Геофизик Петр Шебалин — о том, как российские ученые прогнозируют
сдвиги земной коры по всему миру
Российские сейсмологи знали о высоких рисках мощного землетрясения на
территории Турции и Сирии благодаря собственной системе прогнозов
подземных толчков, однако не могли указать его точное место. Об этом
«Известиям» заявил директор Института теории прогноза землетрясений и
математической геофизики РАН Петр Шебалин. В эксклюзивном интервью он также
рассказал, какой будет сейсмическая обстановка в регионе, переживающем
сильнейшее стихийное бедствие в ХХI веке, влияют ли на события у
поверхности Земли процессы в ее ядре и может ли одно землетрясение
спровоцировать другое в отдаленной части света.
«Была накоплена очень большая
энергия»
— Что, на ваш взгляд, будет
происходить в ближайшее время на месте землетрясения в Турции?
— Мы в нашем институте в рамках проекта Российского научного фонда
разработали автоматизированную систему прогноза активности афтершоков. Она
самостоятельно собирает информацию о текущих землетрясениях и повторных толчках
и по ней оценивает, как будет себя вести последовательность сейсмических
событий в дальнейшем.
В день событий в Турции я был очень обеспокоен активностью повторных
толчков, так как произошло очень много афтершоков магнитудой 6 и выше. Одно
землетрясение через девять часов после ночного имело магнитуду 7,5 или даже
чуть больше. Казалось, что афтершоковая активность чрезвычайно высока и
есть опасность, что она будет длиться долго. Но информация, которую наша
система обработала в автоматическом режиме за первые сутки, показала, что
скорость спадания этой активности несколько выше, чем в среднем после
землетрясений такой силы.
По-видимому, сильное землетрясение будет продолжаться не в течение
месяца, а несколько меньше, в течение двух недель. К этому времени афтершоки
магнитудой 6 завершатся, но пока их вероятность остается высокой.
— Насколько эта ситуация типична?
— Каждое землетрясение такой силы индивидуально, поэтому после
него поведение земной коры может быть различным. В данном случае при высокой
начальной активности афтершоков, по сравнению с усредненными значениями, ее
спадание происходит быстрее.
Кроме того, важно отметить, что очаг землетрясения, которое произошло
через девять часов после ночного толчка и имело магнитуду 7,5, был расположен
не на разломе, а под углом к нему. Тем самым его очаг как бы запер
распространение толчков вдоль разлома и ограничил возможность их продвижения
дальше на север.
Но ситуация может далее развиваться и по-другому. Два таких сильнейших
землетрясения в короткий период времени говорят о том, что была накоплена очень
большая энергия и ее перераспределение очень сложно смоделировать.
— Какие методы прогнозирования вы
используете и на основе каких данных это делается?
— Те прогнозы, которые дают положительный результат,
подтвержденный 30-летним тестом в нашем институте, мы делаем по так называемому
алгоритму М8. Он используется для предсказания мощных землетрясений магнитудой
от 7,5 и выше. Для этого мы используем данные о более слабых толчках, которые
происходят в регионе. Пока мы делаем прогноз на пять лет вперед и для
территории с линейным размером порядка 1 тыс. км.
Конечно, сценарии сбываются не всегда. Иногда случается ложная
тревога. В этом и проблема прогнозов. Можно сказать, что наши результаты лучше
отражают реальность, чем случайный прогноз. Мы очень надеемся, что в будущем
привлечение данных спутниковой геодезии приведет к существенному уточнению
прогнозов. Но говорить, что есть какие-то сдвиги в этом направлении, пока рано.
Землетрясение в Турции произошло в зоне, где мы ожидали толчки
магнитудой 8 в течение пяти лет. Но эта зона охватывает территорию, которая по
размеру больше, чем вся Турция. С обывательской точки зрения этот прогноз
неточный, так как его нельзя использовать для эвакуации населения или
проведения других превентивных мероприятий. Действительно, для отключения
электричества, чтобы избежать пожаров, или для остановки транспорта такого
прогноза недостаточно.
