http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=f00a6f57-d075-4af2-8ea6-1c2b0fff7d3a&print=1© 2024 Российская академия наук
Принято считать, что научная жизнь в нашей стране едва теплится и вот-вот грозит вовсе погаснуть. Особенно учитывая критическое состояние финансирования научных исследований и массовую утечку мозгов
Недавно в «ЗН» приводились ошеломляющие цифры: за период независимости Украину покинуло 675 докторов наук и многим более тысячи кандидатов наук. Как известно, пик пришелся на бурные и голодные 90-е, в последние годы, согласно статистике, отток уменьшился. Однако экспертов этот факт вовсе не радует. Снижение общего уровня образования и падение престижа ученого в обществе привело к тому, что в науку сегодня идет намного меньше людей, нежели в советские времена. Кроме того, отсутствие железного занавеса позволяет не только украинским ученым искать работу на Западе, но и зарубежным университетам свободно отбирать перспективных молодых людей еще на этапе учебы в вузе, которые докторами наук становятся уже в университетах США и Европы и потому не попадают в статистические отчеты в Украине.
На этом фоне как никогда остро встает проблема поиска и подготовки молодых ученых, формирование отечественных научных школ и сохранение уже существующих. Задача сложная, но не такая уж неосуществимая. Наиболее яркий пример тому — известная во всем мире украинская школа нейрофизиологов, основанная отечестенным «классиком цитирования», директором Института физиологии им. А.Богомольца НАН Украины, академиком НАНУ Платоном Григорьевичем КОСТЮКОМ. В отличие от многих других академических институтов «из Богомольца» не только уезжают, но сюда также возвращаются молодые ученые, сделавшие достаточно успешную карьеру на Западе. И, что уж совсем непривычно звучит, сюда стремятся приехать поработать исследователи из других стран.
Мы не ставили целью дать какие-либо общие практические рекомендации — в данном случае их и не может быть. Журналист «ЗН» пообщался с теми, кого справедливо причисляют к этой школе — бывшими аспирантами, учениками Платона Григорьевича, ставшими ныне известными в мире учеными, и попытался выделить, если так можно сказать, основные правила, на которых зиждется работа академика Костюка с молодежью и коллегами.
Буквально с первых бесед выяснилось, что Платон Григорьевич никогда не делал то, что обычно делают все учителя или научные руководители — он никогда не пытался никого учить в обычном понимании, то есть не говорил, что конкретно нужно делать, не поучал, не оберегал от ошибок. Как сказал в свое время председатель Верховной Рады Украины Иван Плющ, в его понимании учитель — не тот, кто учит, а тот, у кого учатся. А вспоминая совместную работу в законодательном органе, он отметил, что у П.Костюка учился сам и многие другие парламентарии искусству государственной и организаторской деятельности.
«В Платоне Григорьевиче удачно сочетается яркая личность и выдающийся ученый, — говорит ведущий научный сотрудник института, доктор биологических наук Николай Кононенко, который почти десять лет проработал в США в университетах штатов Колорадо и Юта, а в начале прошлого года вернулся в Украину. — Я знаю, как ему было больно отпускать на Запад сотрудников, в которых он вложил много сил и времени. Однако отпускал, еще и содействовал в получении работы, так как прекрасно понимал, насколько важен для ученого обмен опытом, сотрудничество с зарубежными коллегами, возможность поработать в иных условиях и с иным оборудованием. В отличие от руководителей многих других институтов, которые тут же увольняли сотрудников, уехавших за рубеж. Наверное, поэтому сюда многие и возвращаются».
По словам Николая Ивановича, главными требованиями П.Костюка к своим сотрудникам было опубликование раз в год научной статьи и выступление на конференции. Кроме того, в институте вот уже более 40 лет по понедельникам проводятся общеинститутские семинары, а каждую пятницу — семинары в отделе, возглавляемом самим академиком. За все эти годы график нарушался лишь в исключительных случаях.
— Каждую пятницу кто-то из отдела или сектора должен делать доклад о своей работе. Это происходит при любой погоде. Это позволяет и студентам понимать, что происходит в отделе, и сотрудникам знать, что делают их коллеги в других лабораториях. Очень важно сопряжение этих направлений, так как возникают новые идеи, дополнения, дискуссии. Если есть ошибки — подскажут, есть достижения — поддержат. На мой взгляд, это модель правильного функционирования научной единицы, — дополняет рассказ коллеги руководитель группы по исследованию кальциевой сигнализации, доктор биологических наук Нана Войтенко, также много и успешно проработавшая на Западе.
Еще одна особенность стиля руководства Платона Костюка заключается в том, что он, с одной стороны, направляет, а с другой — дает свободу.
— «Как интересно было бы исследовать вот это направление в науке!» — так ненавязчиво рекомендует Платон Григорьевич, — рассказывает Нана Войтенко. — А дальше высказывает свои идеи и всегда поддерживает задумки учеников. Возникает некий симбиоз самостоятельности ученого и возможности получить помощь. Скажем, сейчас я занимаюсь влиянием нарушений, которые происходят в нервной системе при развитии сахарного диабета, — и это была его инициатива. Он один из первых в мире обратил внимание на то, что изменения при диабете происходят не только, как это принято считать, в эндокринной системе, но и в нервной ткани.
В свое время он внушил нам мысль, что наука — интернациональна, и если ты хочешь, чтобы о тебе и о твоих научных результатах знали в мире, соответственно, ты должен публиковаться в авторитетных англоязычных журналах. Поэтому в нашем отделе больше всего публикаций, наш отдел и сам институт благодаря Платону Григорьевичу хорошо знают за рубежом.
