Вспомним известные слова А.С. Пушкина об окне, которое Петр порубил в Европу. А у Ломоносова не окно, а врата Россия распахнула для умелых, знающих и ученых иностранцев и для россиян, желающих получить знания и умения в других странах. Не столько «национальная гордость» Ломоносова, сколько противодействие воле Петра Великого со стороны тех, кто в Академии наук заправлял всеми делами, заставляло ученого бросаться в бой, порой, в буквальном смысле слова. В «Краткой истории о поведении академической Канцелярии» он с горечью пишет об отъезде из России первых петербургских академиков «Германа, Бернулиев и других, во всей Европе славных, кои только великим именем Петровым подвиглись выехать в Россию для просвещения его народа, но, Шумахером вытеснены, отъехали, утирая слезы» (33).

Не только М.В. Ломоносов возмущался действиями руководителя академической Канцелярии, а фактически правителя Академии, И.Д. Шумахера. Французский астроном и картограф Ж.-Н. Делиль, работавший в Петербурге с 1726 г., неоднократно писал жалобы «о великих непорядках, напрасных убытках и о пренебрежении учения российского юношества», чем нарушался специальный пункт контракта с учеными, разработанный еще Петром. С болью воспринимал Ломоносов утрату престижа Петербургской Академии в Европе:

«В самое то время, когда политическое состояние России почиталось у иностранных еще сомнительным, когда они думали, что просвещение Петр Великий только лишь вводить в наше отечество начинает, многие славнейшие ученые люди во всей Европе, иные уже в глубокой своей старости, в Россию приехать не обинулись. Ныне, когда почти весь свет уверен о нашем большем прежнего просвещении, а особливо, что несравненная монархиня наша высокоматернею щедротою и богатым снабдением и высочайшим покровительством наук повсюду прославлена.., не токмо знатные профессоры, но и те, которые недавно из студентов вышли, не хотят к нам в академическую службу, не взирая на знатную сумму, которая им предлагалась. Близ десяти человек из Германии призываны были, однако все отказали» (34).