http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=f9da8974-dbc6-4ea6-bd9c-eea70eb224e9&print=1© 2024 Российская академия наук
В России разрыв между ядерным хайтеком и реальным сектором еще драматичнее, чем в развитых экономиках
В советский атомный проект были вложены сотни миллиардов долларов, ему дали карт-бланш в отборе лучших человеческих ресурсов и возможность использовать весь научно-технологический потенциал страны. Результаты впечатляют: у нас есть современное ядерное оружие, конкурентоспособная атомная энергетика и мощная до сих пор корпорация - этакое государство в государстве, жесткая организация, обученная молниеносно реагировать на внешний технократический вызов и одновременно с этим мало способная отвечать на внутренние экономические сигналы.
Для политического руководства страны - от Сталина до Путина - Средмаш (позже Минатом, теперь Росатом) всегда оставался "черным ящиком". В его дела боялись влезать достаточно глубоко: ни в какой другой отрасли необдуманное управленческое решение не грозило так быстро обернуться непоправимым технологическим кризисом (специалисты знают, что первопричиной Чернобыльской катастрофы была как раз управленческая ошибка, пренебрежение мнением атомщиков). Более того, ни в какой другой области военные и гражданские темы не переплетались до такой степени неразличимости. Именно поэтому наша атомная корпорация так мало изменилась за последние пятнадцать лет.
Сегодня с корпорацией Минатом хотят что-то сделать. Молодые, энергичные менеджеры пытаются оптимизировать бизнес-процессы, отделить военную и гражданскую составляющую, реализовать накопленный десятилетиями инновационный потенциал постсоветского монстра. Но пока мало что получается - нет сложней задачи, чем реформировать сильную и цельную корпорацию. Узел проблем, доставшихся в наследство от национальных атомных проектов, пытались развязать не только мы. И вот что становится ясно из американского и европейского опыта: чтобы отбить огромные атомные инвестиции, необходимо, чтобы национальный мина-том находился в среде достаточно технологичной, инновационно ориентированной промышленности. Если технологический уровень национальной экономики ниже среднего, Минатом для нее - ненужная роскошь, и всякие попытки внедрить его разработки в реальный сектор обречены на провал, он не может "раствориться" в национальном хозяйстве, он так и остается одинокой и пугающей корпоративной глыбой. Ускорение НТП политическими методами имеет обратную сторону: когда конъюнктура меняется и сверхоружие уже не кажется жизненно необходимым, вы получаете технологический кластер, здорово оторвавшийся от жизни национального хозяйства, - нормально вписать его в существующие экономические рамки затруднительно даже для мировых лидеров.
О проблемах реализации инновационного потенциала Росатома мы говорим с его руководителем академиком РАН Александром Румянцевым.
- Александр Юрьевич, в Минатом в советское время инвестированы, наверное, сотни миллиардов долларов?
- Вполне может быть.
- Огромные деньги. Наверное, часть можно вернуть в виде инновационных проектов, востребованных экономикой?
- Если говорить честно, в инновационной сфере Росатома надо проводить масштабную инвентаризацию.
Созданный инновационный ресурс внутри самого Росатома, безусловно, используется, но как-то так, что называется, втихую. В прошлом году мы ввели третий блок на Калининской АЭС. Посчитали, и оказалось, что по ходу сооружения энергоблока было реализовано больше полутысячи инновационных решений. Там очень много всего нового: новая активная зона, новая система охлаждения, новая автоматизированная система управления. Прошла огромная работа по разработке новых тепловыделяющих сборок в наших НИИ, опытные ТВЭЛы в течение четырех лет испытывались на Балаковской атомной станции и очень хорошо показали себя на введенном блоке. Внутри отрасли инновационная работа считается естественной и вытекающей из производственных задач и рабочих процессов, но, по большому счету, идет без всякой привязки к нашему стратегическому отраслевому развитию, я бы сказал, без должной координации. Может быть, после инвентаризации следует - силовым способом - внедрять в производственный процесс все решения, уже успешно апробированные в нашей промышленности, или же забыть о накопленном опыте и начинать каждый раз все сызнова.
- Может быть, разработчикам лучше обратиться к нуждам реальной промышленности, например изучить интересы крупных российских корпораций, таких как "Русский алюминий", "Норильский никель"?
- Вы знаете, наши новые технологии где нужно давно уже используются, большей частью в науке. А вот с новыми рынками проблематично. Мы, например, начали диалог с РАО ЕЭС - их специалисты предложили создать совместно сверхпроводящий индукционный накопитель для стабилизации работы сети. В принципе можно его построить. Но, во-первых, нужно инвестировать в НИОКР - причем инвестировать прилично. А дальше начинается: а нужен ли хайтечный накопитель вообще и зачем? Ведь у обычной сетевой компании, занятой передачей электричества, и так хватает забот с привычной электротехникой, между прочим, вполне приличной, а ее еще заставляют задумываться о продвижении революционных научных решений и платить за них. А эти решения в придачу ко всему еще и в технологическую схему не сразу встроишь, а еще и готового решения нет - надо его доводить. В результате все инициативы начинают гаснуть и работа идет ни шатко ни валко.
