Версия для печати
Вернуться к списку

ВРЕМЯ Ч. 90 ЛЕТ АКАДЕМИКУ ЕВГЕНИЮ ИВАНОВИЧУ ЧАЗОВУ

У людей, далеких от медицины, медицинской науки имя Евгения Чазова обычно ассоциируется с Кремлевкой, лечением руководителей страны, членов политбюро. Некоторые, возможно, знают, что в пору перелома всей нашей жизни - с 1987 по 1990 год Евгений Иванович возглавлял Минздрав.

"Все клинические и организационные вопросы будете решать со мной", - с этих слов академика Чазова началась история всемирно известного центра кардиологии и сердечно-сосудистой хирургии.

Многие читали книги, написанные самим Евгением Ивановичем. Каждая - уникальное свидетельство о времени, о медицине, о руководителях страны, о нас с вами. "РГ" 17 апреля этого года опубликовала уникальный архивный материал о том, как в конце шестидесятых годов именно благодаря Евгению Ивановичу удалось спасти жизнь легендарного маршала Победы Георгия Жукова. Тогда собрался консилиум ведущих медиков страны во главе с академиками Борисом Петровским, Александром Вишневским. Среди множества участников того консилиума был мало тогда известный кандидат медицинских наук Евгений Чазов. Но именно он вместе с биологом профессором МГУ Галиной Андреенко к тому времени разработал надежный способ ликвидации тромба. И сумел настоять на том, чтобы именно таким путем спасти маршала.

Мне повезло: не однажды встречалась, беседовала с этим, без преувеличения, выдающимся во всех отношениях человеком. Мне, если честно, греет душу, что Евгений Иванович мой земляк - родился в Нижнем Новгороде. Может, мелочь, но никак не могу забыть, как однажды зимой приехала в Чазовский центр - договорились с Евгением Ивановичем о встрече, беседе. Вошла в вестибюль. Гардеробщик, принимающий мою шубу, спрашивает: "Вы Краснопольская? Евгения Ивановича срочно вызвали. Он просил извинить его и подождать". Меня встретил заместитель Чазова. Снова передал извинения Евгения Ивановича. В кабинете зама мы ждали Чазова. Он появился минут через тридцать - сорок. И уже сам принес извинения за опоздание. Мелочь? Просто настоящий интеллигент? Но никак не могу забыть тот зимний день. А сегодня о Евгении Ивановиче рассказывает его коллега, соратник, всемирно известный хирург академик РАН Ренат Акчурин.

Ренат Акчурин: Я много слышал о Евгении Ивановиче. Про четвертое управление, про лечение членов Политбюро, про растворение тромба по его методике. Я тогда был студентом Первого московского меда. Но... Повосхищались и забыли. Потом прошло много лет. И неожиданно ко мне - уже кандидату медицинских наук после очередной пятничной конференции у академика Бориса Васильевича Петровского, подходит член-корреспондент РАМН, доктор медицинских наук Рената Николаевна Лебедева. (Вот такое совпадение не самых распространенных имен: я Ренат, она Рената). И предлагает встретиться с Чазовым. Я оторопел. Первое, что пришло на ум - это четвертое Главное управление, Кремлевка, лечение членов Политбюро... Но раз пригласил академик - надо идти.

Меня поразили, когда встретился с Евгением Ивановичем, его живость, быстрота, приветливость. Сразило абсолютное отсутствие комчванства. Он вскочил из-за стола. Взял меня за руку, усадил. И поговорив немного о микрохирургии, которой я тогда занимался, задал вопрос в упор: не хочу ли я возглавить отделение сердечной хирургии в новом кардиологическом центре, который уже был открыт. Вопрос, к которому я был подготовлен Ренатой Николаевной, не застал меня врасплох. Я объяснил Евгению Ивановичу, что хотел бы заниматься микрохирургией сосудов под руководством моего шефа Петровского. И не вижу себя сердечным хирургом. Мне было тогда 35 лет. Евгений Иванович совершенно спокойно отреагировал. Попрощался со мной и просил подумать.

Думали долго?

