курировавшему сельское хозяйство, однако реальных последствий оно не возымело. Решение по делам подобного рода принимал только Сталин.
Трагедия заключалась еще и в том, что не было никакой информации и о причинах ареста, и о ходе следствия, условиях и месте содержания Николая Ивановича. И это длилось до известия о смерти Николая Ивановича в 1943 году.
В последующих дневниковых записях тема брата присутствовала постоянно.
Ленинград, 13 октября [1940 года]
Смотря в стекло на письменном столе, в своем отражении узнаю Николая. Словно привидение. Так это страшно. <…>
31 декабря, Ленинград. Кончается год, который был для меня самым тяжелым до сих пор в жизни. Тяжелый по безысходности, по нелепой безжалостности. <...> На будущее начинаю смотреть также просто, спокойно и хладнокровно, как «смотрит» камень на пыльной дороге или луна. Окаменение, окостенение – это результат года и самозащиты. <…>
