МОСКОВСКИЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ФОРУМ

Программный комитет Московского экономического форума:«Экономика для человека» –
новая экономическая стратегия России

Россия все еще находится в суровых условиях системной трансформации. И, судя по всему, окончание перехода состоится не завтра и даже не послезавтра. К тому же это переход к «нормальности», которой не было. Тем не менее шансы на движение страны к гражданскому обществу, плюралистической демократии и социальному рыночному хозяйству – при всех задержках и даже откатах – сохраняются. Главное – уметь извлекать уроки из недавнего прошлого и не делать новых ошибок.

Надо признать целый ряд положительных итогов состоявшихся преобразований. Их очевидная позитивная сторона в том, что преодолена изолированность страны от внешнего мира и демонтированы механизмы командной экономики и внешнеторговой монополии. В результате исчезли унизительные дефициты товаров и услуг, значительно расширился их ассортимент. С прекращением идеологической войны с «вещизмом» восстановлено право людей на «уют». Раскрепощена ранее скованная личная инициатива. Происходит становление предпринимательского класса, призванного сформировать основу благополучия страны. Население стремительно изживает исторически приобретенные иждивенческие комплексы. Вопреки разного рода предсказаниям, россияне быстро усвоили «рыночный» образ мысли и действия. Устранена типичная для советского строя уравнительность в личных доходах и виден ощутимый прогресс в дисциплине и этике труда: есть смысл зарабатывать деньги, раз появилась возможность беспрепятственно обменивать их на ранее недоступные товары и услуги.

Нельзя не отметить, что после 70 лет принципиально иной экономической системы в стране достаточно быстро были созданы и начали функционировать формальные институты рыночной экономики, т. е. коммерческие банки, товарные и фондовые рынки, валютные биржи, качественно новые налоговые механизмы, правила антимонопольного регулирования и так далее.

И все же результаты рыночных преобразований с отрицательным знаком более зримы и очевидны. Они явно преобладают над успехами. И дело здесь не только в том, что за годы реформ страна утратила половину своего экономического потенциала. Хуже то, что в ней пока никак не удается приостановить процессы примитивизации производства, деинтеллектуализации труда и деградации социальной сферы. Сюда же надо добавить появление массовой бедности, которая за годы радикальных перемен стремительно расширялась за счет размывания сложившегося в СССР, пусть не слишком богатого по западным критериям, но все-таки среднего класса. За минувшие 20 лет страна явно отдалилась от желаемых социально-экономических стандартов развитых стран и приблизилась к усредненным характеристикам типичной страны «третьего» мира с громадной поляризацией личных доходов.

Разного рода подсчеты и исследования материальных возможнос­тей российских домохозяйств свидетельствуют о том, что реально плодами проведенных преобразований пользуются не больше четверти населения страны, а половина ее жителей ведет еще более суровую борьбу за существование, чем в советские времена.

Справедливости ради надо отметить, что на результативность оте­чественных реформ продолжают влиять весьма мощные объективные факторы, делающие системную трансформацию в России намного труднее, чем у наших партнеров по бывшему СЭВ. Если в странах Центральной и Восточной 'Европы социалистическое бытие длилось 40 лет и в большинстве случаев было навязано извне, то в России социализм господствовал более 70 лет и был, так сказать, целиком оте­чественным, а не «импортированным продуктом». Далее надо иметь в виду, что в отличие от стран ЦВЕ перед российскими реформаторами стояла задача проводить системную трансформацию при стремительном, правда, ими же и инициированном распаде ранее единого государства. Суперцентрализованная система экономики плюс полиэтничность населения бывшего СССР в условиях демократизации общественной жизни существенно облегчила реализацию идей национально-хозяйственного сепаратизма, который, как правило, игнорирует резоны экономической целесообразности. Каковы бы ни были надежды лидеров новых независимых государств (избавимся от «грабительского» центра и легче будет проводить реформы), действительность показала, что разрыв единого экономического пространства затруднил, а не облегчил переход к рыночной экономике каждой суверенной республики бывшего СССР, и Россия отнюдь не стала здесь исключением. Наконец, на старте реформ серьезным испытанием для перестройки экономики России оказалось огромное бремя гипертрофированного военно-промышлен-
ного комплекса.

