http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=f35e740e-1ec2-4aa7-8504-b2ff60a5e4d8&print=1© 2024 Российская академия наук
Академик РАН Юрий Израэль, директор Института глобального климата и экологии, полагает, что, если мы хотим жить, надо выходить из рамок митингов и сосредоточить внимание на выработке научно обоснованных мер по сохранению биосферы. Может, стоит начать с лесов, пока они еще не сгорели окончательно?
– Юрий Антониевич, вы говорите, что процесс глобального потепления налицо. Но есть ученые, которые утверждают, что это наукообразный миф, на котором заинтересованные люди греют руки. А известный российский географ, член-корреспондент РАН Андрей Капица считает, что на самом деле идет не потепление, а похолодание.
– С научной точки зрения, одно нисколько не противоречит другому. Климат на Земле менялся много раз. Несколько сотен миллионов лет назад температура была на 12–14 градусов выше, чем сейчас.
Именно в ту эпоху появились такие важнейшие полезные ископаемые, как каменный уголь. На его поверхности легко заметить кору деревьев, по которой можно восстановить картину тогдашней Земли. Так вот, в ту пору на нашей планете все цвело пышным цветом, флора и фауна были исключительно богаты и разнообразны.
– Но люди бы не выжили.
– Людей, конечно, тогда не было. Однако были крупные животные – динозавры, и чувствовали они себя прекрасно. Существовали и мелкие животные, ведь хищным динозаврам надо было чем-то питаться.
Случались и похолодания. Последнее оледенение закончилось около 10 тысяч лет назад. Началось потепление, и его максимум произошел примерно 5 тысяч лет назад. Следом – новый спад. Кривая температуры поднялась и начала постепенно опускаться. Но на этом фоне по разным причинам – как природным, так и антропогенным – появляются некоторые подъемы температуры. И если рассматривать последние сто лет, мы наблюдаем тенденцию потепления.
В последние полвека человеческое влияние на природу и, в частности, на климат стало явным. При сжигании большого количества топлива выделяются парниковые газы, которые разогревают воздух.
Вроде бы всего один градус – небольшая величина, но за счет этого участились экстремальные явления: локальные засухи, наводнения, ураганы. А представьте, вдруг станет еще теплее. Такая тенденция есть, поэтому в ХХI веке, если ничего не изменится, интенсивность катаклизмов начнет нарастать.
– И все это происходит на фоне похолодания? Трудно себе представить такой парадокс…
– Изучая эти процессы, мы видим, что они идут параллельно, и в последнее время потепление опередило похолодание. Нынешнее чрезвычайно жаркое лето тому подтверждение, хотя по одному лету делать глобальные прогнозы нельзя.
– Аномальную жару нынешнего лета чем только не объясняли. Есть даже версия о применении против нас климатического оружия. Можете ли вы объяснить, что же это было?
– Ничего сверхъестественного: возник мощный антициклон, который обычно сопровождается высокой летней температурой. Есть различные геофизические процессы, способные блокировать такие антициклоны, и получилось, что он застрял в центре европейской части нашей страны. И висел там довольно долго! Поэтому нам было очень жарко. Ни о каком климатическом оружии говорить не приходится.
– Почему?
– Я не верю в реальность таких разработок. Энергетические возможности человечества в тысячи раз ниже даже небольших климатических событий. Извержение всего лишь одного не самого большого вулкана сравнимо со взрывом сотни ядерных бомб. И, чтобы удерживать антициклон над конкретной территорией в течение месяца или двух, не хватит всего имеющегося в мире ядерного оружия.
Америка наиболее мощная держава в мире. Казалось бы, такого рода разработки должны быть прежде всего у нее. Но и она не в состоянии справиться с собственными ураганами и прочими бедствиями. В общем, я полностью исключаю версию об испытании некоего климатического оружия.
– Существуют соглашения, и главное из них – Киотский протокол, следуя ему экономически развитые страны должны ограничивать выбросы газа СО2 в атмосферу и таким образом бороться с парниковым эффектом. Но лично вы почему-то выступаете против.
– Здесь очень сильна политическая составляющая, а вот научного обоснования не видно. Страны, которые должны бороться с парниковыми газами, вынуждены платить за это огромные деньги и нести экономический урон. За сто лет 19 триллионов долларов – такую сумму придется потратить человечеству для того, чтобы снизить уровень СО2 до требуемой отметки.
Существует и другая проблема. Развитые страны поставлены в неравное положение. В Киотском протоколе имеется указание на так называемую уступку квот. Это когда экономически менее развитые страны, где уровень выбросов парниковых газов заметно ниже, продают свои квоты богатым государствам.
У России существовала реальная возможность заработать кучу денег такой ценой, ведь после перестройки из-за снижения объемов производств у нас в стране выбросы парниковых газов в атмосферу заметно снизились.
Но идти на подобную сделку нельзя, мы же заведомо лишили бы свою экономику возможности дальнейшего развития.
– В свое время вы высказывали эту точку зрения Путину, когда он был еще президентом страны.
– Да, и он ко мне прислушался. Недавно я повторил свои доводы Дмитрию Медведеву. Он тоже со мной согласился. Моя точка зрения, о которой я докладывал президенту, заключается в том, что нужно использовать разные современные технологии для стабилизации и сохранения современного климата.
– Это как же?
