Бернаром и Павловым, который позже разовьет учение о нервизме и дополнит его венцом нейрофизиологии – учением о высшей нервной деятельности. Будучи в 1925 г. в Сорбонне, Павлов говорил о Бернаре: «…сила и покоряющая ясность его мысли, очарование его исключительного ума привлекли меня в моей юности и натолкнули на работы, которые наполнили и до сих пор наполняют мою жизнь» [5, 13, 14, 18, 42].
Цион проработал в университете недолго – с 1868 по 1872 г., но масштаб его личности и степень влияния на судьбу науки, и соответственно кафедры, таковы, что даже в этот столь короткий период он вошел в историю российской физиологии как один из основателей ее самой весомой и сильной – экспериментальной стороны. Илья Фаддеевич оставил значительный след не только в физиологии, он получил широкую известность в публицистике, политической и служебной деятельности как чиновник для особых поручений Министерства финансов.
Сеченов, покидая кафедру Медико-хирургической академии, рекомендовал Циона к избранию на свое место [35]. Говоря об этих эпизодах столь подробно, мы хотим обратить на них внимание лишь с целью показа роли Ильи Фаддеевича в становлении взглядов его ближайшего ученика Павлова на начальном этапе его научной карьеры. Работы – «О влиянии гортанных нервов на кровообращение», «О центростремительных ускорителях сердцебиения», «О нервах, заведующих работой в поджелудочной железе», выполненные