— То есть прогноз по ситуации в
Турции был сделан на слишком большой промежуток времени и не указывал
конкретный регион, где возможна катастрофа, поэтому он не мог принести
практической пользы?
— Какую-то пользу он мог принести, потому что в этой зоне не всегда
тревожная ситуация. Например, в Турции мы далеко не всегда ожидали
землетрясения магнитудой 8, такая опасность появилась только в последние годы.
Но где конкретно произойдут сильные толчки, сказать было очень сложно.
— А что можно было предпринять?
Укрепить уязвимые здания?
— Укрепить здания в такой короткий срок вряд ли возможно. Но
реально подготовить население. Напомнить ему, как вести себя при
землетрясениях, что делать, если ЧП произошло ночью. Можно провести обучение
специальных служб и учения по ликвидации последствий, выпустить необходимые
ведомственные инструкции. Если бы это было сделано, то число жертв могло
бы быть меньше. Сейчас мы видим, что число пострадавших растет. В понедельник
было 1,5 тыс., во вторник уже около 7 тыс. погибших. И эта цифра будет
увеличиваться и дальше, так как шансы выжить под завалами с каждым днем
сокращаются.
— Как устроена коммуникация между
специалистами по землетрясениям и людьми, которые принимают решения и должны
предпринимать необходимые меры?
— Практически во всех странах ликвидацией последствий занимаются
силовые структуры. Естественно, что там есть определенная степень защиты
информации. Понятно, что объявлять о потенциальном землетрясении в СМИ нельзя
из-за возможной паники. Она может вызвать больший отрицательный эффект, чем
сама катастрофа. В советский период было хорошее взаимодействие между
силовыми ведомствами и академией наук, но, к сожалению, эти связи существенно
сократились. Сообщать о потенциальной опасности в нашей стране должен
экспертный совет по прогнозу землетрясений, но его члены сегодня — уже очень
пожилые люди и его активность сильно упала. Взаимодействие с МЧС ведется очень
формально. Сейчас мы стараемся возобновить контакты, чтобы восстановить
взаимодействие ученых и специалистов МЧС.
— Кроме алгоритма М8 в институте
есть модель, которая уточняет местоположение предполагаемых землетрясений.
Можете рассказать об этом?
— Да, в этих расчетах также используется информация о более слабых
землетрясениях. В рамках той зоны, где ожидаются толчки магнитудой 7,5–8, мы
выделяем территорию, которая в десятки раз сокращает потенциально опасный
район, где может произойти сейсмическое событие. Но проблема в том, что когда
мы уменьшаем эту зону, мы сокращаем и вероятность правильного
прогноза. Землетрясение в Турции произошло внутри района, рассчитанного по
алгоритму М8, но вне уточненной дополнительно территории.
— В конце января появилась работа
китайских ученых, посвященная изменениям в ядре Земли. Якобы оно меняет
скорость и даже направление вращения. Могло ли землетрясение в Турции быть
связано с этими процессами?
— Я не могу сказать ни да, ни нет, потому что китайские ученые не
подтвердили факты, а только выдвинули гипотезу на основе анализа
данных. Объяснять гипотезой какой-то факт довольно странно. Она должна
формулироваться из фактов, а не наоборот.
— Есть также версия, что
землетрясения могут вызываться толчками в других уголках планеты, которые
служат их триггерами.
— Землетрясения происходят там, где накопилось большое напряжение.
Чтобы началась какая-то подвижка по разлому, ее должно что-то подтолкнуть.
Нужен «спусковой крючок», который запустит процесс. Иногда таким крючком могут
быть волны от удаленного землетрясения. Но сказать, что одно землетрясение
спровоцировало другие, более отдаленные, нельзя, так как слишком много иных
факторов, которые могут повлиять на это.