- Что же делать-то?
- Ждать. Еще не настало время для массового внедрения таких вот прорывных решений, они пока не востребованы ни жизнью, ни экономикой. Замечу, не востребованы не конструкторами и инженерами - они-то прекрасно знают что есть что.
- Может, это вопрос инновационной политики государства?
- Если говорить о минатомовских разработках, зачастую дело не только в нашем государстве - технологические разработки, подобные тем, которые вы имеете в виду, часто не востребованы в повседневной жизни и в других экономиках мира.
- Но можно же попытаться разобраться, каков отраслевой спрос на инновации, где там совсем горячие зоны, и затем проанализировать - что из минатомовского наследства может быть востребовано.
- Все значительно хуже, чем вы предполагаете. Проблема не только в стыковке спроса и предложения. Вот, возьмем, к примеру, инновационный проект, который на слуху у всех специалистов, - центрифугу для получения обогащенного урана. Наши ученые, инженеры и конструкторы довели ее до ума - получился, других слов не подобрать, технический шедевр. Представьте, ротор центрифуги вращается со скоростью тысяча оборотов в секунду - и система работает годами!
Теперь посмотрим, как в жизни. Выясняется, что наша промышленность, которая изготовляла материалы, необходимые для создания подобных центрифуг, теперь не может серийно выпускать эти компоненты - с такими качественными характеристиками комплектующие делались только в Советском Союзе.
- Ту же нить из углеродного волокна, необходимую для упрочнения корпуса этой самой быстрой в мире центрифуги. Теперь некому ее делать...
- Получается, что мы теряем не только отраслевые технологии, но и связанные с нами технологии в других отраслях. Из-за этого мы уже начинаем подумывать: может быть, нам вернуться к технологиям предыдущего поколения? Простой пример: когда-то в Китай поставили центрифужный завод по старой технологии, он работает бесперебойно - за несколько лет ни одна центрифуга не вышла из строя. Напрашивается вывод: взять, может быть, не умением, а числом - поставить миллион старых центрифуг, и пусть они работают. А про новые пока забудем. Вопрос даже не в прибыли - прибыль будет ненамного меньше, чем могла бы быть на новом оборудовании, - мы просто не в состоянии реализовать проект нового поколения, материаловедение-то у нас не улучшается. Это тревожит.
Самые высококвалифицированные кадры собрали в свое время и огромный ресурс вложили в атомную промышленность, но по инерции она движется все эти годы. Пока мы все еще находимся на хорошем уровне инновационного развития, но это не подкрепляется уровнем других отраслей.
- Если брать технологии обогащения ядерного топлива, конкуренты не обойдут нас в ближайшие годы?
- В ближайшие годы не обойдут, или случится это по крайней мере еще не скоро. У нас даже по старой технологии есть серьезная фора. Опыт наших зарубежных коллег говорит: твое инновационное движение должно идти синхронно со всей промышленностью. А если ты вырвался и не обеспечен продукцией смежников, то из этого получится просто пшик - и все. В экономике все должно эволюционно двигаться, должны гармонично развиваться все отрасли. Поэтому выход один: если что-то не смогут сделать наши предприятия, придется выходить на зарубежные компании, интегрироваться в мировую промышленность, и мы это делаем. Ведь крупных национальных фирм уже, по сути, нет нигде - везде транснациональные.
- Но ведь национальные атомные компании нужны на каком-то участке транснациональной эволюции?
- Определенный блок национальных технологий и производств нужен всегда, и он есть. Я говорю о технологиях для гражданского сектора, и здесь зарубежный опыт нам чрезвычайно полезен. Возьмем французскую Areva - это очень хорошо развитая корпорация по ядерным технологиям и по ядерной науке и технике. Здесь и строительство атомных станций, и обогащение изотопов, и обращение с отработавшим топливом, и мощный энергохимический комплекс, и крупные экологические программы - это же, будь здоров, какая супер-бизнес-единица.
Areva по ряду технологий существенно выше нас. Например, по обращению с отработанным топливом они нас превосходят, это надо признать. Они не могут загрузить всех своих мощностей и даже готовы у нас брать на переработку отработанное топливо. И это дорогостоящее производство и экологически опасное - нужно много очистных сооружений построить. Вот в этом у нас как раз есть отставание.
Дальше - последние блоки большой мощности. Здесь Areva нас тоже обогнала, у них есть проекты реактора мощностью 1600 мегаватт, чего у нас нет.
В чем сила Areva? Французская промышленность превосходит нашу по общим параметрам. Areva может многим не заниматься, просто заказывать или покупать необходимое на своем рынке, что нам затруднительно делать. Мы сами начинаем разрабатывать - и выходит дороже: цены-то в хайтеке примерно одинаковые для разных стран, но если вы пользуетесь уже сложившимся экономическим укладом, то выходит дешевле.
- Прямо сейчас российскую "Ареву" с поддерживающим ее кластером мы создать не в состоянии, но у промышленной и инновационной политики государства должен быть какой-то временной горизонт? Есть список стратегических задач, к решению которых стоит готовиться уже сегодня?
