Версия для печати
Вернуться к списку

ШАРОВАЯ МОЛНИЯ

Александр Евгеньевич Ферсман родился в ноябре 1883 года в Петербурге. Его отец, Евгений Александрович, был русским военным атташе в Греции, позднее - директором 1-го Московского кадетского корпуса и начальником Александровского юнкерского училища. Очевидно, именно от отца Ферсман унаследовал бесстрашие и командирские навыки, столь пригодившиеся ему в экспедициях.

"Я вспоминаю, - писал А.Е. Ферсман в одной из своих книг, - первую нашу экспедицию на Южный Урал летом 1913 года: 150 рублей, с трудом полученные от Академии наук на поездку, были для нас, молодых московских ученых, огромной и долгожданной победой. В заброшенных, грязных, полуразвалившихся башкирских деревнях останавливались мы на ночлег; сквозь непролазную грязь никогда не чинившихся дорог с трудом вытягивала коробок пара уральских коней..."

К началу Первой мировой Александр Ферсман был уже известным молодым ученым, правой рукой Вернадского, и никто не упрекнул бы его, оставайся он в научной лаборатории. Но в 1915 году он пишет Вернадскому: "Дорогой Владимир Иванович! Не скрою, что я твердо решил весной бросить все и пойти на фронт. Это решение намечалось у меня уже давно и мешало даже работать. Считаю положение слишком серьезным, чтобы думать о чем-либо другом..."

В 1941-м году Александр Евгеньевич Ферсман искал на Урале не минералы, а стратегическое сырье для армии. Конечно, это было совершенно секретное дело, и о нем полагалось молчать. Совсем молчать было трудно, поскольку искать сырье было некому и, главное, некогда. Вслед за А.Е. Ферсманом на Урал прибыл и весь Институт геологических наук, но многие геологи были на фронте, немцы стояли под Москвой, и не было ни средств, ни времени на организацию экспедиций.

В этот критический момент Ферсман обратился за помощью к уральским мальчишкам. Конечно, не только к мальчишкам, но и к старикам-охотникам, горщикам, натуралистам, к тем, кто знал все тропинки, все скалы, все выходы горных пород около родного селения. Он выступал по радио так горячо и вдохновенно, что люди, заслышав его голос из репродуктора, замирали и говорили другим: "Тише-тише, Ферсман выступает!"

Географ Давид Арманд вспоминал: "Ферсманы жили в Свердловске на улице Луначарского в квартире на третьем этаже. В подвале того же дома находился "перевалочный пункт", где неделями, а то и месяцами жили приезжие геологи и их семьи до того, как их удавалось пристроить на постоянное место жительства. Многие спали на полу, готовили тут же на керосинках и примусах. Работали и днем, и ночью..."

Академик А.В. Шубников так вспоминал встречу с Александром Евгеньевичем в Свердловске осенью 1941 года: "В 12 часов ночи являюсь на квартиру к Александру Евгеньевичу - он не спит. Входят и выходят люди, стрекочет пишущая машинка, вокруг Александра Евгеньевича опять вертится жизнь. На мой вопрос, что делать, где то учреждение, в котором я мог бы работать, он ответил лаконично: "Вы сами и есть то учреждение, которое ищите". Не прошло и недели, как я приступил к оборонной работе по своей специальности..."

В архиве моих дедушки и бабушки (режиссеры научно-популярного кино Л.И. Рымаренко и В.Е. Волянская много лет посвятили поиску материалов о А.Е. Ферсмане и сняли о нем два фильма) среди множества книг по минералогии хранится ветхая брошюра "Война и стратегическое сырье". Возможно, из всех своих книг и научных трудов Александр Евгеньевич более других ценил именно эту тоненькую книжку размером с солдатскую ладонь. Не только ее текст, но и весь облик, и даже выходные данные очень многое могут нам сейчас сказать: "ОГИЗ, Гос - политиздат, 1941. Подписано в печать 23 декабря 1941 года. Красноуфимск. Тираж 50 тысяч. Отпечатано в типографии "Уральский рабочий".