Ренат Акчурин: Долго. Более того, я еще раз отказался. Но, видимо, Евгений Иванович после второго моего отказа проявил свои организаторские способности. Через пару дней меня пригласил мой тогдашний шеф Борис Васильевич Петровский. Спросив, какие у меня планы, заметил: "Почему вы за моей спиной ведете переговоры с Чазовым?" Я все честно рассказал.

Борис Васильевич довольно твердо сказал: что он не рассчитывает на меня, что у меня нет перспектив в его центре, что мне надо переходить к Чазову. Сопроводив при этом ехидно: "Но терапевты вас сожрут". Ведь это было время становления хирургии сердца. И в Петровском сыграло старинное противопоставление хирургов и терапевтов. Как известно, хирургия произошла из клана цирюльников. А терапевты - это из врачей.

И до сих пор идут эти терки. Хотя современный пациент требует статистически обоснованного показания к операции или какому-то иному виду лечения. Евгений Иванович всегда стоит над всем этим. Никогда не противопоставлял кардиохирургию кардиологии. Именно это и помогло нам достаточно быстро развиться.

Помню, когда я обратился к одному из профессоров кардиоцентра присылать больных, нуждающихся в коронарном шунтировании, услышал в ответ: "Научитесь оперировать". В наши операции, показания к ним, постоянно вмешивались кардиологи, проявляя нежелание сотрудничать. И только выдающийся кардиолог Евгений Иванович поддерживал нас постоянно. Изо дня в день.

Не забыть, как однажды терапевт сказал мне: "Я терапевт, а терапевты хирургов не любят". Меня это покорежило. Пошел к Евгению Ивановичу. Сказал, что у хирургов трудности с получением больных по неизвестной причине. Евгений Иванович наверняка все понял. Но сказал мне: "Давайте так: все клинические и организационные вопросы вы будете решать со мной". С этого фактически все и началось. Имею в виду тот центр, который теперь известен всему миру как ведущий в области кардиологии и сердечно-сосудистой хирургии.

Прошло совсем немного времени, и Евгений Иванович попросил меня приехать на один из консилиумов в Кремлевку. Там присутствовали маститые профессора, академики. Обсуждали судьбу пациента с аневризмой аорты. Я высказал свое мнение после выступлений всех участников консилиума - был тогда моложе всех, новичок. Мое мнение совпало с мнением академика Анатолия Владимировича Покровского. Но решение принимал Евгений Иванович. Через неделю Анатолий Владимирович блестяще прооперировал пациента. А я ему помогал. Теперь можно назвать имя того пациента - им был генеральный секретарь компартии Португалии Алвару Куньял.

Хочу сказать, что модель кремлевской медицины своим совершенством и результатами (вспомним средний возраст членов Политбюро) явилась примером диспансеризации, профилактической направленности и индивидуального контроля каждого пациента. Думаю, что сегодня аналогов такой государственной медицины нигде нет.

Ренат Акчурин: Когда встретился с Евгением Ивановичем, меня поразили его живость, быстрота, приветливость. Абсолютное отсутствие комчванства

Ренат Сулейманович, а по большому счету такое реально? Одно дело Кремлевка со всеми привилегиями. А другое дело целая страна?

Ренат Акчурин: Уверен, что сегодня все виды оказываемой медицинской помощи, включая так называемую ведомственную и частную медицину, призваны к одному: поднять организацию здравоохранения хотя бы на уровень начала восьмидесятых годов прошлого столетия, прошлого тысячелетия.

В работе с Евгением Ивановичем всегда все так гладко, так спокойно? Неужели вовсе без конфликтов ?

Ренат Акчурин: Я этого не говорил. Мы же более 35 лет работаем вместе. Он начальник. Я один из подчиненных. Знаю, что характеры у нас не сахар. В бытность Евгения Ивановича министром здравоохранения СССР он однажды срочно призвал меня в свой кабинет. И без всяких преамбул сказал: "С завтрашнего дня вы будете директором института трансплантации органов и тканей". Я ничего не ответил. Потому что Евгений Иванович был настолько раздражен создавшейся ситуацией, что... (Имеется в виду позорный скандал с донорами в 20-й больнице, который длился почти два года. Пока, наконец, врачей не оправдали. А до того на них навесили всех собак) ...

