Версия для печати
Вернуться к списку

О Городе Солнца — и двух процентах

Сначала о Сколкове. Это будет дотошная реализация избитого тоста: «Чтобы у нас всё было, а нам за это ничего не было». Начать с того, что у Фонда (так будет называться реализующая проект организация) будут деньги. В этом году всего 4,6 млрд рублей — ну так это только на обзаведение и первые проектные работы; а уж потом — собственная строка в федеральном бюджете и, по нынешним оценкам, ещё 50–60 млрд на следующие два года. Всё: и строительство (в том числе жилья), и создание инновационной инфраструктуры — будет делаться за счёт казны. Но не в одних деньгах счастье. Фонд будет властвовать над фактически экстерриториальным образованием. Муниципальной власти в Сколкове не будет, региональной над ним — тоже. Силовики будут подчиняться только своим федеральным главам, да и то, по-видимому, как-то не вполне («Хотелось бы, чтобы милиция в иннограде была немного другой, чем по всей стране». — Вексельберг). Про таможенный и налоговый режим твёрдо будет известно только в начале мая, когда министр Набиуллина обнародует готовящийся законопроект, но уже сейчас ясно, что льготы будут беспрецедентными. Говорят, таможня будет почти как в порто-франко, а налогов — только 13% с дохода физлиц да 14% страховых сборов; а на прибыль, на имущество, НДС — всё по нулям. Понятно, что Вексельбергу уже не нравится простецкое имя Сколково: «Мы сейчас находимся в процессе поиска более громкого названия» — Город Солнца, Эльдорадо или Голконда более соответствовали бы заявленному шику. В некоторых изданиях вместо нестойкого неологизма «инноград» стали уже писать манерное Иноград. Что ж, там и вправду намечается какая-то иная Россия.

Насколько вероятен успех амбициозного замысла? Есть люди, верящие в успех; среди них, надо понимать, и руководители проекта, а ведь и Вексельберг, и Алфёров — люди не последние. Есть люди, не верящие в успех, среди которых тоже замечены известные специалисты, и они не раз опубликовали свои аргументы. Они утверждают, например, что «кремниевые долины» случаются вокруг людей (успешных лабораторий и университетов) и больших содержательных проектов (государственных заказов), но никак не вокруг недвижимости, пусть и в неимоверно элитном месте; что строить «инноград» с нуля было бы естественно в дикой стране, а в стране, где не так уж мало работающих научных центров, — наоборот, противоестественно… Мне ближе вторая точка зрения, но сейчас речь не об этом. Тут ведь и успех не всякий нужен. Так, вполне возможен и даже не очень труден одноразовый успех Сколкова или, точнее говоря, муляж успеха. Как в футбольную сборную России переманили от бельгийцев тренера, посулив ему зарплату не то в десять, не то в двадцать раз большую, так и Сколково может, тряхнув федеральной мошной, перекупить дюжину-другую учёных и инновационных менеджеров экстра-класса вместе с их, так сказать, записными книжками. Эти люди, как и их связи, будут работать и из сколковских офисов — вот вроде и победа. Только когда оскорбительно (для нас) дорогие контракты звёзд кончатся, офисы опустеют — и придётся снова трясти мошной.

Чтобы оправдались надежды и окупились затраты на Сколково, там нужен не вообще успех, а успех тиражируемый — и во времени, и в пространстве; а что такой результат крайне маловероятен, видно, по-моему, уже сегодня. Нам говорят, что на этом проекте как на полигоне будут опробоваться стимулы для инноваций. Странные речи. Чтобы попробовать, как скажутся на процветании инноваций хоть те же налоговые льготы, нет ни малейшей необходимости сначала истратить два с половиной года и два миллиарда долларов на строительство офисов, коттеджей, кафе и транспортных развязок. Можно сегодня же даровать один набор льгот, скажем, томским научным центрам, другой — новосибирским, третий — в Протвино, да и понаблюдать, что начнёт происходить уже в этом году. До того момента, когда в Сколкове появится первая работающая компания, успели бы сто вариантов апробировать — с надеждой на повторяемость результата!

Но, в конце-то концов, хотят люди ставить свои опыты не где попало, а на специально обустроенном месте — пусть бы себе. Вон, молодой Пётр тоже для начала учинил потешное войско. Судьба сколковских штудий окажется печальной не потому, что они слишком долги и дороги, а по более серьёзной причине: страна движется в совсем другом направлении. В тот же самый день, когда публика изумлённо внимала рассказам г-на Вексельберга, в Думе был решительно завершён спор о том, до какого уровня повышать страховые взносы (бывший ЕСН): временно до 32%, как надеялись многие, или уж сразу до 34%? Премьер Путин сказал, что «отказываться от уже принятых решений не имеет смысла», и ставка будет сразу высшая. Эти два процента довольно существенны и сами по себе (как-никак, за два спорных года — 460 миллиардов), но ещё важнее содержащийся в них знак. Он яснее ясного говорит, что Россия поощряет не инновационные компании, где зарплата может составлять и половину оборота, и больше, а компании сырьевые, где она никак не больше пяти, ну десяти процентов. Чем сложнее работы, которые пытается выполнять компания, тем дороже встанут ей эти два процента, тем с большей вероятностью она вылетит в серую зону, а там и в небытие. Я прекрасно понимаю, что в пользу повышения ЕСН есть свои аргументы, но его воздействие на структуру экономики совершенно однозначно — и тут ничего не поделаешь. А потешный полк, идущий не в ту сторону, куда шествует основная армия, обречён остаться потешным.