За невероятную подвижность, не вяжущуюся с его полнотой, коллеги звали Ферсмана то шаровой молнией, то гиппопотамом. Ученый сам подшучивал над своей важной фигурой, был ироничен, улыбчив, обожал розыгрыши и только на официальных фотографиях ему с трудом удавалось придать своему лицу сколько-нибудь серьезное выражение. Однажды, приехав в Ессентуки, Александр Евгеньевич представился директором цирка и в этой роли с удовольствием проходил несколько дней.

Любил стихи своего коллеги, поэта и исследователя метеоритов Петра Драверта (вместе с В.И. Вернадским и А.Е. Ферсманом он стал одним из основателей метеоритики). Замечательное чувство родного языка было у Ферсмана с детства, и одно время он колебался между естественными и гуманитарными науками. После окончания с золотой медалью Одесской классической гимназии поступил на физмат, потом перевелся на историко-филологический факультет университета.

Благодаря такой подготовке и литературному дару Ферсман стал одновременно и Паганелем, и капитаном Грантом, и Жюль Верном нашей минералогии. Выдающийся ученый был и талантливым писателем, лидером в области популярного изложения научных знаний для детей. Он писал о камнях так, как многим писателям не написать о людях. Мало кто из довоенных подростков не читал его "Занимательной минералогии" (ее первое издание вышло в свет ровно восемьдесят лет назад, в 1928 году, и к середине 60-х годов выдержало 30 изданий!). Тысячи будущих геологов и минерологов впервые задумались о своем призвании, читая научно-художественные книги Ферсмана, щедро выпускавшиеся Детгизом.

Сегодня невозможно понять, почему блестяще написанные и почти ни в чем не устаревшие книги Ферсмана (по которым, кстати, можно сделать и анимационные фильмы, и компьютерные игры) совершенно забыты и не переиздаются. Все разговоры об инновационных путях развития могут остаться жалким блефом, если не появится поколения, увлеченного наукой с первого класса. Да, из сотни ребят может один станет геологом, но остальные девяносто девять будут хотя бы представлять, кто такие В. Вернадский, А. Ферсман, В. Обручев...

В середине 1930-х один из юных читателей писал академику: "Я хочу к вам переехать жить со своими образцами. У меня все время выходит скандал с папой из-за камней. Можете ли вы меня принять?.."

Скандал был улажен Ферсманом, мальчишка еще несколько лет переписывался с Александром Евгеньевичем, а потом поступил в Горный институт и еще студентом открыл несколько новых месторождений.

После войны невероятную популярность обрели ферсмановские книги "Рассказы о самоцветах", "Занимательная геохимия", "Путешествия за камнем", "История одной тропы", "Воспоминания о камне", "Мои путешествия"...

Когда он их успел написать -постичь невозможно. Молчу про научные труды, которым нет числа. Но только список научных институтов, которые создал или которыми руководил за свою недолгую жизнь А.Е. Ферсман, занимает целую страницу!

Скорость и плотность его жизни были невероятны. Путь от первой научной публикации в "Бюллетене общества испытателей природы" (в 1904 г.) до звания действительного члена Академии наук он прошел за пятнадцать лет!

Во время Великой Отечественной войны академик Ферсман возглавлял четыре (!) оборонных комиссии Академии наук: по аэрофотосъемке и маскировке, по стратегическому сырью, по военной географии и по подземным выработкам. Можно сказать, что на одном человеке держалась огромная часть нашей оборонной науки. Нагрузка на Ферсмана была запредельной.

Еще в 1926 году, опасаясь за здоровье своего ученика, В.И. Вернадский писал ему: "Вы и физически, и умственно натягиваете струны жизни, часто без нужды..." Ферсман отвечал: "Иначе поступать не могу. Моей жизни не хватит, чтобы осуществить все идеи..."

Александр Евгеньевич Ферсман умер в победном мае 1945 года.