Однако в памяти всех советских и многих знавших его зарубежных астрономов Г.А. Шайн навсегда остался не только выдающимся учёным, но и человеком самых высоких гражданских и личностных качеств. В большой статье о жизни и трудах Шайна один из его учеников, известный советский астрофизик С.Б. Пикельнер (1921–1975) очень точно отобразил в сжатой форме эти его качества. Он писал: «Уже в юности сложились основные черты Григория Абрамовича, сложился тот нравственный облик, который в дальнейшем производил большое впечатление на близко знавших его людей: творческая целеустремлённость, правдолюбие, бескомпромиссное требование справедливости, готовность к жертве во имя истины, отказ от излишеств и удобств в жизни». Эта давно написанная характеристика созвучна с характеристикой самого великого в нравственном отношении человека нашей эпохи – академика А.Д. Сахарова. Этими качествами обладал в полной мере и О.Ю. Шмидт. Законы и критерии нравственности, видимо, столь же универсальны, что и законы природы. И надо сказать, сходство это действительно было и в особой стороне жизни и деятельности Шайна: в самые мрачные годы сталинских репрессий он деятельно стремился помочь репрессированным астрономам, поддержать их семьи, помочь чудом вырвавшимся из застенков снова войти в жизнь и работу. В Симеизе Шайн устроил на работу уцелевших после разгрома в 30-е гг. Пулковской обсерватории вышедших из лагерей ленинградских астрономов В.Ф. Газе (в 1940 г.), Н.А. Козырева (в 1947 г.). Пригласил в КрАО пулковского астронома И.Н. Леман-Балановскую, которая, не выдержав мытарств после выхода из заключения (новый директор Пулкова отказал ей в приёме), умерла в дороге. Но особое мужество и благородство проявил ученый в отношении арестованного последним из пулковцев летом 1937 г. директора Пулковской обсерватории Б.П. Герасимовича и его семьи. (Жена Бориса Петровича Ольга Михайловна Герасимович была также вскоре арестована, успев лишь передать маленькую дочь родственникам мужа в Москве). Шайн вместе с академиками А.Н. Крыловым, С.И. Вавиловым, В.В. Струве обращался в самые высокие инстанции в хлопотах об освобождении невинно осужденных Герасимовича и его коллег. О ходе своих хлопот, выражая и поддерживая надежду на их успех, он сообщал Ольге Михайловне в письмах в далёкий Воркутинский лагерь в феврале 1941 г. В послевоенные годы через него известный американский астрофизик и также человек высокой души Х. Шепли, давний коллега и близкий друг Б.П. Герасимовича, пытался наладить связь с семьей Б.П. Герасимовича его старшего брата-хирурга, проживавшего в Черногории в эмиграции. И никто тогда не знал, что директор Пулкова был расстрелян еще осенью 1937 г. Г.А. и П.Ф. Шайны с сердечной теплотой относились к его маленькой дочке, а после освобождения О.М. Герасимович в конце 40-х гг.принимали самое горячее участие в её судьбе, в трудных хлопотах о её реабилитации. О.М. Герасимович до конца своих дней жила в доме Шайнов в пос. Научном, а сначала и работала в библиотеке обсерватории.
Не имевшие собственных детей Шайны удочерили и вырастили племянницу Пелагеи Фёдоровны, которая стала впоследствии женой В.А. Амбарцумяна.
