Версия для печати
Вернуться к списку

Вернуться насовсем

Серию интервью победителей конкурса мегагрантов мы продолжаем с Фёдором Богомоловым, профессором математики из Института Куранта (Университет Нью-Йорка), который будет создавать научную группу в ГУ-ВШЭ.

Какое впечатление сложилось у Вас о самом конкурсе, его организации?

– Конкурс был очень необычный, и многие его элементы мне непонятны. Зачем такая спешка с подачей заявок и тратой денег? Почему все науки и технологии свалены в одну кучу и конкурируют по одним правилам? Почему нужно было сразу же срезать гранты РФФИ, пока нет другой структуры поддержки? Некоторые свои соображения по поводу возможной роли научной диаспоры в подъёме науки в России я изложил в сборнике, который выпустил Европейский университет по материалам летней конференции научной диаспоры (сборник выйдет 22 декабря – И.С.).

Когда и как появилась идея победившего проекта?

– На меня вышли представители Высшей школы экономики, от других вузов предложений не было. На математическом факультете ГУ-ВШЭ собралась солидная группа серьёзно работающих математиков, многих из которых я хорошо знаю. Это естественное место, где можно воспроизвести модель обучения, в которой сочетаются преподавание и исследовательская работа на высоком уровне. При этом надо с самого начала встраиваться в международную структуру образования.

Надо отметить, что среди преподавателей факультета ГУ-ВШЭ уже имеется ряд сильных алгебраических геометров молодого и среднего возраста. Кроме того, в этом году на факультете уже есть достаточно сильные студенты и аспиранты, готовые специализироваться в области алгебраической геометрии.

Ваш проект – это чистая высшая математика, или возможны какие-то значимые для экономики и общества прикладные результаты?

– То, что запланировано сейчас, – чистая математика, но у меня в планах и работа над некоторыми приложениями в будущем. Так как нам пришлось писать заявку очень быстро, я пока ограничил себя от включения ряда направлений. Ещё нет точного понимания тех рамок, в том числе временных, которые налагает грант. Надеюсь, мы сможем согласовать долгосрочные планы после моего приезда в Россию.

Когда это произойдёт?

– Так как моё расписание на ближайшую весну уже было зафиксировано до получения гранта, я собираюсь приехать в Москву на конференцию в марте, а потом прибуду после окончания занятий, в мае, и останусь до середины сентября. Затем приеду во второй половине осени. Надеюсь, что с Нью-Йоркским университетом проблем, как и раньше, не будет.

Не собираетесь ли вернуться в Россию насовсем?

– Такие планы есть. Я, собственно, никогда не планировал покинуть Москву окончательно, но это будет зависеть от развития событий. Я бываю в Москве каждый год по несколько месяцев, так что возвращение не потребует больших усилий.

Будете приглашать других коллег из-за рубежа?

– Да, мы собираемся интенсивно работать над этим. Я нахожусь в контакте с рядом ведущих зарубежных учёных, которые хотели бы регулярно приезжать поработать в Москву на несколько месяцев. Одна из целей проекта – достижение полной встроенности в мировую науку. Надо, чтобы вопрос о приезде и работе в Москве был для наших соотечественников и иностранных коллег не сложнее, чем вопрос о работе в любом из передовых университетов мира.

Сейчас в России они в основном участвуют в конференциях, но хотелось бы – и им, и нам – создать структуру, куда можно будет регулярно приезжать на длительные сроки, в том числе для преподавания. И без головной боли с многочисленными бумажками и разрешениями.

Добавлю, кроме ведущих учёных я хочу привезти своих аспирантов.

На сайте Вышки указано, что Вы собираетесь возрождать школу, созданную академиком Шафаревичем. Расскажите, что это за школа, в каком она сейчас состоянии, что понимаете под успешным возрождением?

– Школа алгебраической геометрии была создана в Москве Игорем Шафаревичем в конце 1950-х годов на основе его регулярного семинара в МГУ, а затем в Математическом институте им. Стеклова (МИАН). Этот семинар продолжает работу и сейчас под руководством Алексея Паршина.

Во времена Шафаревича он был тем центром, вокруг которого выросла школа, включавшая как его непосредственных учеников, так и тех, кто в какой-то момент заинтересовался вопросами, связанными с алгебраической геометрией.

Успех школы был обеспечен двумя факторами. Во-первых, это сам Шафаревич, в течение долгих лет считавшийся одним из ведущих математиков мира. Его исключительный ум и глубокое понимание многих разделов математики, способность глубоко проникать в суть разнообразнейших вопросов собирали специалистов многих направлений. Сам семинар отличался открытым, демократическим характером обсуждения между участниками.

Во-вторых, это был период весьма быстрого развития алгебраической геометрии – области, в которой работало тогда непропорционально много первоклассных математиков из Франции, Италии, США, Германии, Японии. Это также привлекало сильных учёных в СССР. Все те годы мы работали на равных в контакте со своими иностранными коллегами, несмотря на существовавшие тогда проблемы общения.

Школа достаточно успешно существует и сейчас, включая, условно говоря, группу математиков из отдела алгебры МИАН, а также ряд исследователей, работающих вне России и поддерживающих тесный контакт с этим отделом.

Одним из достижений школы в 1960–1970 годы было то, что благодаря контакту с мировой наукой она во многом определила курс развития алгебраической геометрии. Сейчас это положение всё ещё сохраняется лишь у весьма узкой группы учёных. Именно такое идейное лидерство хотелось бы вернуть с использованием полученных возможностей в рамках новой структуры и в совершенно новых условиях.

Сколько человек будет участвовать в проекте (получать зарплату)? Как примерно будет распределяться финансирование? Ведь сумма для математики беспрецедентная, насколько я понимаю, крупнее грантов в мире нет.

– Начальный состав лаборатории довольно большой, так что получается не так много денег по американским стандартам. Мы привлекли к работе в лаборатории и ряд сотрудников Математического института им. В. А. Стеклова РАН.

Отмечу также, что размер гранта был сокращён, так что мы получили порядка 60 процентов от той суммы, которая была изначально объявлена.

Какие индикаторы успешности ставите себе сами? Какого количества и качества статей ждут от Вас в ГУ-ВШЭ и Минобрнауки?

– В последнее время я довольно много и успешно работал, так же, как и мои коллеги из ГУ-ВШЭ, поэтому с количеством публикаций и выполнением формальных требований, надеюсь, проблем не будет. Важно достичь хорошего взаимодействия.

Что будет с проектом после окончания госфинансирования? Будете сами продолжать руководить группой или подготовите лидера из местных учёных?

– Конечно, я надеюсь на то, что будут подходящие учёные в России; они, впрочем, уже есть. Надеюсь, что грант позволит создать структуру, которая будет функционировать в течение длительного времени.

Реальная работа с Вашим участием начнётся со следующего года. Договорились ли Вы с Минобрнауки по поводу денег за 2010-й?

– Мы, кажется, нашли относительно разумное решение на конец этого года, хотя хотелось бы большей гибкости от министерства в этих вопросах.