Вечером, когда он приехал в кардиоцентр для своего вечернего обхода (даже будучи министром, он все равно приезжал и смотрел тяжелых больных), я позвонил ему по внутреннему телефону, пришел к нему в кабинет и спросил: "Евгений Иванович! Я уже больше вам не нужен?" Он рассмеялся и сказал: "Не нужно никуда идти. Работайте". Вот я и работаю здесь, по сей день.

Или другое. 2009 год. Пришел к Евгению Ивановичу. Рассказал, что в мире растет популярность нового метода лечения сужений аортального клапана у пожилых пациентов, которых оперировать нельзя. Евгений Иванович сходу меня понял и поддержал. Мы практически немедленно купили с десяток искусственных клапанов сердца. Ими можно заменить критически суженный аортальный клапан. Через бедренную артерию, без разрезов. Без использования аппаратов искусственного кровообращения подвести к сердцу и заменить вышедший из строя. Это дало возможность минздраву открыть квоты на лечение таких пациентов. И построить нам первую гибридную операционную в России. Распространить этот опыт по всей стране. Сегодня в нашем центре имплантировано более тысячи таких клапанов.

Евгений Иванович, как и я, заядлый охотник. Охотимся на уток. Именно на охоте он иногда вспоминает, как трудно было в войну. Евгений Иванович был тогда подростком в Киеве. Родителей мобилизовали, и он оказался без всякой поддержки. Мама Евгения Ивановича, отдав ему соответствующие бумаги, вручив рюкзачок с провизией, отправила его в Сибирь к родственникам. Он добирался до них почти три месяца. А мама его - она была врачом - тут же села в санитарный поезд и возглавила его. Она была главным врачом этого поезда до конца войны. А Евгений Иванович оканчивал школу в Сибири. А потом медицинский институт в Киеве. И когда мы вместе отправляемся на охоту, он почему-то вспоминает именно те годы своего военного детства. Вспоминает с грустью и печалью.

Наверное, все-таки не случайно именно в Чазовском центре было решено оперировать президента Бориса Николаевича Ельцина. Не простой пациент. Не простая операция. В Москву прилетел сам великий американский кардиохирург Майкл Дебейки. Некоторые считали даже, что оперировал именно он, а не мой сегодняшний собеседник Ренат Акчурин. Кстати, когда через какое-то время была в Москве встреча с Дебейки, спросила у него: была ли необходимость в его прилете в Москву в связи с операцией президента? "Никакой!" - ответил Дебейки.

А вспоминаю ту операцию вот почему. Договорились, что после ее проведения (конечно, проведения успешного) встретимся с бригадой специалистов, которые ее проводили, чтобы рассказать о ней подробно нашим читателям.

- Перед операцией был большой консилиум под руководством Чазова, - рассказывает Акчурин. - Во время операции Евгений Иванович был в соседней аудитории. Обстановка была очень напряженной. Когда все успешно закончилось, я вышел из операционной. Евгений Иванович ходил по коридору кругами. Подошел к нему, говорю: все нормально. Он тут же меня взял за руку. Подошли к Наине Иосифовне. Он сказал: все нормально. Она ахнула, обняла Евгения Ивановича...

А когда вместе с нашим фотокорреспондентом приехала в Чазовский центр, когда все собрались, чтобы сделать общий снимок, Евгений Иванович никак не соглашался в нем участвовать. "Причем здесь я? Я не оперировал!". С трудом удалось уговорить...

В юбилей не принято о плохом. Но Ренат Сулейманович подводит к окну. Виден недостроенный скелет здания. Виден вот уже десять лет. Так ждет решения в высоких структурах детище Евгения Ивановича - Международный центр кардиоторакальной хирургии.

- Все наши пациенты, - комментирует Акчурин, - делятся на две категории: те, кто предпочитает быть оперированными иностранными врачами, и те, кто, оперируется у нас в стране. И задача очередного чазовского учреждения - сертификация иностранных специалистов по кардиоторакальной хирургии. Предоставление им всех условий в качестве приглашенного профессора-хирурга.

И у меня нет комментариев.