- Существуют различные вещества, из которых можно делать мельчайшие аэрозольные частицы. Мы попытались проработать вопрос о введении их в нижнюю стратосферу, используя в своих натурных экспериментах отходы производства нефти и обычную серу. Американцы сейчас пытаются изготавливать это же из стекла.
Но мы стали первыми в такого рода исследованиях и испытаниях. Еще в 2005 году произвели все необходимые расчеты. Они показали, что изменение отражения солнечного излучения всего на один-два процента может сохранить нынешний климат или вернуть его в то состояние, каким он был 50 лет назад.
Это не управление климатом, как если бы мы захотели, например, создать в Санкт-Петербурге такие условия, чтобы там росли бананы. Подобное невозможно, да и не нужно.
Речь идет о том, чтобы стабилизировать, воссоздать комфортный для нас климат, в котором мы все привыкли жить.
– Но вы же сами говорили о временах, когда на нашей планете было намного жарче, однако все цвело и размножалось. Может быть, и сейчас не стоит вмешиваться – пусть себе теплеет?
– Теперь ситуация другая. Существуют, например, расчеты, согласно которым, если температура повысится хотя бы на три градуса, то за тысячу лет ледники в Гренландии растают.
В этом случае океан поднимется на восемь метров. Для нас, москвичей, такое вроде бы ничего не значит. А вот для тех, кто живет на побережье океана, это беда. Скажем, для жителей Бангладеш, где очень низкий берег, там таяние гренландского щита вызовет чудовищные ураганы. Я уже не говорю о малых островах в Тихом океане.
И это не пустые разговоры. Есть прогнозы, что в ближайшие сто лет температура может подняться от 1,5 до 4,5 градуса. Что может привести к сильнейшим катастрофам.
– Большая часть России находится в зоне вечной мерзлоты, которая тоже теперь под угрозой?
– Верхний слой почвы там уже начинает подтаивать. Речь идет о глубине полметра-метр.
А вечная мерзлота – это 300– 600 метров. На такую глубину, где имеется запас газогидратов, процесс пока, конечно, не проникает. Но существующего подтаивания достаточно для нарушения прочности домов, опор трубопроводов.
Хотя, с другой стороны, есть и положительный момент. Из-за повышения летних температур на Крайнем Севере, в частности в Якутии, стали расти такие сельскохозяйственные культуры, о которых тут раньше и не мечтали. Но отрицательных последствий, повторюсь, больше.
– Хорошо, убедили. Как практически можно делать мельчайшие частицы для коррекции климата?
– Технологии производства частиц в больших масштабах находятся в разработке. Исследования ведутся в специальных модельных камерах на базе объединения «Тайфун» Росгидромета, расположенного в Обнинске.
Если говорить о размере частиц, оказалось, что лучше всего отражают прямое солнечное излучение частицы примерно в полмикрона.
– Выходит, это нанотехнология? Значит, вас должен финансировать Роснано, а это небедная организация.
– Я обязательно воспользуюсь вашей подсказкой, поскольку сейчас нас финансируют слабо.
– О каких суммах речь?
– Если вы спрашиваете о реализации метода, то это на порядки дешевле, чем, скажем, воплощение Киотского протокола. Сера стоит недорого. Далее нужны средства, которые забросили бы микрочастицы на нужную высоту. Для этого лучше использовать самолеты типа «Боинг» или Ил-76.
Такие частицы разлетаются широкой лентой, расширяясь из-за вращения Земли. Чтобы стабилизировать климат, потребовалось бы 5–10 лет. Ледники в Гренландии перестали бы таять, и катаклизмы на Земле стали бы происходить заметно реже.
Мы уже проводили натурные эксперименты в тропосфере, поднимаясь на вертолете на высоту до трех тысяч метров.
На борту установили генераторы для распыления частиц, внизу – приборы, которые фиксировали все изменения в зоне распыления. Так впервые в мире нам удалось показать возможность целенаправленного воздействия на климат с целью его стабилизации в необходимых объемах.
– Не вредно ли, если с неба на нас обрушатся мириады сернистых частиц?
– Мы подсчитали возможный вред. Количество выпадающих таким образом частиц в пять тысяч раз меньше того объема сернистых соединений, которое возникает при работе промышленности. Никакого экологического вреда метод не несет.
Сейчас мы продолжаем эксперименты, а также стараемся добиться проведения международной конференции в Москве. Два года назад в Токио по поручению президента Российской академии наук академика Юрия Осипова я уже выступал на совещании президентов 13 академий наук с докладом на тему экранировки солнечного излучения с помощью тончайших аэрозолей.
Все 13 проголосовали за предложенный метод.
А вот идея созвать такую конференцию в Москве, поддержанная на самом высоком уровне, пока топчется на месте. Есть влиятельные люди, в том числе в академической среде, которые выступают против. Вместо этого планируется конференция по адаптации к кризисным условиям.
То есть нам хотят предложить учиться жить в ситуации экологической катастрофы. И это вместо того, чтобы ее предотвратить!
– Сейчас в моде точка зрения, что наши мысли и поступки влияют на природу. Даже Солнце, мол, ведет себя аномально из-за нашего плохого поведения. Может ли сознание влиять на природу?
– На Солнце, конечно, нет. А вот на состояние природной среды, на климат – может.
Именно сознание способно побудить нас к активным, разумным действиям. Если бы не ставили палки в колеса и дали провести хотя бы конференцию по стабилизации климата, мы бы уже выработали стратегию его оптимизации. И всем будет комфортнее. Но нет, не дают!