- Да. Это делает Совет по науке и высоким технологиям при президенте РФ. Работа ведется в тесном сотрудничестве со всеми отраслями и ветвями власти. Я с оптимизмом жду результатов.
Вот у нас есть один инновационный проект - это реактор на быстрых нейтронах для энергетики. Если мы в ближайшее время не скажем веского слова по внедрению его в промышленность и не разовьем замкнутый топливный цикл так же, как французы, безопасно и красиво, то своей ядерной энергетики через сто лет у нас может уже и не быть. В пределах этого срока вытянет еще обычная тепловая ядерная энергетика, а дальше - уже либо термояд, что также сомнительно, потому что еще человечество должно попробовать, что это такое, либо реакторы на быстрых нейтронах.
- Но есть же еще топливные элементы...
- А водород-то как будете получать? Без ядерной энергетики водород в промышленных масштабах не получите. Уже сейчас понятно, что необходимое тепло для расщепления молекул воды и получения водорода в промышленных масштабах можно получить только в атомных станциях. И есть определенный задел в этой области: в начале-середине 80-х годов над этим много работали у нас в отрасли.
- С реакторами на быстрых нейтронах у нас вроде бы все не так плохо: БН-600 работает на Белоярской АЭС, на подходе БН-800, вполне себе инновационный проект.
- БН-800 - это на стыке между инновационным и коммерческим проектом. Да, этим можно гордиться, но нужно стратегическое решение. Французы говорят: вы же всегда были впереди - давайте форсируйте; мы сейчас снова будем возвращаться к "быстрой" энергетике, а вы утратите все свои позиции. Американцы - очень прагматичные люди, они тоже поняли, что должна быть прокладка между обычной ядерной энергетикой и тем же термоядом, и, если быстрые реакторы упустить, можно потом оказаться в стратегически плохой ситуации.
Была такая формула после Чернобыля - от атомной энергетики через газовую паузу к атомной энергетике. Нужно сейчас сокращать потребление газа, выводить атомную энергетику на передовые позиции, но четко понимать, какой она должна быть. Мне кажется, нужно двигаться в сторону быстрых реакторов. Реакторы на быстрых нейтронах используют плутоний как запал и природный (необогащенный) уран как топливо, причем плутоний в процессе воспроизводится, получается замкнутый топливный цикл.
- Картина изменилась бы, если бы сбылись прогнозы физиков по поводу сверхпроводимости при комнатных температурах?
- Прекрасно! По сверхпроводам при обычной температуре либо электронным пучком. Построить, знаете, вакуумный провод такой и электроны по нему гонять. А есть еще реликтовое излучение во Вселенной - неисчерпаемый источник энергии.
- Законы физики не запрещают.
- Не запрещают. Конечно, сверхпроводящие линии электропередачи революцию бы в энергетике вызвали. Это значит, что на все крупные реки можно было бы поставить гидроэлектростанции и передавать по сверхпроводящему кабелю энергию без потерь. Ну земли, правда, нужно будет много задействовать, потому что линия электропередачи, она же землю-то забирает.
- У нас же земли много, есть малонаселенные места, так что мы в случае внедрения сверхпроводов можем стать энергетическим транспортным узлом и извлечь немалую выгоду.
- Это чистая правда. Даже и не надо брать Россию, вот возьмем маленькую Киргизию. Запас воды в горах фантастический, сто пятьдесят миллиардов киловатт-часов за счет гидроэнергетики ежегодно можно получать - это примерно столько, сколько мы в своем атомноэнергетическом комплексе вырабатываем. Но спрашивается: если эту энергию произвести, куда потом ее девать? Ставить рядом алюминиевые заводы, какие-то другие энергоемкие производства? Вот были бы сверхпроводящие линии электропередачи...
- В сверхпроводимость вкладывались приличные деньги, но ожидаемого результата так и не получили.
- Не такие уж и большие, может быть, потому, что нет сверхпроводящего оружия. Если бы придумали сверхпроводящее оружие, то и деньги были бы другие. Собственно, сверхпроводимость потянул за собой термоядерный проект - когда стало ясно, что термоядерную энергетику на замкнутых магнитных ловушках без сверхпроводников не сделаешь. Стала пробуксовывать термоядерная энергетика - снизилась интенсивность работ и по сверхпроводящим проводам.
Тем не менее низкотемпературная сверхпроводимость в отличие от высокотемпературной, которая совсем уж локально пока применяется, в промышленность пошла. Например, Siemens и General Electric произвели уже тысячи сверхпроводящих магнитнорезонансных томографов для медицинской диагностики, каждый из которых стоит миллионы долларов. Это же бизнес приличный. В электротехнике есть сверхпроводящие двигатели. Вот куда сегодня сверхпроводимость может пойти, так это, скорее всего, в электротехническую промышленность. Связано это и с проблемами передачи электроэнергии, и со стабильностью сетей, вот здесь она может сработать. Но пока что получается дорого, и так вроде бы хорошо электротехника работает. Так что опасаются крупные компании сюда сильно инвестировать.