Версия для печати

Владимир ФОРТОВ: российская наука находится в экстремальном состоянии

23 декабря, 17:04

ИТАР-ТАСС/Геодакян Артем

Для российской науки заканчивающийся 2013 год оказался связан с реформой Российской академии наук /РАН/. По этому поводу было сломано немало копий, но реформа началась и уже начала влиять на академическую реальность. Однако, главная реальность науки остаётся неизменной – это сама наука. То есть – исследования, эксперименты, разработки. А значит, результаты. По крайней мере, должны быть. О научных – результатах 2013 года в интервью ИТАР-ТАСС рассказал президент Российской академии наук Владимир Фортов.

- Владимир Евгеньевич, заканчивается очередной год. Для российской науки он будет, видимо, прочно ассоциироваться с началом реформы РАН. Однако учёные, исследователи продолжали работать и, соответственно, наверняка добивались каких-то интересных результатов. Так каковы, на ваш взгляд, научные итоги года?

- Надо настроиться... По своей специальности могу сразу припомнить следующее.

Первое, что я бы отметил, это уникальный космический эксперимент АСТРОН.

Второе, наши ученые из Института прикладной физики РАН и РФЯЦ-ВНИИЭФ создали уникальную лазерную установку, дающую возможность проводить пионерские эксперименты по физике высоких плотностей энергии.

Третье, коллеги из Академии наук и РФЯЦ-ВНИИЭФ (г. Арзамас) выполнили эксперимент по взрывному сжатию плазмы дейтерия. И получили давление порядка нескольких десятков миллионов атмосфер. И есть, конечно, еще много интересных результатов, о которых лучше пусть расскажут специалисты.

- Что это даёт народному хозяйству? В чём практическая польза этого достижения?

- В принципе, вещество при таких давлениях является термоядерным топливом. И это очередной шаг к управляемой термоядерной реакции. А через неё – к соответствующей энергетике, польза которой очевидна каждому.

Второе, о чём я бы сразу сказал, что разработана установка по получению ридберговской материи. Это такая лазерная установка, которая позволяет получать атомы в сильно возмущённом состоянии, отчего они становятся больших размеров. Это важная экспериментальная работа, большое научное событие.

- Для учёных – понятно. А для широкой публики неясно даже, что такое возмущённый атом…

- Это ридберговский атом, который возбуждён лазерным излучением, отчего электроны переходят на более высокие орбиты. Благодаря этим высоким орбитам атом получает повышенные размеры. Такие атомы встречаются в космосе, их наблюдают. А сейчас они получены экспериментально в земных условиях. Так мы изучаем новые состояния материи, которые могут быть интересны, скажем, при получении новых материалов, металлов высочайшей проводимости, ибо эта среда может хорошо проводить электричество. Изучение ридберговских состояний имеет большое значение для радиоастрономии, физики плазмы и лазерной физики.

Кроме того, я бы отметил важные и интересные результаты по кварк-глюонной плазме, точнее, по уравнению состояния такой плазмы, которые были получены на основании теоретических и экспериментальных работ. Это приближает нас к пониманию устройства материи, ибо, по современным воззрениям, в состоянии кварк-глюонной плазмы находилось вещество Вселенной в первые мгновения после Большого Взрыва, то есть после зарождения всего нашего мира.

- А каково общее ощущение от нынешнего состояния отечественной науки? Не сникла она после начатой реформа РАН?

- Конечно, эта новая реформа очень болезненна. За всю трёхсотлетнюю историю академии это одно из наиболее резких её преобразований. Но прошло всего полгода, а последствия начнут проявляться несколько позже. Уже сегодня, что греха таить, пессимистические настроения среди учёных стали довольно масштабными. Это очень опасно. И очень вредно.

- Но в принципе темпы исследований не снизились?

- Пока не видно, чтобы темп снизился. Но он не может не измениться.

- Некоторые из сторонников реформы заявляют, что её метацель – создать, или, если хотите, вернуться к советской системе организации науки. Где основные направления формулировал и утверждал отдел науки ЦК КПСС, конкретные задачи задавал и финансировал Госкомитет по науке и технике, а академия наук была в роли исполнителя. И сама реформа необходима была потому, что, пусть и не по собственному желанию, а, так сказать, по воле обстоятельств, но академия превратилась и в заказчика, и в исполнителя, и в контролёра собственных работ. Что, по мысли, неправильно…

И вроде бы, такая система начинает складываться. Скажем, есть уже авторитетный Совет при президенте Российской Федерации по науке, технологиям и образованию – чем не отдел по науке, формулирующий её цели и задачи?

- Нет, с такой аналогией я не могу согласиться. Не думаю, что это правильная аналогия. Потому что в основе прошлой системы лежала очень серьёзная поддержка науки, включая финансовую. И несмотря на то, что мы жили при командной системе, управление наукой предполагало определённую академическую свободу. И эта свобода была реальной.

Что получится сегодня, мы должны ещё посмотреть. Нужно понимать, что есть и положительные и отрицательные черты в реформе. Каких будет больше – покажет только время и идеальная работа закона.

Вот мы на совете при президенте, собственно, и обсуждали те подводные камни, которые мы сейчас уже видим и которые надо ликвидировать.

- И к какому знаменателю пришли?

- Президент поддержал академическую трактовку ситуации. На сто процентов.

- Можно ли ожидать, что Федеральное агентство научных организаций когда-то возьмёт на себя функции ГКНТ (Государственный комитет по науке и технологиям - /прим.ред./)?

- Про это многие говорят, И я на совете говорил про это. Но на сегодняшний день ФАНО – это другая организация. Она призвана взять на себя те функции, которые академия наук в последние двадцать лет приняла не от хорошей жизни. Ясно, что управление наукой сегодня осуществляется однобоко, потому что все говорят об академической науке и никто не говорит о прикладных аспектах. Но основное-то, что важно - в стране нужно создать управленческий орган, который озаботился бы проблемами и прикладной науки,а не только академической.

- Ваш прогноз на будущий год в российской науке? Чего хорошего ждать?

- Я хотел бы надеяться, что будет найден некий оптимальный вариант, который позволит, с одной стороны, сохранить и не дать пострадать той науке, что у нас есть сегодня, а с другой стороны, хотелось бы, чтобы учёные при решении научных проблем не подменялись менеджерами и наоборот. Это очень опасно для науки, особенно фундаментальной.

Беседовал Александр Цыганов

/ИТАР-ТАСС/

Источник: ИТАР-ТАСС