?

Есть позиции и очень серьёзные. По нанотехнологиям Курчатовский институт стал головным по исследованиям, институт общей физики в Москве – один из лидеров, институт физико-технический тоже лидер по нанотехнологиям. Вот такая группа сформировалась из десятка институтов, которые работают на самом современном уровне – и физики, и химики, и биологи.

Ну, вот вы говорите о тех вещах – государственная поддержка, замена оборудования в лабораториях, исследовательского оборудования. Кадры, люди, которые, собственно говоря, и делают науку, и определяют состояние науки, у нас же была проблема, вы сказали, было недофинансирование несколько лет. Параллельно шёл процесс мощного оттока людей на запад.

Порядка 200 тысяч учёных, высококвалифицированных, вот за 15 лет, покинули российскую науку, в том числе и учёные из Российской академии наук. Но процесс этот, я должен сказать, замедлился. Сейчас делается всё чтобы вернуть многих учёных. И такой возврат, может быть, не так быстро идёт, но возвращаются. Я должен сказать что, если в 94-95 годах у нас не было одного аспиранта на одно место, кандидата – ну люди не шли просто в науку, то сегодня три-четыре человека конкурс на место. У нас вот аспирантуру в этом году кончают 280 аспирантов, в следующем году – 300. Вот примерно так. То есть самоподготовка идёт. Ну давайте я по возрасту скажу, ещё нас ругали за то, что стареют катастрофически, но положение выправляется. Средний возраст научного сотрудника в мире – 46 лет. В российской академии в целом – 49, в уральском отделении – 43. Ну, мы самое молодое отделение Российской академии наук.

В декабре 2006 года Президент подписал новую версию закона о науке и научно-технической политике, сейчас обсуждается устав Российской академии наук, но прежде всего, какие инновационные моменты есть в этих документах, прежде всего, наверное, в федеральном законе?

Поправки к закону о науке говорят о том, что вот эти академии наши, вот эти государственные, их шесть, включая Российскую Академию Наук, становятся государственными академиями, что теперь устав академии он не просто будет утверждаться научным собранием, как всегда было до того, а он должен быть ещё утверждён правительством, то есть проверено соответствие всех положений законодательным актам. И третья поправка в этом законе о науке, это то, что президента академии наук теперь будет утверждать Президент страны, а президентов других отраслевых государственных академий – правительство.

Вот такой вопрос коротко, нельзя ли очертить перспективы технопарков здесь, на Среднем Урале?

Ну да, это очень важная проблема, и вот сейчас мы как раз занимаемся информационным технопарком, это на базе института математики и механики. Сейчас выделены помещения. Сейчас как раз тут подоспела сдача нового корпуса, формируются молодые кадры, и мы думаем, что технопарк заработает в ближайшее время, принесёт ощутимую пользу.

Ещё какие-то технопарки будут?

Есть, ещё будут технопарки. Расширяется инновационный технопарк академический, это там в Краснолесье, сейчас ещё будет дополнительно построено 6 тысяч квадратных метров, и как раз институтам и предлагается свои разработки внедрять на конкретных небольших линиях в этих технопарках.

И в завершение нашей передачи, нельзя ли получить от вас экспертную оценку о том, каково всё-таки будет состояние академической науки России через три, может быть, пять лет. И сможем ли мы как и прежде с гордостью говорить, что да, у России есть своя академическая наука, она на мировых позициях, и вот не изменится ли это положение?

Ну, я оптимист, и оптимистически смотрю в будущее. Я считаю, что у академической науки серьёзное будущее в нашей стране, она будет развиваться. Вот пройдут эти этапы модернизации, мы уже говорим, что надо их пережить. Действительно, это несколько упорядочит с тем, чтобы потом, с новыми силами, и уже имея определённый опыт, заработать на должном уровне, как всегда работала Российская академия наук, Академия Наук СССР, преемницей которой является. Я просто хочу сказать, что и государство должно ставить серьёзные важные задачи. Вот сейчас я про проект просто скажу, в котором 70% занимает альтернативная энергетика, водород. Важнейшая проблема. Но и финансирование небольшое, и количество институтов – поставьте это как серьёзную проблему, сделайте это как атомный проект – и решим же, решим буквально в ближайшие два-три года. Это вполне реально. Я вижу по тому, как работают сотрудники наших институтов, как работает молодёжь, как работают наши опытные кадры – это вполне решаемая проблема.

Мы сегодня пытались обсуждать довольно сложную тему модернизации российской академической науки и, соответственно, Российской академии наук с академиком, председателем уральского отделения Российской академии наук Валерием Александровичем Черешневым.