деятельности покойного клинициста в ее лабораторной отрасли.

…Глубокий ум его, не обольщаясь ближайшим успехом, искал ключа к великой загадке, что такое больной человек и как помочь ему – в лаборатории, в животном эксперименте. На моих глазах десятки его учеников направлялись им в лабораторию» [60].

Лекции «Об уме вообще» и «О русском уме» (1919), в частности Павлов также начинает с обоснования своего права говорить на эту тему. Выполняя великую заповедь, завещанную классическим миром «познай самого себя», я спросил себя «какие права у меня на это, что я – историк русской культуры или психолог?» Нет, я ни то, ни другое – и однако мне кажется, что некоторое право у меня на эту тему есть.

Господа! Я юношей вошел в научно-экспериментальную лабораторию, в ней я провел всю свою жизнь, в ней я сделался стариком, в ней же я мечтаю и окончить свою жизнь… Я видел здесь неустанную работу ума, притом работу постоянно проверяемую: плодотворна ли она, ведет ли к цели или же является пустой, ошибочной. Следовательно, можно допустить, что я понимаю, что такое ум и в чем обнаруживается.

начинает именно с обоснования права говорить на эту тему. «Я – теоретик – должен прежде всего оправдать мое решение говорить сегодня. И это не представляется трудным. Покойный Сергей Петрович был лучшим олицетворением законного и плодотворного союза медицины и физиологии, тех двух родов человеческой деятельности, которые на наших глазах выдвигают здание науки о человеческом организме и сулят в будущем обеспечить человеку его лучшее счастье – здоровье и жизнь. А темой моего доклада и служит отношение физиологии и медицины в вопросах пищеварения»  [59].

И еще о том же в речи «Современное объединение в эксперименте главнейших сторон медицины на примере пищеварения» (1899), посвященной 10-летию смерти Боткина. «Я поставил сегодня труды нашей лаборатории, их общую идею, мои мысли об отношении эксперимента к медицине под покровительство высокого имени чествуемого сегодня клинициста. Имею ли я на это право? Я не сделал бы этого, если бы не был убежден в этом праве. Я имел честь в продолжении десяти лет стоять близко к