Тем не менее без особого риска преувеличения можно утверждать, что разочаровывающие итоги системной трансформации в России по преимуществу рукотворны и только во вторую очередь предопределены специфическими неблагоприятными стартовыми условиями.

Двадцатилетие рыночных реформ в России, осуществлявшихся под флагом достижения уровня экономического развития и благосостояния наиболее развитых стран, завершилось тем, что наша страна едва приближается по производственным показателям к отметке РСФСР образца 1991 г. Опираясь на постулаты неоклассической ортодоксии, реформаторы убеждали нас, что предлагаемая ими система даст быстрый и устойчивый рост эффективности. Но реалии оказались иными и заставили авторов реформ значительно изменить риторику, но не существо своих предложений.

Продолжение в течение второго десятилетия в основном той же экономической политики мало изменило негативные тенденции. Повышение мировых цен на экспортируемые Россией энергоресурсы и другие сырьевые товары увеличило в страну приток валютных доходов, что оказало оживляющее влияние на экономику. Ее спад сменился ростом, но преимущественно экстенсивным, слабо связанным с производственными инновациями и развитием человеческих качеств.

Потерянное двадцатилетие перевело Россию на путь сползания к экономике периферийного типа, не имеющей иной возможности выживания, кроме обслуживания нужд более развитых стран. Отсюда – энергосырьевая ориентация российской экономики, низкий уровень эффективности и слабое развитие высокотехнологичных отраслей, отставание в науке, образовании, медицине и в целом в качестве жизни. Избавиться от этого негативного тренда в рамках принятой модели экономической политики невозможно. Как печальный опыт собственного двадцатилетия, так и опыт стран, показывающих высокие темпы экономического роста (Китай, Вьетнам, Индия, Бразилия) подводит нас к выводу о необходимости для нас модели экономики, альтернативной неолиберальной.

К тем же выводам приводят и уроки мирового экономического кризиса, начавшегося в 2008 г. Россия оказалось среди стран, где кумулятивный спад производства был одним из самых сильных, но не извлекла уроков из этого кризиса. А они требуют существенных изменений в модели экономического развития, предполагающих уход от идеологии и практики «рыночного фундаментализма при безусловном сохранении принципов как свободы и эффективности экономического развития, так и социальной справедливости. Мировой экономике и России необходимо социально, гуманитарно, экологически ориентированное развитие, базирующееся на приоритете реального сектора. Главными критериями успеха макроэкономической политики должны быть не только количественные параметры роста ВВП, но и существенное улучшение качественных параметров, отражаемых Индексом развития человеческого потенциала, прогрессом технологий, последовательным соблюдением экологических норм.

Безусловно, в новой эпохе – эпохе глобализации, эпохе, показавшей как позитивные, так и негативные стороны и социал-демократического, и неолиберального проектов, модель развития не может и не должна повторять прошлое, хотя может и должна учесть как позитивные, так и негативные уроки прошедших десятилетий.

Наша цель – поиск новой модели социально и экологически ориентированной экономики, где рынок и государство органично дополняют друг друга, обеспечивая технологическое развитие и благосостояние для всех.

В поиске такой модели мы исходим из некоторых императивов, опирающихся на итоги предшествующего опыта.

1. В российской экономике, включенной в глобальную хозяйственную систему, институты рынка могут и должны играть свою роль стимулов роста эффективности и новаторства, но «невидимая рука рынка» в XXI в. сама по себе не может обеспечить сбалансированного социально ориентированного развития. Общество и представляющее его интересы государство должны быть модератором современной экономики, а не «ночным сторожем», занятым исключительно поддержанием «правил игры» свободного рынка. В частности, это означает, что современной экономике нужны средне- и долгосрочные программы развития и индикативное планирование, механизмами реализации которых станут общественно-государственное селективное регулирование и активная промышленная политика, позволяющие государству при помощи косвенных методов и прямых инвестиций воздействовать на производство, совершенствовать структуру, устанавливать и реализовывать социальные, гуманитарные приоритеты развития рыночной экономики. Доля ВВП, перераспределяемая государством для достижения всех этих целей, должна быть в современной России не меньше 50%.