Помнится, пару лет назад проходил крупный конгресс IBRO (международной организации по исследованию мозга) в Мельбурне. Одну из пленарных лекций читал очень известный профессор из Японии Норио Акаике, который в начале своего выступления сказал, что своей карьерой и знаниями в области биофизики он во многом обязан практике в Институте имени Богомольца. И это не единичный случай: многие крупные ученые с удовольствием приезжают в наш институт».
Благодаря творческой атмосфере многие ученые, работающие за рубежом, возвращаются обратно. Сейчас уже доктора наук, возглавляющие свои лаборатории, с удовольствием вернулись в институт.
— Тут всегда была академическая свобода, которая сохранилась до сих пор, — включился в разговор руководитель группы изучения межнейронных связей, доктор биологических наук Павел Белан. — Это очень благотворно влияет на работу в институте, ведь ученого нельзя заставить творить — ему нужно создать условия. И это Платону Григорьевичу удалось. Хотя на самом деле это очень тяжело. У меня самого сейчас много учеников, и я пытаюсь контролировать каждый их шаг. При этом осознаю, что это неправильно — ведь пока человек не сделает свой набор ошибок, он не будет развиваться дальше.
Заслуга любого большого ученого в том, что он создает свою школу. И это не дает возможности стареть. Сейчас средний возраст сотрудников отдела, думаю, меньше 30 лет. Во многих других институтах не удалось сохранить преемственность.
«Платон Григорьевич бесконечно внимательный человек, особенно к молодежи. Не упускает малейшей детали и, возможно, благодаря этому способен увидеть в молодом человеке потенциал, которого тот в себе часто даже не осознает», — отмечает заведующая лабораторией биофизики синаптической передачи, доктор биологических наук Светлана Федулова.
— При всей свободе научного поиска, царящей в институте, Платон Григорьевич играет огромную роль во всех наших исследованиях: практически по любому вопросу мы можем с ним посоветоваться. Вообще Платон Григорьевич открыт: любой аспирант может зайти к нему в кабинет напрямую, будучи уверенным, что его непременно выслушают и дадут дельный совет. Эти советы тем более ценны, что П.Костюк обладает невероятным чутьем на перспективность того или иного направления в науке. Он буквально настоял, чтобы я занималась электронной микроскопией. Методы, которые мы сейчас разрабатываем, оказались невероятно интересны и востребованы, — говорит и руководитель отдела цитологии, профессор Галина Скибо.
— Как наставник молодежи Платон Григорьевич, кроме чисто профессиональных качеств — академических знаний и умения их донести, прежде всего отличается невероятным тактом, отсутствием всякого давления на подчиненных, — рассказывает Ярослав Шуба, доктор биологических наук, руководитель отдела нервно-мышечной физиологии, заместитель директора Международного центра молекулярной физиологии НАНУ Института. — Единственным «силовым» стимулом по отношению к аспирантам всегда была его заинтересованность в самой работе. И это не давало расслабиться, потому что на очередной вопрос шефа «Как дела?» нужно было иметь возможность показать новые результаты.
При этом Платон Григорьевич всегда давал молодому человеку достаточно времени, чтобы проявить себя, и если тот оправдывал надежды, то использовал весь свой авторитет для его дальнейшего продвижения. Так, именно благодаря рекомендации П.Костюка еще в советские времена меня пригласили на длительную работу в западногерманский Университет Саарленда. А рекомендация Костюка много значила! Перед тем ученым, который может в своем резюме написать, что защищал диссертацию под руководством Платона Костюка, открываются все лаборатории мира даже без его личной рекомендации.
— Что определяет школу П.Г. Костюка? Профессионализм и глубина подготовки? Безусловно. Но что еще? Что делает нас особенными? Ответ на самом деле прост: в нашем желании быть чуточку похожими на него, мы впитали его преданность, его веру, если угодно, принципам научного познания. Чему я научился у Платона Григорьевича? Тут трудно выделить что-то особенно, но следующие три принципа мне представляются наиболее важными, — размышляет Роман Широков, кандидат биологически наук, адъюнкт-профессор фармакологии и физиологии Медицинского колледжа Нью-Джерси и Университета медицины и стоматологии Нью-Джерси, США.
Без передовой физиологической науки нарушаются как биомедицинский технологический потенциал, так и образование врачей. Врачей, применяющих современные средства, должны обучать знающие специалисты. Этими специалистами, которые знают современную литературу, прежде всего и являются научные работники. Поэтому фундаментальные медико-биологические исследования ведутся как в исследовательских центрах (например, в США это государственные институты здоровья), так и непосредственно в медицинских колледжах. Платон Григорьевич всегда спрашивает меня о значении моих поисков для физиологии и медицины, о том, как то, что я делаю, поможет врачам.
Физиология, как и другие естественные науки, не может развиваться вне мирового сообщества. Поэтому критерии оценки и поддержки должны быть основаны прежде всего на международном признании. Местечковая наука цеховиков — это обман. Отсюда прямо следует необходимость прямого обмена между учеными и стремление к тому, чтобы новое знание было подтверждено и оценено всеми. С каким упоением мы слушали доклады Платона Григорьевича после каждой его зарубежной поездки!
Физиология — это прежде всего физико-химический подход к описанию живого, и поэтому ее основным методом является экспериментальное подтверждение или опровержение гипотезы (теории), построенной на основании предыдущих экспериментальных находок. Как и в других естественных науках, физиологические теории можно опровергнуть, но нельзя доказать. Теории эти являются одновременно и инструментом, и продуктом познания. Поэтому остановка научного процесса означает прежде всего обращение теорий в догмы. Платон Григорьевич научил меня ценить (и оценивать) экспериментальные результаты выше всего. Они — главный судья.