Версия для печати
Вернуться к списку

ДЕНЬГИ НАУКИ И ГОЛОС НАУКИ

Впрочем, и тут требуется уточнение: руководство, то есть президиум академии, обновилось ровно наполовину. Чтобы, по словам теперешнего президента РАН Владимира Фортова, при повороте на новый курс сохранить преемственность - в лучшем, что было. И память о проблемах, что тоже было.

Во время нынешних выборов президента РАН – по общему признанию, самых открытых и публичных в её истории – основных проблем было выделено две. Это недостаток денег, прежде всего на фундаментальные исследования, и значительная закрытость академического сообщества для общественности.

Недостаток финансирования вызван наличием дна у государственного бюджета – и деньги идут на более приоритетные цели, нежели исследование квазаров или археология пятой династии Древнего Египта. Вот и получается, что из примерно 300 миллиардов ассигнований на гражданскую науку на долю РАН приходится лишь шестая часть. Хотя справедливости ради надо отметить, что государственное руководство умудряется выделять средства на всё важное. В конце концов, и спутник летает, позволяющий рассматривать эти самые пульсары в эксперименте "Радиоастрон", и археологи российские обнаружили новый подвид древнего человека.

И вот тут и возникает вторая проблема: оказывается, руководство денег просто так – на науку - не даёт. У него есть свои приоритеты. А потому оно ждет неоспоримых доказательств необходимости тех или иных трат. И вот тут у нашей академической общественности – большие трудности. Академическая общественность, оказывается, не очень-то умеет подавать свои достижения и потребности так, чтобы знание о первых понуждало поощрять вторые.

К сожалению, часто учёные не умеют рассказывать о своей работе так, чтобы было понятно и домохозяйке с образованием не выше среднего. Но ещё чаще, к сожалению, учёные и не хотят так рассказывать. Если быть честным, то немалое их число просто презирает необходимость таких рассказов. Бегает от журналистов. Отказывается от выступлений перед публикой. Уходит от комментариев событий, даже когда слово представителя науки остро необходимо.

И далеко ходить за примерами не надо. Взять хоть недавний Челябинский метеорит! Событие крупнейшее, событие, вызвавшее разрушения в крупном городе, событие, разошедшееся по народным устам чередою самых фантастических слухов. И кого было труднее всего найти в тот день, чтобы услышать связный комментарий? Да, именно их – учёных специалистов. В одном из самых профильных по этой теме институтов лишь к полудню выделили сотрудницу, которая и приняла на себя удар. Так ведь и говорили: прими удар! А директора было не сыскать…

А ведь, казалось бы, - вот он, драгоценный повод обратить внимание на нужды науки! В стране не осталось современных астрономических обсерваторий – вот он, метеорит, напомнивший об их необходимости, хотя бы для мониторинга околоземного пространства! Нанеси, академия, сама массированный информационный удар – все карты на руках!

По сути, промолчала академия. Лишь через несколько дней начала реагировать – и то в сугубо академическом духе. То есть – не для средней публики.

Интересно, что те же учёные, знакомые с системой выделения грантов за рубежом, ворчат – мол, приходится больше завлекательно описывать, на что нужны деньги, нежели заниматься работой, - но исправно соблюдают правила игры. А в России они же, мягко говоря, неодобрительно поглядывают на тех, кто умеет убедить в необходимости профинансировать свои исследования. Скажем, косо смотрят на директора Национального исследовательского центра "Курчатовский институт" Михаила Ковальчука. Даже вот не утвердили его – единственного из многих, кого в эти дни утверждали на Общем собрании академии! – на должность главы Института кристаллографии РАН, которую он ранее параллельно занимал. Причина? Она проста: "Курчатнику" дают много денег и много возможностей. Добивается "этот Ковальчук"! А на РАН вон денег не хватает.

А может быть, не в Ковальчуке дело? А в том, что он умеет не только организовать действительно важные и интересные исследования, но и рассказать о них и тех перспективах, что они открывают? В том, что он не прячется от общественности, а, напротив, сам ищет с ней контакта и разговора? В том, что голос Курчатовского института слышен везде, а многие академические заведения столь тихи, что сами себя не слышат?

Возможно, именно здесь и кроется немаловажная причина нынешнего небогатого состояния РАН. Нынешний мир так устроен, что деньги дают тому, кто даёт голос. Вот какой голос у академической науки – таково её и финансирование…