2. Глобальная экономическая система XXI в. далеко ушла от абстрактной картины капитализма, в котором эффективным считается только индивидуальный частный собственник. Мировое хозяйство порождает многообразие отношений, форм и прав собственности: от транснациональных корпораций, находящихся в собственности сотен тысяч физических и юридических лиц, до фермерских хозяйств, где сособственниками и одновременно работниками оказываются 3–5 человек; от частной интеллектуальной собственности до собственности каждого на все, становящейся правилом для многих информационных сетей (викиномика и др.). В мире активно развиваются как частные, так и публичные университеты и исследовательские центры, высокотехнологичные предприятия и общедоступные школы. В инновационной экономике должны быть равномерно развиты все виды и формы собственности: и общественные (государственные, кооперативные, неправительственные), и многообразные частные (от крупных корпораций до семейных предприятий), и смешанные (предприятия с участием работников в собственности, управлении, прибылях и др.). Особенно перспективной формой, потенциал которой еще далеко не в полной мере оценен и теоретиками, и практиками, служит государственно-частное, общественно-государственное, общественно-частное партнерство. Инновационная экономика, основанная на формировании и использовании творческого потенциала широкого круга работников, предполагает поиск форм их активного включения в дела фирмы, участие в управлении и контроле на предприятиях всех форм собственности и размеров. Общество и государство должны приоритетно поддерживать реальный сектор экономики, науку, образование, медицину и культуру.

3. Социальная справедливость традиционно считается антитезой экономической свободы, и опыт прошлого, да и начала нынешнего века показывает, что противоречие между ними реально. Однако мы считаем возможным исследовать те ростки эффективного сочетания этих начал, которые дают нам мировая и отечественная практика и теория. Справедливость становится не помехой, а условием экономической свободы и эффективности современной экономики в том случае, если налоги ограничивают не творческое предпринимательство, а рантьерские доходы; если социальные трансферты направлены не на воспроизводство социального паразитизма, а на повышение квалификации и развитие человеческих качеств всех членов общества. Перераспределение части используемой на паразитическое потребление прибыли, на создание современных общественных образовательных, научных и т.п. институтов развития – не тормоз, а источник прогресса современной экономики. Основа единства справедливости и эффективности современной экономики в том, что ей нужны креативные способности большинства, а не только узкого слоя «элиты». Путь к этому – преимущественно общественное и бесплатное здравоохранение, образование и культура; социальная ответственность бизнеса и социальное партнерство; высокая прогрессия подоходного налога (до 50% на сверхвысокие личные доходы) и другие подобные слагаемые «скандинавской модели». У этой модели много противоречий и проблем, ее нельзя автоматически переносить на российскую почву, но, как показывает опыт той же Бразилии, многие ее элементы могут работать и в странах со средним уровнем развития. Обсуждение путей обновления этой модели, потенциала, пределов и форм ее использования в нашей стране – одна из важнейших задач, ибо ее принципы более адекватны цивилизационным особенностям России, нежели радикальный либерализм.

4. Безудержный рост финансовых спекуляций и посредничества уже привел мировую экономику к кризису, выход из которого так и не найден. Введение налога Тобина и иных ограничений финансовых спекуляций, прямая государственная поддержка реального сектора и социальных программ, ставшие важными слагаемыми антикризисных программ в Китае, Бразилии, ряде стран Европы, где кризис дал о себе знать далеко не столь болезненно, как в других странах мира – вот возможное основание для обсуждения стратегии выхода из затяжной депрессии в нашей стране. Следует ограничить колоссальный перелив капитала в плохо контролируемую сферу самодовлеющих финансовых спекуляций, угрожающих стабильности кредитно-финансовой системы и рынка капиталов. Извлечению доходов из такого рода операций должны быть поставлены определенные пределы, а в противоположность этому приоритет должны получить инвестиции в развитие человеческого потенциала.

