http://www.ras.ru/digest/showdnews.aspx?id=fd19fa51-7943-4843-8afd-1969251731ab&print=1© 2024 Российская академия наук
– Алексей Георгиевич, в рамках реформы российской науки часто говорят о реструктуризации институтов РАН. В этом есть необходимость?
– Всё зависит от того, что стоит за этой реструктуризацией. Есть несколько вариантов, но в принципе такими административными мерами можно затронуть только край проблемы. Самое главное – это финансирование, справедливое распределение грантов. Научную работу, ее направления и приоритеты должны определять прежде всего президиум РАН и сами институты, а не ФАНО. Эта структура должна заниматься административными вопросами, кадрами. Хотели же освободить ученых от хозяйственной деятельности, вот пусть ФАНО этим и занимается: обеспечивает институты необходимыми коммунальными услугами, дает деньги на приборы, технологическую базу, особенно в части, касающейся естественных, точных наук. Вот чем ФАНО должно заниматься. А определять направление научных исследований и распределять гранты должен президиум РАН. Только президиум знает, как это нужно делать, и может объективно этим заниматься, на анонимной основе, оценивая исключительно по качеству, а не по каким-то иным критериям, придуманным бюрократами, которые ничего общего с реальной научной работой не имеют. А бюрократический энтузиазм беспрерывно что-то менять, перестраивать и так далее зачастую подменяет реальную программу подъема РАН. Которая прежде всего зависит от финансирования и от правильной организации научной работы.
– Заместитель президента РАН Владимир Иванов говорил, что ученые сами должны решать, что нужно реструктуризировать, а что – нет. На ваш взгляд, деятели науки внутри своего сообщества могут самостоятельно решать административные вопросы?
– Ученые, безусловно, могут этим заниматься. И для этого им нужно создать финансовый стимул. То есть сказать: если вы проведете реструктуризацию (при этом не диктуя, как именно это сделать), нацеленную на повышение отдачи от каждого научного сотрудника, на резкое увеличение его заработной платы, гонорара, наметите целевые программы, которые действительно будут прорывными во всех областях науки, то ваш институт получит в 2–3 раза больше финансирования. Если создать такого рода стимул, ученые сами всё реструктуризируют наилучшим образом. А если им сверху спускать, мол, вот так сделайте, а потом посмотрим, дадим денег или не дадим, то ничего не получится. Будет очередная профанация.
– То есть все-таки некая конкуренция внутри сообщества должна быть?
– Обязательно должна быть. Только не бюрократы должны выступать арбитрами в этой конкуренции, а маститые и признанные мировым сообществом ученые – академики, члены-корреспонденты, которые, собственно, и составляют цвет РАН. А также ее верхушка, то есть президиум РАН.
– Остаются еще какие-то принципиальные аспекты, которые необходимо уладить, чтобы РАН была отлаженным и эффективным механизмом?
– Конечно, остаются. РАН – сложнейший организм, который существует уже 300 лет. Скоро будем юбилей справлять со времен Петра I. Его работу одним махом невозможно исправить. Этот процесс должен быть постепенным. Но для начала, повторюсь, нужно резко увеличить финансирование и создать стимул для институтов, чтобы они отделались от балласта и имели возможность распределять деньги среди тех, кто действительно работает. Также необходимо объективное распределение грантов, которое должно осуществляться на уровне президиума РАН, а не бюрократической системой, которая совершенно непонятно, на какой основе эти гранты распределяет.
– А под балластом, что вы подразумеваете?
– Накопилось большое количество старых кадров в институтах РАН. Их можно было бы перевести на договор, привлекать к отдельным проектам и так далее. Но их держат в штате, поскольку, что они есть, что их нет, – институт дополнительные деньги не получает. Но зачем людей обижать и выдворять, когда они 40 лет проработали в институте? Нет стимула. А если предусмотреть гибкую форму сотрудничества, чтобы их не выбрасывали на улицу на нищенскую пенсию, а иметь возможность перевести на договор, платить за конкретную работу, тогда, конечно, институты быстро подтянули бы пояса и в разы сократили свой штатный состав. Причем с наименьшими потерями для качества работы.