http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=f068ed72-cf8b-4a2e-87b9-0030f1837e1f&print=1© 2024 Российская академия наук
Конец ушедшего года стал временем реального воплощения нескольких важных шагов по научному реформированию в России. Шагов во многом половинчатых, непоследовательных, не всегда продуманных, но все же шагов в безусловно правильном направлении. В ноябре появился долгожданный обновленный журнальный список ВАКа, в котором наконец-то появились и международные журналы, далеко не все, но большинство. Хотя и тут ВАК не смог обойтись без казуистики (в международных изданиях результаты соискателей «могут быть» опубликованы, а в российских - «должны»), обновление этого списка явно показывает, что наше научное сообщество приходит к осознанию очевидного факта принадлежности к сообществу мировому. Если мы будем от него отгораживаться, будет хуже только нам самим.
Другой, еще более значительный шаг – это вступление в силу приказа по стимулирующим надбавкам, проект которого около восьми (!) месяцев скитался между бюрократами МОН, РАН, Минздравсоцразвития и Минюста. Новая в нашем обиходе аббревиатура «ПРНД» хоть и не слишком ласкает слух, но потихоньку начинает ставить многие вещи и понятия с головы на ноги. При всех своих издержках, ПРНД задает систему координат – что есть хорошо, а что есть плохо. Как ни удивительно, но такую элементарную вещь, как необходимость опубликования полученных научных результатов для максимально широкой международной научной аудитории у нас в России многим надо доказывать! Можно долго говорить о том, почему у нас сложилась такая ситуация, насколько она типична и т.д., но очевидно одно – такое отношение необходимо исправлять, и исправлять как можно быстрее. Смысл ПРНД – именно в этом. Поэтому крайне удивительными, если не сказать больше, выглядят призывы «выбросить трехсторонний приказ в корзину». И в процессе обсуждения системы стимулирующих надбавок, и сейчас (см. недавнее интервью Евгения Онищенко на ScienceRF) многократно говорилось – система стимулирования по формальным показателям в принципе не может претендовать (и не претендует) на установление абсолютной справедливости. Ее смысл в установлении ориентиров, а не в справедливом распределении денег за работу. Поэтому попытки улучшить эту систему за счет более, на чей-то взгляд, справедливых коэффициентов или введения/исключения каких-то параметров, по моему убеждению, в принципе бессмысленны – при любом раскладе хоть сколько-нибудь близкой к идеалу эта система не будет никогда.
Если эта система неидеальна, может быть, тогда от этой системы отказаться вообще? По сути, именно этого и добивался Совет директоров институтов РАН осенью прошедшего года, когда составлял список своих замечаний «на 48 страницах». Основная суть этих замечаний сводится к одному тезису: сколько кому платить решает начальник. (Кстати говоря, особенно показательным было одно из предложений Совета директоров – ввести надбавку за «научно-организационную» работу. Оно очень показательное, поскольку ясно показывает, откуда тут «уши растут».) Нельзя не признать, что в отдельных случаях начальник действительно сможет распределить надбавки более честно. Но, во-первых, есть серьезные причины сомневаться, что такая система будет более справедливой в целом, и, во-вторых, и это самое главное - при этом в корне изменится система критериев. Одно дело – добиваться публикации своих результатов в престижных научных журналах, а другое – добиваться хорошего отношения своего начальника. Я ни в коем случае не хочу сказать, что большинство начальников ждет только подхалимажа со стороны своих подчиненных, но, согласитесь, даже при идеальном начальнике разница в таких подходах более чем очевидна.
Система ПРНД хоть и ненамного, но продвигает нас к той ситауации, когда ключевой фигурой в научных исследованиях будет сам ученый. Когда он отвечает за себя сам, когда он имеет независимость, свободу и ответственность за результаты своего труда. Сейчас же в нашей системе ключевой фигурой является научный администратор, который решает почти все. Совсем неудивительно, что старая система всячески сопротивляется новым принципам организации работы, но отступать тут ни в коем случае нельзя.
И в заключение я хочу поддержать тезис, высказанный Е. Онищенко и не только им, о том, что система формальных показателей должна быть только временной мерой. Очень большой ошибкой будет, если она останется в институтах РАН навсегда. Основой системы распределения ресурсов на научные исследования должна стать полноценная грантовая система и независимая удаленная экспертная оценка, как это есть практически во всем мире. С большим огорчением приходится признать, что здесь пока не сделано абсолютно ничего, дело ограничилось только набором правильных слов в некоторых выступлениях отдельных министерских чиновников. Некоторую надежду вселило выступление Президента РФ в октябре прошлого года на Совете по науке, технологиям и образованию, где он ясно сказал: «Нужны кардинальные изменения в организации экспертиз и распределения грантов, нужна реальная оценка сегодняшнего состояния кадрового потенциала». Но пока эти слова только повисли в воздухе.