5. Изоляционизм и сворачивание международного сотрудничества несовместимы с современными потребностями гуманитарного и технологического развития, но любое государство нуждается в обеспечении экономической безопасности и имеет единые, общенациональные интересы. Нынешняя же модель глобализации вообще и правила ВТО в частности во многом противоречат реализации этих интересов. Основанная на принципах «Вашингтонского консенсуса» глобальная экономическая система переживает глубокий кризис, и Россия может искать и предлагать новые принципы, пространственные конфигурации, пути и формы интеграции, отличные от навязываемых в настоящее время. Исследование этих путей, существующих альтернативных тенденций – одна из важнейших наших задач, равно как и анализ результатов и уроков вступления России в ВТО. При этом мы можем исходить из того, что будущее России предполагает не сворачивание интеграции, а изменение ее правил на основе поиска путей социально и экологически ориентированного и регулируемого развития глобальной и национальных экономических систем. Первым шагом к этому может стать реализация новых принципов интеграции на постсоветском пространстве.

6. Инновационная социально ориентированная экономика может стать «экономикой для человека». Важный аспект исследования этой проблемы – анализ всей многосложности системы человеческих ценностей и мотивов деятельности, выход за пределы аксиомы о рациональном homo economicus, максимизирующем свои материальные блага, денежный доход и рассматривающем труд как обременение. Поиск новой модели экономического развития может вестись в рамках широкого спектра человеческих ценностей и мотивов, ибо работнику и творцу в современной экономике нужны не только деньги и утилитарные блага, но и интересный, содержательный труд, который уважают и ценят общество, власть, бизнес; возможность реализовать свои человеческие качества на работе, в городе, в стране; свободное время, которое он может использовать для развития, а не только досуга; партнерство и солидарность, а не только конкуренция в отношениях с другими; гарантированная возможность учиться и повышать квалификацию, обеспеченная старость. Все это – важнейшие формы социальных, материальных (хотя и не денежных) стимулов труда и инноваций, пути «задействования» которых в новой экономике России нам всем предстоит искать.

7. Экономическая система всегда развивается в тесном взаимодействии с политикой. «Экономика для человека» не может развиваться вне демократии. При этом практика и развитых стран, и России показывает как позитивный потенциал, так и противоречия и пределы «демократии налогоплательщика», где реальными субъектами принятия политических решений все больше выступают собственники крупнейших финансовых, административных и силовых ресурсов. Экономике, где востребован творческий потенциал большинства, необходимы не только традиционные, но и новые формы и институты демократии, обеспечивающие все большую роль граждан и их добровольных союзов, сетевых структур, прямых форм участия граждан в управлении, в том числе, на основе современных информационных и коммуникационных технологий.

8. Параллельно с развитием новых форм и институтов экономического развития должно идти обновление экономической теории и образования, причем опережающими темпами. Одна из важнейших предпосылок этого – отсутствие монополии какой-либо одной школы или парадигмы экономической теории, действительное равноправие, диалог представителей различных течений и школ. Мы должны искать пути преодоления сложившейся на протяжении последних десятилетий в большинстве стран мира и в России почти полной монополии неоклассической школы в науке и преподавании. То же касается и поиска альтернатив усиливающейся экспансии «экономического империализма», перенесения математизированного аппарата экономикс на другие общественные науки. Мы можем исследовать возможности и потенциал не только «экономического империализма», но и эко-социо-гуманитарной открытости и экономической теории, и экономического образования. Одна из важнейших задач общественности – предложение возможных форм реформирования экономического образования с тем, чтобы в школах и университетах наряду с неоклассикой достойное место заняли и гетеродоксальные экономические теории, политическая экономия, наряду с математикой – методология и аппарат различных общественных наук, философии.

9. Любые императивы только тогда чего-нибудь стоят, когда они адресованы субъекту, способному их реализовать. Мы предлагаем не партийную программу, опирающуюся на те или иные круги электората, а активизацию диалога различных слов гражданского общества, интеллигенции, молодежи по поводу поиска путей разработки и реализации социально ориентированных моделей регулируемого развития рыночной экономики. Этот диалог, безусловно, открыт для широкого круга потенциальных сторонников и субъектов реализации. Это те работники материального производства, науки, образования, медицины, кто видит свое будущее в развитии вместе со страной, а не за счет других; это социально ответственный бизнес, для которого будущее его страны, ее культуры, граждан не менее важно, чем увеличение прибыли; это государственные деятели, политические и социальные организации, движения, сети, для которых обозначенные приоритеты есть не популистский лозунг, а практически актуальная задача, над решением которой они работали, работают и будут работать. Именно им мы, участники Московского экономического форума, адресуем наши намерения.