Радлов превратил музей в подлинно научное учреждение – он объединил вокруг него молодых сотрудников, которые энергично взялись за каталогизацию и обработку старых коллекций и формирование новой экспозиции. Одним из них был этнограф-любитель К.К. Гильзен, который по приглашению Радлова в 1911 г. стал заведующим отделом Центральной и Южной Америки. Именно Гильзен «открыл» в своем отделе этнографические предметы, имевшие этикетки с именем Лангсдорфа.
В отличие от естественнонаучных коллекций, которые, как правило, при порче или утрате было возможно восстановить через новые сборы, этнографические коллекции нередко становятся невосполнимыми. Со временем они не только не теряют свое значение для науки, а, напротив, их ценность возрастает, причем некоторые их них становятся настоящим сокровищем. Этнографические сборы экспедиции Лангсдорфа считались уникальными уже в 1910-е гг., потому что они относились «к еще почти нетронутому быту диких племен, отчасти даже вовсе с тех пор исчезнувших, как-то: своеобразной группы племен борорó или приобщившихся в наше время европейскому быту племен мундуруку, апиака» (114).
Познавательное значение коллекций Лангсдорфа невозможно переоценить. Благодаря им не одно поколение посетителей академических музеев приобщилось к миру экзотической флоры и фауны. Они могут любоваться красотами тропической природы и знакомиться с бытом и обычаями коренного населения Бразилии. И сегодня сборы экспедиции Лангсдорфа образуют ядро южноамериканских отделов академических музеев. Вместе с собраниями таких исследователей, как П.С. Паллас, Н.М. Пржевальский, П.К. Козлов, они составляют золотой фонд академических коллекций.
